Поэт Юрий Аронович Черкасский, к сожалению, почти забыт на своей родине в Донбассе. А ведь когда-то его имя звучало в плеяде молодых советских поэтов 30-х годов. До начала Великой Отечественной войны увидели свет книги его стихов «Стропила», «Отвага», «Жажда», «Лирика», «Мост».

Будущий поэт родился в Луганске 13 сентября 1912 года, здесь же получил образование и начал трудовую жизнь в Луганском паровозостроительном заводе. И многие стихи Черкасского так или иначе связаны с Луганском, с шахтёрским краем.

Юрий Черкасский осознал себя поэтом во время небывалого социального и культурного обновления. На рубеже 20-30-х годов прошлого века общество постепенно отходило от встрясок гражданской войны, искусство охватила романтика социального переустройства страны, каждого человека. Да что там! Мечтали переустроить всю планету, всю вселенную! Место поэта тогда было не в эстетском салоне, а на заводах и фабриках. И многие советские писатели того времени вошли в литературу через заводскую проходную. Так же начал свой путь Юрий Аронович Черкасский, первые стихи которого были опубликованы в многотиражке Луганского паровозостроительного завода «Октябрьский гудок».

Лучший мемуарный портрет Юрия Черкасского оставил другой поэт-луганчанин, Михаил Матусовский. В его лиричных, проникнутых солнечной грустью строках «Семейного альбома» предстаёт живой облик Юрия Черкасского: «Вот мы сидим у него на пыльном дворике, замкнутом со всех сторон деревянными строениями и поросшем горчайшей полынью, на Красноармейской улице, что граничит с глухой стеной старого патронного завода… С удлинённым, тонким лицом, с жесткими, своевольно вьющимися волосами, Юра, читая стихи, чуть грассирует, нежно раскатывая букву «р». Я и сейчас мог бы воспроизвести, как он читает, припомнив каждую интонацию, ударение, придыхание».

А вокруг – довоенное луганское лето, сгущающиеся вечерние тени, тихий шелест акаций, лёгкий запах левкоев. Всё застыло, как на полотнах Юона, и может показаться, что так будет всегда: и эта тишина, и магическая энергетика поэтических строк, и сама молодость.

Юрий Черкасский немногим старше Михаила Матусовского, но уже имеет литературный опыт, его стихи издавались и в донбасской прессе, и в московских журналах. В 1933 году в Москве увидела свет первая книга Ю. Черкасского, названная, в духе первых пятилеток, «Стропила». В стихах Черкасского звучит трудовая луганская земля: рабочие, шахтёры, простые люди Донбасса наполняют стихотворения поэта ритмом своего времени, красотой и романтикой труда. Возвышенное затмевает низменное – нет, это не конъюнктура, это чистая и пока ещё всемогущая вера в силу человеческого Духа. Это стихи своего времени, и они говорят о нём лучше, чем сухие параграфы учебников истории.

Любимый, мужественный край!

Не остывай в цехах и лавах,

Гудками гулкими играй

И опаляй дыханьем плавок.

И пусть впервые за века

Над степью слышится далече

Весёлый голос человечий,

Победный голос горняка.

(«Огни соревнований», 1938)

Черкасский читает стихи, Матусовский слушает их, как может слушать стихи лишь любящий поэтическое слово. Но не в этом видит особенность своего воспоминания Матусовский: «…только пулемётные очереди за стеной врываются в его чтение – это на заводе проверяют каждую партию готовых боеприпасов». Поэзия и война, пока ещё грядущая, соединились здесь, в мирном, пока ещё довоенном Луганске. И непостижимость этого союза – знак, которым будут отмечены судьбы многих литераторов 30-х годов ХХ века. «Мы увлечены, – пишет Матусовский, – чтением, и нам невдомёк, что эти кинжальные очереди имеют прямое отношение к нам, к нашей юности».

Пройдёт несколько лет, и начнётся страшная война, будет разрушен мирный уют, и сотни тысяч людей уйдут на фронт. Уйдут на фронт и Михаил Матусовский – из Москвы, и Юрий Черкасский – со своей родной донбасской земли. Мирный труд и быт покинут стихотворения поэтов. Война, страшная и жестокая, войдёт в их строки. Под треск выстрелов, канонаду орудий, разрывы бомб стихи уже не читаются друзьям. Нет, война слишком жадна, ей не с руки делиться с кем бы то ни было вниманием. Когда говорят орудия, музы умолкают…

Но стихи пишутся. Пишутся для фронтовых газет, пишутся в тетрадки, они зачастую немы, в них слишком много войны и так мало жизни. Но в этих стихах, как в сказке, жизнь побеждает войну, смерть. Побеждает даже тогда, когда и не может быть победы Жизни «всем смертям назло».

8 февраля 1944 года в боях за Советскую Беларусь Юрий Аронович Черкасский погиб смертью храбрых. Его похоронили у скрещенья дорог. В военной спешке не до особых почестей, пышных речей и надгробий. Товарищи Черкасского, не найдя ничего под рукой, на могильный холм положили острый обломок угля – как символ его шахтёрской родины.