Провести три вечера с последним и, возможно, самым противоречивым из поэтов-шестидесятников — такую возможность подарил Первый канал зрителям, повторив трехсерийный фильм-беседу Соломона Волкова «Диалоги с Евтушенко».

Первый раз фильм показали перед «Оттепелью», теперь он окармил премьеру «Таинственной страсти». Случайны совпадения или нет, не так важно, важен сам Евтушенко, три года назад, кажется, решивший сказать миру «прости», а затем и «прощай».

Тогда показ трехсерийной исповеди взорвал соцсети. Причем все ждали ностальгических сентенций от аудитории 50+, но обсуждать неторопливую беседу поэта и музыковеда бросились в основном — удивительно! — восемнадцатилетние.

Почему? Отчасти потому, что при всей противоречивости Евгения Александровича страна не нашла ему замены и ничего не противопоставила до сих пор. Он со товарищи собирал стадионы покруче любых рок-команд, во что сегодня поверить невозможно.

К тому же своими рассказами Евгений Александрович изрядно девальвировал туманное представление о «совке», что сложилось в головах у большинства постперестроечной молодежи. Как выяснилось, в Стране Советов и страстей было предостаточно.

Евтушенко — последний из могикан, острый осколок, заледеневший после оттепели. Ему, из шестидесятников самому советскому, уже давно простили жизнь в Америке. Он не вписался бы в сегодняшний формат — ни в литературный, ни в телевизионный: представить Евтушенко в гостях у Малахова или в каком-нибудь ток-шоу невозможно, но что делать, если там — все? Соломону Волкову хватило интеллигентности не испугаться второй роли при великом Е.А.Е., и он выглядит на фоне жонглирующего великими именами поэта вполне достойно.

Слушаешь беседу, будто плывешь. Все сказанное поэтом — разговор без аромата нафталина: его полный страстей мир в прошлом, но обжигает на фоне модной ностальжи по эпохе. В его рассказы поверить трудно, но ведь такое не сочинишь: в них — раздевшаяся догола Дитрих, любовь, стихи, водка, Стейнбек, Кеннеди, КГБ, Лэнгли. На фоне дефицита и Первомаев.

О совсем личном — остро. Белла Ахмадулина с пирожными и пивом, ведьма во время ссор, которые «были прекрасны». И — удар в грудь кулаком: ну почему мужской гон заставляет, при всей любви к женщине, торить путь налево? И слеза бежит по щеке из небесно-серого глаза. Не потому бежит, что тоскует, а потому, что кончилось все это. Увы.

Соломону Волкову, чтобы войти в историю, хватило бы книги об Иосифе Бродском. Но фильм о Евтушенко — это беседа с эпохой. Которая, правда, пообещала устами поэта покаяться, но этого не сделала.
Подробнее: http://vm.ru/news/2016/11/01/proshedshee-i-okonchatelno-zakonchennoe-vremya-ottepeli-338538.html