МОЯ ПЕРВАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

Олег БОНДАРЬ (1947-2021)

Привет, Маэстро.

Занят? Понимаю...

Минутка есть? Тогда слушай.

Первый класс – это крушение мира...

Из домашнего мира, где тебе каждый рад, попадаешь в реальность с её подлостью, завистью... мерзкими ухватками диких плебеев...

О патрициях и плебеях нам рассказывала моя первая учительница, дореволюционная гимназическая учительница Анна Лаврентьевна Вергунова.

Царство ей Небесное...

Частенько видел я из окошка бабушкиной спальни, выходящего на улицу «Свет шахтёра»,

как Анна Лаврентьевна - маленькая, сгорбленная спондилёзом в сумерках резво топала из школы домой в неизменном тоненьком пальтишке зимой и осенью...

и в дождь, и в минус 35...

с палочкой изящной с набалдашником из слоновой кости.

Два её сына-подонка ужрались однажды и не пустили бабульку поздним вечером из холодных сеней в дом...

А мороз был лютый в том феврале...

К утру Анна Лаврентьевна замёрзла насмерть...

В минус 25 градусов по Цельсию ученики вплоть до пятых классов не ходили в школу и толклись целый день на горке...

Считалось, что «ребёнок хорошо погулял», когда его за руки вынимали из штанов с начёсом, а штаны – ледяной скафандр, – оставались оттаивать у печки...

До утра штаны имели шанс или сгореть, или высохнуть...

Вот в такие дни меня после очередного гуляния и прихватила простуда. Залёг капитально.

И тогда Анна Лаврентьевна сама приходила ко мне, приносила задания, контрольные работы...

Она так ко всем заболевшим ученикам ходила...

Как сейчас помню её чёрную юбочку и кофточку в горошек с запахом чего-то очень хорошего, пасхального.

Однажды после бурно проведённой перемены между вторым и третьим уроками, я выслушивал её порицание:

– Вы, Бондарь, шалунишка бесшабашный (мне первокласснику слово «бесшабашный» казалось неимоверно страшным). Вы изволили бегать по коридору на переменке (на всех трёх этажах сразу) и поэтому, после уроков будете ровно час писать прописи.

– Анна Лаврентьевна, я не бегал...

– Два часа прописей!

– Аннааааа...

– Три часа прописей.

И потом три часа каллиграфии под её монотонное жужжание:

– Тетрадка к окну, ручка к плечу – «нажим», «волосная»! «Нажим» – «волосная»...

– Плохо. Эти палочки неаккуратно прописаны. Ещё пять строк.

«Нажим» – «волосная»...

Ушла Анна Лаврентьевна, ушла школа.

Забыты все премудрости высшей школы...

Каллиграфический почерк остался на всю жизнь

Бесконечно добрая душа, Анна Лаврентьевна, –

прописи я бы писал в любом случае, т.к. матушка моя попросила задержать меня в школе, пока протопится наша маленькая каморка...

На отапливаемой двумя печками половине дома жили семьи моей бабушки и тётки...

Они топили отдельно и не сильно меня жаловали на своей территории...

«Шкодлив был каналья» – то старинное «фаберже» раскрутит, то чудо техники телевизор «Рубин» сам (!!!) включит, да ещё переключателем на три загадочных буквы УКВ клацнет БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ (!!!)...

А там музыка хорошая. Песни разучивали.

Семья потом весь вечер горевала:

– Почему НЕ ПОКАЗЫВАЕТ ТЕЛЕВИЗОР???

И тут является с гордым видом подлая малявка и глаголит: – Вот эту ручечку сюда повернуть надо. Телевизор начал показывать!

– Кто переключил???!!!! Кто разрешил трогать!!!

Вот сейчас ремня получишь!

Не выпороли по чистой случайности.

Нельзя прихворнувшего ребёнка пороть, потому что.

Зато на бабушкину половину дома запретили ходить под страхом – «всё расскажем папе»...

И телевизор запретили смотреть.

Потому-то я и книжек поболее современных первоклашек прочёл...

А Батя меня и не ругал вовсе, зубами только скрипнул...