Начали "гладковато", а закончили "сурковой массой"
Александр Щуплов (1949-2006)

ПИСАТЕЛИ - как дети малые... В литературе обзывательство было развито испокон: философ Кьеркергор называл великого датского сказочника Андерсена ПЛАКСОЙ (поводом послужили частые депрессивные состояния Андерсена, когда он целыми днями мог плакать). Бунин обозвал Бальмонта РЫЖЕЙ ХРИЗАНТЕМОЙ. Лиля Брик после знакомства в Париже с Жаном Кокто окрестила его СНОБ СНОБОВИЧ...

Всегда в ходу были дразнилки и прозвища у советских писателей. Первым присвоили благородный жанровый статус - "эпиграмма", вторые предпочитали не замечать. Подпольная история советской литературы совсем не подверглась изучению, и даже Вольфганг Козак со своим "Лексиконом" не "размочил" эту ситуацию. Нередко писательские форумы Советов оставались в истории литературы не столько обтекаемыми официозными "тассовками", сколько "обзывалками" самих участников этих съездов - остроумцев из племени "инженеров человеческих душ" (формула ИОСИФА ГРОЗНОГО). Реальная история литературы социалистического реализма фиксировалась не на страницах стенограмм, не в исторических решениях пленумов и съездов, но главным образом в результате писательского безотходного процесса, так сказать, для внутреннего пользования.

Порой в сортире Дома литераторов можно было прочитать эпиграммы, в которых давалась реальная оценка состоянию советской литературы на период присутствия мыслящего индивидуума в туалетной кабинке (не рискую цитировать туалетные пис-апокрифы, ибо авторы и действующие лица продолжают функционировать в литературном процессе). Так, съезд писателей в 1954 г. - по именам выступающих писательских комиссаров тт. Гладкова, Шолохова, Суркова - проходил сначала "ГЛАДКОВАТО", затем - "ШОЛОХОВАТО", а закончили "СУРКОВОЙ МАССОЙ".
Литературному обзыванию подвергалось все и вся: бывшая улица Горького (ныне Тверская) именовалась ПЕШКОВ-ШТРАССЕ или ПЕШКОВ-СТРИТ. Писательский поселок Переделкино стал ПЕРЕБЗДЕЛКИНО. В самом поселке существовала БАШНЯ ТАМАРЫ - трансформаторная будка в писательском поселке Переделкино, названная так в окружении Лили Брик в честь Тамары Владимировны Ивановой. Принадлежностью устной культуры, а не теории и истории советской поэзии стали термины, обозначающие великое племя эпигонов, - ПОДАХМАТОВКИ, ПАСТЕРНАКИПЬ, МАНДЕЛЬШТАМП. Появились аббревиатуры: ЖОПИСЫ - жены писателей, ПИСДОПИСЫ - писатели - дочери писателей, МУДОПИСЫ - мужья дочерей писателей...

Но, конечно, главным валовым продуктом побочного писательского труда следует считать прозвища. За писателем Алексеем Толстым закрепилось прозвище РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКИЙ ГРАФ. Сам писатель культивировал свой титул во времена советского режима. Старый слуга тов. Толстого нередко отвечал на телефонные звонки: "Их сиятельство граф на партийном собрании..." (Кстати, сейчас ГРАФОМ называют в узком кругу Владимира Войновича, поскольку, будучи подшофе, писатель всегда вспоминает свои сербские графские корни. Впрочем, это не мешает нынче поклонникам Светланы Алексиевич шутить, что У ВОЙНОВИЧА НЕ ЖЕНСКОЕ ЛИЦО.) Нобелевский лауреат Михаил Шолохов, предпочитавший работать у себя в станице Вешенской на Дону, получил прозвище ПОДОНОК. Появление прозвища было обусловлено небезызвестным выступлением Шолохова, в котором он требовал ужесточения приговора над Даниэлем и Синявским. Еще одна кличка классика - ШОЛОХОВ-АЛЕЙХЕМ. Главный лермонтовед Советского Союза Ираклий Андроников в споре с неглавным лермонтоведом Эммой Герштейн называл ее ЛИТЕРАТУРОВЕТКА ПАЛЕСТИНЫ.

