Впервые об этом заговорил Троцкий. В книге о Сталине он делает весьма прозрачный намёк на то, что Сталин, к услугам которого была тайная лаборатория ядов при ОГПУ, был вполне способен на это. Историки, занимавшиеся этим вопросом, вынуждены были делать поправку на то, что намёки Троцкого слишком пристрастны, сделаны непримиримым врагом Сталина и, в силу этого, не могут вызывать абсолютного доверия. Да и что нового сообщил Троцкий? Ведь сам Сталин не скрыл от партийной верхушки, к которой в то время принадлежал Троцкий, что Ленин попросил его добыть ему цианистый калий, так как серьёзно подумывал о самоубийстве. Правда, в своей книге о Сталине Троцкий говорит о преднамеренном устранении Ленина Сталиным, который, якобы, пытался закамуфлировать это под "просьбу Ильича".
 "Во время второго заболевания Ленина, видимо, в феврале 1923 года, - вспоминал Троцкий, -Сталин на собрании членов политбюро (Зиновьева, Каменева и автора этих строк) после удаления секретаря сообщил, что Ильич вызвал его неожиданно к себе и потребовал доставить ему яд... Помню, насколько необычным, загадочным, не отвечающим обстоятельствам показалось мне лицо Сталина. Просьба, которую он передавал, имела трагический характер; на лице его застыла полуулыбка, точно на маске. Несоответствие между выражением лица и речью приходилось наблюдать у него и прежде. На этот раз оно носило совершенно невыносимый характер. Жуть усиливалась ещё и тем, что Сталин не высказал по поводу просьбы Ленина никакого мнения, как бы выжидая, что скажут другие: хотел ли он уловить оттенки чужих откликов, не связывая себя? Или же у него была своя затаённая мысль?... Вижу перед собой молчаливого и бледного Каменева и растерянного, как во все острые моменты, Зиновьева. Знали ли они о просьбе Ленина ещё до заседания? Или же Сталин подготовил неожиданность и для своих союзников по триумвирату?
 - Не может быть, разумеется, и речи о выполнении этой просьбы! - воскликнул я. - Гетье (лечащий врач Ленина) НЕ ТЕРЯЕТ НАДЕЖДЫ (выделено мною. Я.Р.). ЛЕНИН МОЖЕТ ПОПРАВИТЬСЯ.
 - Я говорил ему всё это, - не без досады возразил Сталин, - но он только отмахивается. Мучается старик. Хочет, говорит, иметь яд при себе... прибегнет к нему, если убедится в безнадёжности своего положения.
 - Всё равно невозможно, - настаивал я, на этот раз, кажется, при поддержке Зиновьева. - Он может поддаться временному впечатлению и сделать безвозвратный шаг.
 - Мучается старик, - повторял Сталин, глядя неопределённо мимо нас и не высказываясь по-прежнему ни в ту, ни в другую сторону. Поведение Сталина, весь его образ имели загадочный и жуткий характер. Чего он хочет, этот человек? И почему он не сгонит со своей маски эту вероломную улыбку?" "За несколько дней до обращения к Сталину, - продолжает далее Троцкий, намекая на явную заинтересованность Сталина в устранении "вождя", - Ленин сделал свою безжалостную приписку к Завещанию (тому самому завещанию, где он предлагает отстранить Сталина от должности генсека)".
 Но если это так, если Троцкий всё верно изложил, тогда непонятно, как Ленин со столь убийственной для Сталина характеристикой в "завещании" и явно враждебных отношениях между ними, мог обратиться к Сталину за ядом. Несовместимость одного с другим очевидна. Не хотел ли Сталин этой "просьбой Ильича дать яд" действительно замаскировать собственные намерения отравить самого опасного для него в тот момент политического 
