В давние славные времена мы с моим другом, поэтом Юрой Милорава (фамилия не склоняется!) часто ездили в гости к нашему ближайшему питерскому товарищу Арсену Мирзаеву, который не только замечательный поэт, редактор и литературовед, но и невероятно гостеприимный человек и прекрасный кулинар. Мы приезжали с Юрой, нахально устраивались у Арсена (он жил тогда один в центре города в роскошной трехкомнатной квартире!) и начинали все втроем разговаривать о литературе. Ну что может быть лучше?! А еще Арсен нас прекрасно кормил. Отварная картошечка со сливочным маслом и соевым соусом, селедочка, бастурма, всевозможная зелень, водочка… Стол ломился от яств. Уезжать от гостеприимного Арсена в неуютную Москву, в свою холодную холостяцкую квартиру на Есенинском бульваре я совсем не хотел. И вот я искал способа, как бы почаще приезжать к хлебосольному Арсену. И нашел такой хитрый способ. Я (начинающий тогда издатель) предложил Арсену и его друзьям (тоже поэтам) выпускать петербургский литературный журнал — в надежде, что мы с Юрой Милорава будем чаще ездить в Питер, разговаривать о литературе и поглощать различные арсеновы яства.
Арсен (он человек наивный и добрый!) повелся на эту идею, не подозревая о моих коварных планах, и тут же придумал название для нового журнала — "Блок". Мне название понравилось, но я все-таки (наверное, как всегда из вредности) предложил свое — "Зинзивер". Арсен Мирзаев подумал и почему-то согласился. Так и стал выходить журнал "Зинизвер". И выходит уже 13 лет.

С 1992 по 1996 годы я регулярно летал в Нью-Йорк. Жил я там в Манхэттене, у одной прекрасной дамы, с которой у нас были весьма непростые отношения. Мы и любили друг друга, и частенько ссорились. Когда мы ругались, я уезжал на Брайтон-Бич, к своим добрым знакомым — знаменитому в узких кругах поэту Косте Кузьминскому (царство ему небесное!) и его жене Эмме (которую Костя любовно называл "Мышь").
И вот мы радостно болтали втроем о литературе, бизнесе, выпивали, закусывали, я сурово заставлял хмельного Кузьминского работать над его масштабной поэмой "Девочка из Днепропетровска", надеясь, что опубликую хотя бы фрагменты из нее в Москве, мы строили грандиозные планы на будущее, мечтали, как широко будет известна эта поэма в России и т. д.
В общем, мы, конечно, дружили. Я даже донашивал за Костей его старые вещи — пальто, свитера, какие-то другие шмотки. Однажды Кузьминский, который признательно называл меня "першепубликатором", на одной из своих самиздатовских книжечек торжественно написал: "Согласен я с Татьяной Бек: Степанов Женя — человек!". (Автограф у меня сохранился.)
…Вернувшись в Москву, я понес по редакциям верстку огроменной поэмы Кузьминского (это двухтомная книженция!). И везде мне стали отказывать. Не формат; слишком много эротики; слишком много лишних слов; чрезмерный объем; специфическая верстка и т. д. Отказался печатать скандальную поэму даже мой давний приятель Толик, издатель эротической газеты "Мистер Икс".
Ну что делать? Как помочь товарищу? Я ведь обещал Кузьминскому, что помогу напечатать его проклятую поэму (точнее — фрагменты из нее). А время шло. Долг висел надо мной, как дамоклов меч.
И тогда я, как всегда, решил пойти на хитрость — я решил создать свой собственный журнал, исключительно чтобы сдержать слово. То есть цель была одна — напечатать поэму Кузьминского, выполнить обещание и спокойно продолжать свою обычную жизнь.
А тут как раз подвернулся удобный случай. Мы с группой московских писателей (разумеется, Юра Милорава, а также Саша Давыдов, Андрей Тавров, Маша Бондаренко) поехали в Саратов, на фестиваль "Поэтические пояса России", который организовал поэт Игорь Алексеев (царство ему небесное). И там я коварно уговорил двух местных доверчивых поэтов-предпринимателей (Эллу Бурдавицыну и Андрея Сокульского) издавать новый ежемесячный литературный журнал. И почему-то эти замечательные ребята мне поверили. Срочно было придумано название "Дети Ра" (Ра — древнее название Волги), я (уже в Москве) дал задание своему сотруднику Андрюше Глазову отсканировать поэму Кузьминского (в электроном виде ее, кажется, не сохранилось).
Андрюша сканировал поэму три месяца, проделал огромную работу. Я собрал некоторое количество других материалов. И вскоре первый номер журнала "Дети Ра" вышел. Наполовину он был заполнен злосчастной поэмой Кузьминского… Но что-то из поэмы в номер все-таки не вошло — самые откровенные эротические (даже порнографические) пассажи. И Косте это решительно не понравилось. Он сильно обиделся на меня. И даже пообещал прислать по мою душу армянских (!) киллеров с Ямайки…
Но я все равно был доволен. Потому что сдержал (пусть и не быстро!) свое купеческое слово — сделал то, что обещал. Издал. А в с ю поэму я в самом деле напечатать не мог. Да и не обещал этого.
Я уже думал и вовсе закрывать "Дети Ра", но журнал, как ни странно, оказался востребован. В день я стал получать как редактор по 100-150 стихотворных рукописей. Я понял, что поэтам негде печататься, что им нужна моя помощь. И решил не закрывать журнал. А в этом году ему исполнилось 13 лет.

Знакомый поэт пишет мне письмо: "Посылаю Вам стихи. Надеюсь на Ваше редакторское чутье и публикацию…"
Получается так: если у меня есть редакторское чутье, то я напечатаю этого поэта. Если редакторского чутья нет, то не напечатаю.
На мой взгляд, это давление на редактора.
Я на подобные письма, как правило, не отвечаю.

С моими учениками на ПЛК намедни переводили сонеты Шекспира. Потом учились писать стихи на английском, французском языках. Все у моих учеников получается. Гениальные дети, не устаю ими восхищаться. И сам у них учусь — больше, чем они у меня.