Оброс кличками старейшина детского литературного цеха Сергей Михалков: у детей он известен как ДЯДЯ СТЕПА (по имени героя популярного стихотворения); у зрителей всесоюзного сатирического киножурнала - ФИТИЛЬ, у коллег по чернильнице - ДВАЖДЫ ГИМНЮК СОВЕТСКОГО СОЮЗА (за создание в соавторстве с Эль-Регистаном двух редакций Гимна). Кстати, Эль-Регистан - творческий псевдоним второго ГИМНЮКА - майора Габриэля Урекеляна, в тандеме с которым капитан Михалков в 1943 году изваял самое известное свое произведение. Примечательно, что в дальнейшем прозвище батюшки отозвалось в судьбе одного из его сыновей: наряду с кличкой ОСКАРОНОСЕЦ коллеги по кинематографу называют Никиту Михалкова ГИМНЮК-БЭБИ. Впрочем, создание Гимна СССР - самая большая тайна большевиков, которую они так и не выдали ни проклятым буржуинам, ни своему народу...

Виктор Шкловский не без желания обидеть называл Корнея Чуковского КОРНЕЙЧУК. Совсем не потому, что это - настоящая фамилия Дедушки Корнея (Чуковский - псевдоним), просто слишком двусмысленной была репутация у правоверного сталинского драматурга Александра Корнейчука. За такие же подозрения в сотрудничестве с известными органами Анна Ахматова и ее окружение за глаза называли писательницу Наталью Ильину ШТАБС-КАПИТАН РЫБНИКОВ - по имени героя рассказа Куприна, занимавшегося доносительством. Саму же Ахматову домашние именовали АКУМА.

Лев Овалов по имени созданного им литературного героя получил прозвище МАЙОР ПРОНИН. Драматурга Иосифа Прута приятели называли просто ОНЯ ПРУТИК... Создателя "Василия Теркина" Александра Твардовского коллеги кликали за глаза ласково по отчеству - ТРИФОНЫЧ. Александра Чаковского кратко - ЧАК. Еще одна кличка автора "Блокады" пришла из малоизвестной эпиграммы С.Смирнова: "Ах, ЧАКОВСКИЙ-РАСЧАКОВСКИЙ, Ты таковский и сяковский. Речь ведешь - бросает в дрожь. Ни хрена не разберешь".

Нередко больших писательских начальников за глаза называли по инициалам: СС - Сергей Сергеевич Смирнов (ирония заключалась в том, что писатель занимался темой Великой Отечественной, и гитлеровская военная аббревиатура "СС" давала негативные ассоциации). КМ - Константин Михайлович Симонов. Впрочем, к нему прилипла и кличка из эпиграммы Наума Каржавина: "Всю жизнь ему остаться хочется ЛИБЕРАЛОМ СРЕДИ ЧЕРНОСОТЕНЦЕВ".

Нередко прозвища давались в дружеском кругу, с симпатией: Паустовского друзья именовали ДОКТОРОМ ФАУСТОМ, а Александра Бека в бытность его военным корреспондентом на фронтах Отечественной - по аналогии со Швейком - БРАВЫМ СОЛДАТОМ БЕКОМ. Поэт Давид Самойлов был прозван друзьями ДЕЗИКОМ. Кличку ПЕРЕДВИЖНИК поэт Сергей Наровчатов получил от Михаила Светлова: однажды, гласит легенда, проходя по ЦДЛ с девушкой ослепительной красоты, он столкнулся с Михаилом Светловым.

- Михаил Аркадьевич, смотрите, какая красивая девушка! Картина!

- Я и не знал, что ты передвижник, - последовал ответ Светлова.

Сам себя обозначил (и назначил!) поэт Николай Глазков - ЮРОДИВЫЙ ПОЭТОГРАДА. Ему же принадлежит создание блестящей лингвистической конструкции из имен трех советских поэтов-песенников - Долматовского, Матусовского и Ошанина: "Как серебро, сверкает дрянь. Блестит, как злато, сор. ДОЛМАТУСОВСКАЯ ОШАНЬ Повылезла из нор".

Литературные кликухи советских писателей, как правило, находили свое отражение в эпиграммах и либо были взяты из них, либо входили в них составной частью. Поэт Сергей Смирнов за особенные национальные пристрастия заработал эпиграмму: "Поэт горбат. Стихи его горбаты. Кто виноват? Евреи виноваты!" А за пристрастия другого рода - кличку КОНЬЯК ГОРБУНОК.

Нынешний редактор журнала "Наш современник" Станислав Куняев вошел в анналы под прозвищем СТАС ВОНЯЕВ и героем анонимной эпиграммы: "Здесь лежит незадачливый Стас: Бил жидов, но Россию не спас".

