«С большой мечтой о человеке…»

Светлана Замлелова

Считается, что свою смерть Леонид Леонов предсказал в стихотворении «Исповедь» (1918):

С большой мечтой о человеке,

Любя, страдая и горя,

Засну когда-нибудь навеки

В холодный полдень сентября.

Писатель умер 8 августа 1994 г. на 96 году жизни, оставив большое противоречивое наследие и славу одного из самых загадочных писателей советской поры. В самом деле, среди отзывов можно встретить как сравнения Леонова с Достоевским (на ленточке, опоясывавшей немецкое издание «Барсуков», значилось: «Новый Достоевский в новой России», а американский профессор Э. Симмонс сетовал, что если бы Леонов развивался независимо от советской идеологии, это дало бы ему возможность «стать Достоевским Советского Союза»); так и утверждения, что читать прозу Леонова невозможно по причине тяжеловесного стиля. В разные годы Леонов представал перед читателем и критикой словно бы в разных масках. То он поэт-символист или прозаик-мистик, а то яростный публицист и даже автор агиток. Потом на него обратили внимание как на мастера «орнаментальной прозы», а после заговорили как о «попутчике», чуждом марксистской идеологии и невнимательном к пролетарской культуре. На Леонова даже сыпались обвинения в троцкизме. Но вскоре его уже провозглашают едва ли не классиком соцреализма, а в 1943 г. он становится лауреатом Сталинской премии. Его творчество стали сравнивать с русской литературой XIX в., отмечали глубокий философский подтекст, усложнённую, зашифрованную художественную систему, сложную и оригинальную композицию. В конце XX в. о нём заговорили как о «последнем классике», что, впрочем, стало наиболее призрачным определением, поскольку ярлык «последнего классика» критики вешают направо и налево. Всё остальное вполне соответствует действительности: вступив в литературу писателем-модернистом, а по убеждениям – противником большевизма, надеявшимся, что интервенты освободят Россию от  большевиков и написавшим в 1918 г.: «Когда в Архангельске наступило успокоение, когда большевистское нашествие с ужасом вспоминается каждым как Бич Божий, прошедший над страной, невольно задаёшь себе вопрос, так в чём же была сила этих… мальчишек…», Леонов постепенно подошёл к реализму в творчестве и приятию новой России. И вот уже Леонов – признанный соцреалист, яростный публицист, обличающий хищничество и подлость Запада, крупный, широко известный общественный деятель, выступающий за охрану окружающей среды, за разоружение и уничтожение атомного оружия. На закате лет Леонов наконец закончил роман «Пирамида», в котором, по собственному его утверждению, подчёркивал, что «всё то, что делали большевики, знаете, тогда делали, – всё это была фикция, всё это была ложь…» Об этом Леонов рассказывал в одном из последних своих интервью, которое он согласился дать американскому литературоведу М. Шраеру в 1993 г.

Эту смену масок писателя объясняли то эволюцией, позволившей понять и принять передовые идеи современности, то приспособленчеством и уступками «тоталитарному режиму». Сам Леонов объяснял такую переменчивость биологическими циклами: «У меня определённый биологический по годам цикл творчества. В каждом из них свой стиль, своя образность и всё такое прочее...» В другой беседе он утверждал, что смена биологических циклов присуща всем, что раз в семь лет у каждого человека происходит физическая, психическая, духовная перестройка. После чего начинается «уже другое видение, иначе идёт осмысление». Сложность, по признанию самого писателя, заключается в том, что если одним сочинением автор не укладывается в один цикл, то приходится всё уже написанное приводить к общему знаменателю, согласовывать между собой влияния разных циклов, искать «некое единое». Так было с итоговым романом «Пирамида», над которым Леонов работал почти тридцать лет. В романе повторяются основные мотивы и образы творчества писателя, но все эти образы изменены и связаны подчас с новыми смыслами. Таков, например, образ корабля, часто встречающийся у Леонова, но только в «Пирамиде» обретающий какое-то особое значение: с кораблём сравнивается погост – обитель мёртвых. Корабль этот после пожара как бы уплывает в недоступные зрению живых моря, окончательно исчезая с исчезновением эпохи, но связывая при этом 30-е годы с 90-ми.