 противника. "Когда мне пришлось говорить с Рыковым, - вспоминал Н.Валентинов, - оказалось, что слух, будто Ленин просит яд, дошёл и до него. "Интересно знать, - говорил Рыков, - кто и с какой целью распространяет эту паскостную болтовню". Кто бы ни распространял эту "пакостную болтовню", у Троцкого и других имелись веские причины подозревать, что Сталин ускорил кончину Ленина. 
 Незадолго до смерти здоровье Ленина настолько улучшилось, что он даже, как утверждают обитатели Горок, ездил на охоту. Судя по их воспоминаниям, смерть Ленина, несмотря на временами тяжёлое течение болезни, удивила всё же своей неожиданностью многих из ближайшего окружения Ленина: родных, медперсонал. Нарком здравоохранения Н.Семашко оказался в числе таких удивлённых: "Всего за два дня до смерти В.И.Ленин ездил на охоту, ведь он сам организовывал все эти поездки на охоту". Охранники из ОГПУ отметили в своём рапорте от 19 января: "Ездил кататься на лошадях, настроение было хорошее, чувствовал себя великолепно". Жена Ленина Н.Крупская в письме к дочери Иннесы Арманд отмечала, что "доктора совсем не ожидали смерти и не верили, когда уже началась агония".
 Исходя из вопроса, кому было выгодно устранение Ленина, под подозрение более других попадает Сталин. Прямых улик нет, или пока не имеется, но косвенные улики определённо бросают тень подозрения на Сталина. Просьба Ленина о яде выносится Сталиным на обсуждение политбюро, но отравление Ленина в этот момент уже, возможно, шло полным ходом через сталинских агентов в Горках. Троцкий намекая на это, указывает и на важный момент, подтверждающий, как ему кажется, его предположения: Сталин в телеграмме о кончине Ленина обманул Троцкого, который во  время смерти Ленина находился на лечении вне Москвы, с датой похорон, так как Троцкий, если бы он приехал вовремя, мог настоять на тщательном паталогоанатомическом анализе, что могло привести врачей к выводу о том, что Ленин был всё же отравлен. По Троцкому, боясь разоблачения, Сталин настоял на ускоренном бальзамировании тела Ленина и таким образом уничтожил все улики. 
 Автор книги "Операция "Мавзолей" Владимир Соловьёв, в подтверждение версии, что Ленин был всё-таки отравлен ссылается на то, что:
 1. Личный врач Ленина Гуатьер отказался скрепить своей подписью бюллетень о смерти Ленина, сославшись на недостаточно добросовестное проведение медицинского расследования.
 2. Среди врачей, проводивших вскрытие, не было ни одного специалиста-паталогоанатома.
 3. Многие жизненно важные органы, такие, как лёгкие и сердце, оказались в хорошем состоянии, но стенки желудка были полностью разрушены.
 4. Не был проведен тщательный токсиологический анализ желудка.
 Соловьёв приводит также рассказ одного из врачей, лечивших Ленина Гавриила Волкова. Находясь в тюремном заключении, Волков рассказал как-то сидевшей в той же тюрьме Елезавете Лесото о том, что 21 января в 11 часов утра он принёс Ленину еду. Ленин лежал, кроме них двоих никого в комнате не было. Увидев врача, Ленин сделал попытку подняться и протянуть Волкову руку, но не смог. Он упал на подушку и из его руки выпал клочок бумаги. Как только Волков успел её спрятать вошёл врач Елистратов и сделал Ленину успокоительный укол. Ленин заснул. Вечером, когда стало известно, что Ленин умер, Волков прочитал ленинскую записку. В ней было обращение к нему: "Гаврилушка, я отравлен...вызови немедленно Надю... скажи Троцкому...скажи всем, кому можешь". Как считает Соловьёв, Ленина отравили грибным супом, в который был подмешан смертельно ядовитый гриб Cortinarius Closissmus. 