Вся Россия, стремившаяся записаться к Евгению Евтушенко в друзья, запанибратски называла поэта ЕВТУХОМ. Более нежно именовала его Татьяна Лещенко-Сухомлина - ЕВТУШЕ. Фамилия "Евтушенко" породила целую прозвищную субкультуру. Настенная эпиграмма в нижнем кафе ЦДЛ гласила: "Я недавно, ев тушенку, вспоминал про ЕВТУШЕНКУ". В 1964 году появилась пародия тандема Дыховичный-Слободской с "кличечными" словообразованиями: "Выйдут деньги с портретами, и поэты, что признаны массами, казначейскими ставши билетами, выдаваться нам будут сберкассами. Мы не будем их звать сторублевками, будем мерять их новыми мерками. Называть их привыкнем "твардовками", "грибачевками" и "алигерками". И входя в ресторан иль столовую, в магазине знакомясь с расценками, мы достанем "софроновку" новую или будем звенеть "евтушенками..." В 1968 г. в "Магаданской правде" появились стихи: "А ну-ка брысь! Куда ты прешься? Не евтушись! Не вознесешься!" Пародист Матюшкин-Герке, зацепившись за евтушенковский неологизм "фетята" (от Фета), писал: "И вот, пока другие бьют баклуши, туда-сюда без толка мельтешат, таких фетят неумолимо душит ватага деловитых евтушат".

...Всенародно любимая поэтесса Белла Ахмадулина именовалась, кажется, с подачи Павла Антокольского, БЕЛОЧКОЙ. Впрочем, Андрей Вознесенский в старом стихотворении назвал ее БОЖЕСТВЕННЫЙ КОРЕШ. С легкой руки того же Вознесенского у Владимира Высоцкого появился титул ШАНСОНЬЕ ВСЕЯ РУСИ. Питерского поэта Александра Кушнера за глаза недоброжелатели прозвали СКУШНЕР, что, впрочем, не отразилось на его блестящих стихах. СТАСОМ РАССОЛОВЫМ назвал героя одного своего "доотъездного" рассказа Василий Аксенов. Героем был человек, привыкший говорить всем правду в глаза. Кончалась история так: "А может быть, он просто хам..." Литераторы легко раскусили аллюзию и пустили кличку в употребление применительно к Станиславу Рассадину. ЧЕТВЕРОЮРОДНЫМИ БРАТЬЯМИ называли в студенческие годы однокашников по институту - Юрия Ряшенцева, Юрия Визбора, Юлия Кима и Юрия Дружникова. Детдомовская кличка Николая Рубцова осталась с ним на всю жизнь - ЛЮБИМЧИК. Впрочем, уже в Литературном институте его стали звать ШАРФИК. Роберта Рождественского, когда поэт полностью переключился на песни, стали называть РОБЕРТИНО (слишком свеж был феномен итальянского вундеркинда Робертино Лоретти). Олега Чухонцева называли и называют ЧУХОНЕЦ, его кабинет в "Новом мире" - ПРИЮТ УБОГОГО ЧУХОНЦА.

Нобелевского лауреата Иосифа Бродского Анна Ахматова ласково именовала РЫЖИЙ. Известна ее классическая фраза во время процесса над будущим нобелевским лауреатом: "Рыжему делают биографию". Сам Бродский признавал из всех советских поэтов одного Бориса Абрамовича Слуцкого, которого за глаза называл исключительно БОРУХ, подчеркивая его ветхозаветное происхождение. Своего друга Евгения Рейна Бродский именовал ЖЕНЮРА, при этом нещадно грассировал. Может быть, поэтому, так же пародийно грассируя, читал мне когда-то ныне покойный Михаил Дудин свою знаменитую эпиграмму "на отъезд поэта Евгения Рейна в гости к своему лучшему ученику Иосифу Бродскому в Нью-Йорк": "Поэту русскому еврею Большой в Америке почет. И Бродский бродит по Бродвею, И Рейн - в Америку течет". Зато любящие Рейна грузинские поэты назвали его не иначе, как ЕВРЕЙН.