Роман «Пирамида» итоговый не только по времени окончания работы над ним, но и по отразившемуся в книге мировоззрению автора, по творческим задачам, которые Леонов поставил перед собой. Писатель старался совместить реалистическую картину мира, метафизику, религиозные воззрения и собственные искания, творческие переживания и представления о будущем человечества. Леонов с иронией и сожалением смотрит на человека, утверждая, что тот уверенно движется к своему концу, теряет лучшие свои приобретения и достижения, как материальные, так и духовные. Человечеству писатель отвёл «только пару столетий», да и то – в виде чуда.

Но, несмотря на биологические циклы и ритмы, невзирая на сложный композиционный рисунок итогового романа, было бы неверно утверждать, что в «Пирамиде» Леонов впервые проявил такой пессимизм. Напротив, он считал, что писателю вообще не стоит «вступать в оптимистический гопак», даже если творчество такого писателя склонно к юмору и веселью. Конечно, не только всечеловеческая боль, но и радость должны волновать художника, наполнять его творчество, но всё это не имеет ничего общего с оптимизмом как таковым, с восторгами по любому поводу. Для настоящего писателя важны только те чувства, что очищены от иждивенчества и обывательщины, от нытья и пошлости.

 Ошибочно также было бы думать, будто в более раннем творчестве Леонов придерживался принципиально иных взглядов на судьбу человечества, не задумываясь об опасностях прогресса, отягощённого несовершенством человеческой природы. Прямым текстом писатель неоднократно высказывался об этом в публицистике и в публичных выступлениях, входя порой в противоречия с уже намеченной в стране линией. Так, в ответ на идею покорения природы Леонов заявлял о необходимости сохранять и приумножать природные богатства.

Впервые на эту тему Леонов открыто высказался в 1947 г., опубликовав в газете «Известия» статью «В защиту Друга». «Мы не церемонились с лесным соседом, – писал Леонов, – сказалась наследственная неприязнь к нему предков-древлян, которым приходилось отвоёвывать посевные площади у леса». Но пришло время, когда нужно не вырубать, а насаждать леса. Нужно озеленять города, нужно воспитывать людей в духе бережного отношения к дереву, птице и зверю. Тогда, в 1947 г., Леонов высказал весьма современное сегодня суждение: чувство родины соразмерно личному вкладу в общенациональное дело. Не потому ли так много появилось сегодня желающих уехать, и так мало мечтающих преобразовать свою страну, что «легко объясняются как патриотизм истинного гения и труженика, так и политическое безразличие бродяги и дармоеда»?

В повсеместном озеленении виделось Леонову спасение человечества, необходимый противовес промышленному росту. Дерево в городе – «не полено с листьями», это громадный озонатор, фильтр для воздуха от вредных примесей, залог здоровья граждан страны, будущее детей, а в XX в. это просто жизненно необходимый компонент для городской среды. С тех пор эта тема стала одной из главных в творчество писателя. Ей посвящён роман «Русский лес», перед написанием которого, по признанию самого Леонова, он «прочёл за сто лет весь “Лесной журнал”, объездил пять видных лесов здесь, консультировался с крупнейшими здесь лесниками – Ткаченко в Ленинграде, Анушкин в Москве, Лопухов, у меня есть такой приятель, это видные лесники».

В 1960 г. уже в «Литературной газете» вышла статья «О природе начистоту». Казалось бы, прошло 13 лет со дня публикации в «Известиях», но Леонов с той же озабоченностью, с тем же возмущением пишет об отсутствии культуры по отношению к природе. Кстати, мы можем признать, что, пожалуй, немногое изменилось с тех пор. Точнее, стало только хуже. Варварское отношение к природе что на бытовом уровне, что на государственном, становится причиной национальных бедствий. Лес вырубается и незаконно вывозится за границу, лесные пожары из-за отсутствия надлежащего контроля уничтожают, как выясняется, миллионы гектаров тайги. Как раз сейчас полыхает сибирская тайга. Красноярский край, Бурятия и Якутия, Новосибирск, Барнаул, Томск и Кемерово окутаны дымом. По сообщению Всемирной Метеорологической Организации, сибирские пожары произвели столько углекислого газа за месяц, сколько производит Швеция за год. Люди задыхаются, гибнут миллионы видов растений, животные и микроорганизмы, без которых невозможно нормальное существование планеты. И, как выясняется, есть правило или норма: если ущерб от пожара не превышает затрат на его тушение, то тушить пожар необязательно. Оптимизация, одним словом: расходы никогда не должны превышать ущерба. Дешевле похоронить, чем лечить; спалить, чем тушить и т.д.