 Даже если согласиться с тем, что обвинение Троцкого в адрес Сталина - всего лишь плод его буйной и явно тенденциозной фантазии, на чём настаивают некоторые историки (в основном, - апологеты Сталина), то стоит всё же обратить внимание на тот факт, что об отравлении Ленина говорил не только Троцкий. В партийных кулуарах об этой запретной теме говорили многие: кто шёпотом, а кто, в то время ещё не напуганный сталинским террором, и вслух. Среди них - Бухарин. Любопытны в связи с этим воспоминания критика К.Зелинского. Он оказался в начале 30-х годов в числе писателей, приглашённых на квартиру Горького для встречи со Сталиным и Бухариным:
 "Выпили. Фадеев и другие писатели обратились к Сталину с просьбой рассказать что-нибудь из своих воспоминаний о Ленине. Подвыпивший Бухарин, сидевший рядом со Сталиным, неожиданно взял его за нос и сказал: "Ну, соври им что-нибудь про Ленина". Сталин был оскорблён. Горький явно растерялся. Сталин сказал: "Ты, Николай, лучше расскажи Алексею Максимовичу, что ты на меня наговорил, будто я хотел отравить Ленина". Пытался ли Бухарин, не отдавая себе отчёт в том, что играется с огнём, поставить на место зарвавшегося в его глазах Сталина, с которым он тогда боролся за власть, или в опьянении просто потерял контроль над собой - трудно сказать. Ведь Сталин в то время ещё не утвердился окончательно на кремлёвской вершине и оппозиция ему в лице Бухарина всё ещё не теряла надежды его свергнуть.  И как понимать слова Сталина: хотел ли Сталин дать понять, что его оболгал Бухарин и поставить под сомнение распространенное мнение среди партийцев, что он всё-таки приложил руку к смерти Ленина или он руководствовался другими соображениями?
 Ответ на вопрос "отравил ли Сталин Ленина" попыталась найти Лидия Шатуновская в своих мемуарах "Жизнь в Кремле". Вот, что она пишет, ссылаясь на воспоминания Ивана Гронского, одно время главного редактора газеты "Известия":
 "Сталин поручал Гронскому отрганизовывать время от времени вечеринки для писательской элиты с обязательной выпивкой и отменной кулинарией. На одной из таких вечеринок выпито было чрезмерно, и товарищи писатели упились до полной потери сознания. Сталин, который тогда был ещё относительно молод и не так берёг себя, тоже хватил сверх меры. Единственным трезвым человеком в этой компании был Гронский, который находился, так сказать, при исполнении служебных обязанностей и должен был за всеми следить. Поздно ночью, когда Сталина совсем развезло, он, к ужасу Гронского, начал рассказывать присутствующим о Ленине и обстоятельствах его смерти. Он бормотал что-то о том, что он один знает, как и от чего  умер Ленин. Писатели были уже настолько пьяны, что ровным счётом ничего не поняли и не проявили никакого интереса к пьяному бормотанию Сталина. 
 Гронский же, будучи трезвым, оценил всю опасность ситуации и принял смелое решение. Человек крупный и физически сильный, он на руках вынес пьяного Сталина в соседний кабинет и уложил его на диван, где тот сейчас же и заснул. 
 После этого Гронский вызвал охрану. Перепившихся  писателей вынесли, уложили в автомобили и развезли по домам, а Гронский просидел весь остаток ночи возле Сталина. Проснувшись, тот долго, с мучительным трудом вспоминал, что же произошло ночью, а вспомнив, вскочил в ужасе и бешенстве и набросился на Гронского. Он тряс его за плечи и исступлённо кричал: "Иван! Скажи мне правду. Что я вчера говорил о смерти Ленина? Скажи мне правду, Иван!" Гронский пытался успокоить его, говоря: "Йосиф Виссарионович! Вы вчера ничего не сказали. Я просто увидел, что вам нехорошо, увёл вас в кабинет и уложил спать. Да к тому же, все писатели были настолько пьяны, что никто ничего ни слышать, ни понять не мог". Постепенно Сталин начал успокаиваться, но тут ему в голову пришла другая мысль: "Иван! - закричал он. - Но ведь ты-то не был пьян. Что ты слышал?".
 Гронский, по его словам, почувствовал себя в смертельной опасности: в своей подозрительности и гневе Сталин был страшен. Гронский, конечно, всячески пытался убедить Сталина в том, что ничего о смерти Ленина сказано не было, что он, Гронский, ничего не слышал и увёл Сталина просто потому, что все присутствующие слишком уж много выпили. Но когда Сталин внешне уже как будто успокоился, Гронский понял, что отныне вся маниакальная подозрительность Сталина будет направлена против него. И действительно, с этого дня отношение Сталина к Гронскому совершенно изменилось, а в 1937 году Гронский был арестован".  
 Многозначительна эта фиксация Сталина на отравлении Ленина. Видимо, мысль о своей причастности к его смерти и страх разоблачения этой причастности не давали Сталину покоя. 
 Итак, важнейший для Сталина день - 22 января 1924 года. В Горках разыгрывается финальный акт задуманной Сталиным драмы "Живой труп". 
 Первая сцена финального акта. Ленин умирает. Комната, где он лежит, наполнена людьми. Все сгрудились вокруг агонизирующего Ленина. Сталина среди них нет. Не он, одним своим присутствием в Горках символически примет выпавший из слабеющих рук вождя революции его партийный жезл. Нет, не он. На его месте окажется - Бухарин. "Когда я вбежал в комнату Ильича, - вспоминал Бухарин, - заставленную лекарствами, полную докторов, Ильич делал последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побелело, раздался хрип, руки повисли. Ильича не стало".
 Бухарин оказался свидетелем смерти Ленина случайно. По стечению обстоятельств он накануне простудился в Москве и приехал для лечения в санаторий, который находился в Горках. Но его случайное присутствие в момент смерти вождя было истолковано его партийными коллегами как бухаринская претензия на пустующее теперь место лидера большевистской партии. Исправить это впечатление хозяева Кремля решили совершенно траги-комичным образом. От Бухарина по телефону потребовали вернуться в Москву и оттуда совершить теперь уже официальное путешествие в Горки вместе с остальными ленинскими соратниками. Теперь уже в качестве равного среди равных. 
 В самой последней сцене, которая должна была, по замыслу Сталина, остаться в партийной историографии, у постели теперь уже не страшного ему, мёртвого Ленина, первым должен появиться он, оттеснив на роли жалких статистов всех остальных, включая и Бухарина. 

