Павел ЯКУША 

ТАИНСТВЕННОЕ ЗДРАСЬТЕ!

О телесериале «Таинственные страсти»

Речь о телесериале, который любезно показал всему русскоязычному миру Первый канал. Снят по мотивам книги Василия Аксёнова «Таинственные страсти» (роман с подзаголовком – «о шестидесятниках»). Типичными героями того времени являются: сам Василий Аксёнов, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Эрнст Неизвестный, Булат Окуджава, Иосиф Бродский. Где-то рядом с очередной попойкой писательской и культурной вообще элиты выныривают Александр Солженицын и Владимир Высоцкий. Их Аксёнов без оглядки записывает в диссиденты, а значит – себе и своей «тусовке» в пособники. Правда, упущен факт того, что Солженицын идеалом считал времена пребывания на посту премьер-министра Петра Столыпина и его политику. Потому примечателен эпизод, где в прокуренной мастерской Эрнста Неизвестного «монархист» Солженицын пьёт с «демократом» Аксёновым за погибель Советской страны. Это – немыслимо! Немыслимо, в первую очередь, эстетически. В случае же с Высоцким характерная его позиция, выраженная в письме к секретарю ЦК КПСС П.Н. Демичеву: «Я хочу только одного – быть поэтом и артистом для народа, который я люблю, для людей, чью боль и радость я, кажется, в состоянии выразить, в согласии с идеями, которые организуют наше общество». Слова, будем точны, явственно антизападнические. Что заставило Аксёнова и режиссёра так непривлекательно и однообразно одно обелить, а другое очернить? А ещё искусственно породнить противные друг другу явления? Видимо, сам мотив произведения – отличить хороших от плохих. А плохие – все, кто не посвящён в «таинственные страсти» героя Василия Аксёнова.   

Телевизионная жизнь героев из воспоминаний Ваксона-Аксёнова (все реальные имена персонажей книги забавно перекручены – этакая либеральная конспирация) крутится-вертится вокруг поиска свободы. Свободы самовыражения, порой доходящего до выпячивания собственного я. Таким образом поэт Андрей Вознесенский в одном из своих многочисленных стихов ставит задание, что называется, numberone: «забвенное слово «свобода» по-русски осмыслить успеть»! Перед нами налицо весьма распространённое явление в русской жизни, которое когда-то Пришвин связывал с умонастроениями засмысленной интеллигенции. Суть явления – неприятие других людей и рвение перестроить мир непременно на свой лад. Оттого всё это – что не было что-то важное в человеке понято интеллектуальными вождями молодёжи 50 лет тому назад. Например, что свобода – этот дар свыше (а не слева и не справа, и не «из-за бугра»!) – даётся человеку не для нарочитой самодемонстрации (в противовес демонстрациям Октябрьским, Первомайским и прочим), а единственно – для спасения души. Увы и ах, однако подобным религиозным и нравственным переживаниям места не нашлось. Ни в творческом воображении Аксёнова, ни тем более в сценарии осуществителей телесериала «Таинственная страсть». Действующие лица устремлены к масштабной перестройке мира. Спустя время герои книги в действительности стали глашатаями Перестройки. Но это уже – иная история. 

Удивительно, при всей неудобности ситуации «звёздные» поэты и писатели почему-то стремятся навязать собственную эстетику государству, тогда – Советскому Союзу. И государству подобное положение дел, соответственно, не нравилось. Оттого – стыки и противостояния. Это – красной нитью по фильму. Фильм на этом и построен. Справедливости ради стоит отметить, что эдаким стойким оловянным солдатиком нарисован Роберт Рождественский. Ему с комсомольской лёгкостью удавалось порой обуздать в своих порывах и компанию вольнодумцев, и власть имущих. Киношная судьба Рождественского обрывается на решении принять партийно-коммунистический постриг – заделаться членом КПСС. Сделанные поэтом после дела остаются за кадром.

В общем – были ли страсти? И такие ли они таинственные? – Страсти эти были таинственными и таковыми впредь останутся исключительно для их носителей – тех написанных Аксёновым персонажей, которые в далёкие шестидесятые писали и развлекались, страдали и притворствовали кто как мог.

Здрасте, таинственные страсти! Страститесь, страствуйте в своих странствиях! Ведь на то вы и существуете в искусстве, чтобы человек отстрастился от вас в жизни! И – по мере сил своих – больше не пристрастился.

Служит ли фильм этой идее – судить смотрящим. Беспристрастно.