На этом фоне сетования Леонова на бабушек с козами и мальчишек с рогатками выглядят милыми капризами. В настоящее время русская природа противостоит не мальчишкам и не козам, а организованной преступности, необъявленной войне против России. Есть свидетельства, что лес поджигают намеренно с целью скрыть масштабы вырубок. А вырубки, как говорят, ведутся на миллиарды рублей, причём значительная часть леса уходит в Китай, угроза Сибири от которого уже сопоставима с пожарами.

А ведь лес – это казна. И откуда же такое расточительство, когда, со слов первых лиц государства, в стране нет денег на пенсии? Денег, стало быть, нет, а казну разбазариваем.

Полвека назад Леонов, даже не подозревавший о таких масштабах преступлений против природы, писал: «Нужно кое-кому очень резко и уже без отлагательства вмешаться, чтобы остановить этот процесс разрушения нашей природы и даже, по возможности, решительно повернуть его вспять. Но на мой взгляд, дело зашло слишком далеко, поэтому необходимы тут срочные и соответственно крутые меры». О том же кричим и мы: кое-кому давно пора безотлагательно вмешаться и принять крутые меры, иначе будет слишком поздно. Вопрос: докричимся ли? Если даже Леонов во времена, когда существовали службы охраны и обслуживания леса, лесники и авиаотряды, не смог добиться коренных преобразований – организации повсеместной высадки деревьев, озеленения пустырей и прочих свободных площадей, жёстких мер против вырубки и браконьерства, воспитания бережного отношения к природе.

В 1965 г. Леонов вновь высказался на страницах «Литературной газеты» о лесе и лесосбережении. На сей раз он вступил в полемику с чиновниками, недовольными его же публикациями и призывами. «А не надо грозить, фырчать, – писал он. – Досаждают вам не частные любители пташек и берёзок, а полноправные граждане этой страны, ваши прямые хозяева». Те же слова приходят на ум и сегодня в ответ на выступления губернатора Красноярского края А. Усса, назвавшего лесные пожары «обычным явлением». «Вот если у нас зимой в холодную погоду возникает метель, никому же не приходит в голову топить айсберги, чтобы у нас было потеплее, то же самое применимо и к пожарам», – объяснил он, считая, видимо, своих слушателей не то «частными любителями пташек и берёзок», не то и того хуже. И вот беда – одёрнуть его некому, как некому и напомнить, что хозяин не он, а те, кому он служит, то есть «полноправные граждане этой страны». Власть спокойно не обращает внимания ни на возмущения этих самых граждан, вынужденных дышать углекислым газом, подвергая, непонятно чего ради, опасности своё здоровье, ни на китайское «освоение» Сибири. А ведь Леонов предупреждал: «всё человеческое имеет тенденцию к своему развитию». Если жёстко и своевременно не пресекается, добавим мы от себя. Равнодушие чиновников, с которым боролся писатель в середине XX в., достигло размеров катастрофических в начале века XXI. Вернее, это страсть к наживе достигла в России размеров, практически несовместимых с жизнью.

Глядя на повсеместный цинизм, на алчность и стяжательство, на безразличие ко всему, кроме собственного кошелька и комфорта, остаётся только согласиться с Леоновым: дай-то Бог, чтобы человечество протянуло ещё хоть пару столетий, не сожрав само себя много раньше. Леонов писал, что сохранение и развитие личности, её биологического, культурного, нравственного и духовного содержания, составляет суть и смысл прогресса. Что деградация личности не только не может быть уравновешена техническим ростом, но напротив – такое сочетание представляется опасным. Процессы развития культуры должны находиться в гармонии с процессами развития цивилизации, в противном случае люди попросту уничтожат друг друга. Остаётся только надеяться, что размышления Леонида Леонова о судьбах мира и планеты не окажутся пророческими, как в случае с Всеволодом Кочетовым. Пока ещё у человечества сохраняется шанс. Но к завещанию советского писателя стоит прислушаться.

2019