 Таким образом, грандиозный спектакль, по Сталину, должен сузиться до театра одного актёра. В этом спектакле он собирался сыграть роль единственного и почти неоспоримого наследника "вождя мирового пролетариата". Вот как завершающую, самую впечатляющую сцену в Горках описывал в своих воспоминаниях Бонч-Бруевич: "По лестнице, не спеша и словно замедляя шаги, поднимались вожди старой гвардии большевиков, только что прибывших на автосанях. Душевная, тихая, без слов встреча с Надеждой Константиновной. Вот впереди всех Сталин. Подаваясь то левым, то правым плечом вперёд, круто поворачивая при каждом шаге корпус тела, он идёт грузно, тяжело, решительно. Держа правую руку за бортом полувоенной куртки... Лицо его бледно, сурово, сосредоточенно. Да, да, вот оно что...вот оно что..., - первым проронил слова Сталин. И стал обходить Владимира Ильича размеренным шагом, всё так же поворачивая то левое, то правое плечо, словно не веря, что смерть совершила свою неумолимую работу. Как бы желая убедиться, что эта роковая работа непоправима, неизменна..." "Время клонилось к полночи, - продолжает Бонч-Бруевич. Надо ехать в Москву. Вновь потянулись туда, к нему. Вновь окружили его тесным кольцом... Порывисто, страстно вдруг подошёл Сталин к изголовью. Прощай, прощай Владимир Ильич... Прощай! И он, бледный, схватил обеими руками голову В.И., приподнял, нагнул, почти прижал к своей груди, к своему сердцу и крепко, крепко поцеловал его в щёки и в лоб... Махнул рукой и отошёл резко, словно отрубил прошлое от настоящего".       


 Литература по теме:

 Дм.Волкогонов. «Триумф и трагедия. И.В.Сталин»
 Из-во «Агенство печати Новости».
 М. 1989.

 Роберт Такер
 «Сталин. Путь к власти».
 Из-во «Прогресс».
 М. 1991.

 Д.Кармайкл. «Троцкий».
 Из-во «Москва-Иерусалим»,
 И. 1980.

 Л. Троцкий «Сталин».
 Из-во «Чалидзе».
 США. 1985.

 Ю.Фельштинский
 «Вожди в законе».
 Из-во «Терра».
 М. 1999.

 "Минувшее". Исторический альманах. 
 1990 г., кн.2, стр. 143-287
 Н.Петренко. "Ленин в Горках. Болезнь и смерть".

 Интернетовский сайт «Комсомольская правда Казани».
 http://kazan.kr/online/news/1146319

 Л.Иогансен. 1991. "Совершенно секретно", №2 1991.