Вокруг другого русского Нобелевского лауреата Александра Солженицына не без усилий его литературных оппонентов сложился плотный слой фольклора. Чего только стоит частушка середины семидесятых, когда писатель был выслан за рубеж: "Самолет по небу катит. Солженицын в нем сидит. "Вот те нате - хрен в томате!" - Белль при встрече говорит". С легкой руки Войновича (см. "Москва 2042") Александр Исаевич получил прозвище СИМ СИМЫЧ КАРНАВАЛОВ. Недоброжелатели писателя окрестили его также СОЛЖЕНИЦЕРОМ, а премию - ШНОБЕЛЕВСКОЙ. Еще одна кличка - ВЕРМОНТСКИЙ ОТШЕЛЬНИК - возникла по месту длительного пребывания писателя на чужбине, где он - по анекдоту - получал письма из какого-нибудь Перхушково: "Милый дедушка, Александр Исаевич, как нам обустроить Вермонт?" Последний анекдот соединил в недавние предвыборные дни имена Солженицына и Путина: Солженицын дожил до ста лет и написал роман "Архипелаг СОРТИР".

Пришли новые времена. Если раньше Андрея Битова в пору гонений называли НЕДОБИТОВ, то теперь он оброс литературно-премиальными регалиями и был назван ревнивыми собратьями по перу ПОДПРУСТИКОМ (тут же появилась и пословица: ЗА ОДНОГО БИТОВА ДВУХ НЕДОБИТЫХ ДАЮТ, от которой впоследствии отпочковалась модификация: ЗА ОДНОГО БИТОВА ДВУХ СТРЕЛЯНЫХ ДАЮТ).

Творческий тандем Петра Вайля и Александра Гениса получил кличку ПЕНИС И ГЕНИТАЛИС. Другой в прошлом тандем - Аркадий Арканов и Григорий Горин - распался, и его участники стали именоваться просто АРКАН и ДРАМАТУРГЕНЕВ. В сатире появились САН САНЫЧ и МИХАЛ МИХАЛЫЧ. Последнего - Михаила Жванецкого - также называют АВАНГАРД САТИРЫ ЭНД ЮМОРА. Во время визита в Ригу он оставил на стене пивного паба автограф: "М.Жванецкий, ПАБНИК". Еще одно прозвище писателя - СТАРИК СМЕХОТАБЫЧ. Сатирик Виктор Шендерович, создавший вдохновенные образцы телепристебов в виде "Кукол" и "Итого", известен как КАРАБАС. Писатель-фантаст Борис Стругацкий известен под прозвищами-псевдонимами ВИТИН, ВИТИЦКИЙ, ПОБЕДИН, ВИКТОРОВ: кумир фан-фанов России проживает в Санкт-Петербурге на улице Победы. Поэтому все псевдонимы - производные от слов "победа" или "виктория". Братьев Вайнеров окрестили ДЮДИКАМИ. Завоевавшая внимание читателей в последние годы Александра Маринина получила прозвище РАШЕН АГАТА-КРИСТИ. Писательница призналась, что ее домашние прозвища - МУХА и КЫЛЯ. Что такое Кыля, известно только богу. А Муха пошла от настоящего имени детективистки - Маша: "Всю жизнь для всех родных, близких и друзей я была Машей... А от Маши уже были всякие варианты, в том числе и Муха".

Любому студенту Литературного института известно, что ИННА ЛЮЦИФЕРОВНА - кличка преподавателя и блестящего литературоведа Инны Люциановны Вишневской. Неискоренимо "веселого ребятенка" Андрея Кнышева прозвали в народе КНЫШ И ДВА ПОРТФЕЛЯ. Автора "Стройбата" Сергея Каледина со школьной скамьи называли ЖИРНЫЙ, а у его бывшей супруги поэтессы Татьяны Бек было сразу два прозвища - БЯКА и БЕКЕША.

Никто, даже Михаил Шемякин, не может сказать, кто первый назвал Эдуарда Лимонова в бытность его еще писателем - ЛИМОН. С уходом последнего в политику у него появилось прозвище ПОРТВАЙН-ГЕНОССЕ. Сам лидер национал-большевиков претендует на иное прозвище: "Я живой и сегодняшний писатель. Слава у меня народная. Пушкин сегодня писал бы, как я". В литературе прижились и обе супруги тов. (г.) Лимонова: Наталья Медведева - МЕДВЕДИЦА, ХУЛИГАНКА В ДЛИННОМ ПЛАТЬЕ, последнее время работает с группой "Трибунал" и дружит с БОРОВОМ - бывшим членом "Коррозии металла" Сергеем Высоковым (не путать с депутатом Константином Боровым, носящим в Думе ту же кличку); первая жена Елена Козлова, она же Щапова, после развода с гением пера в новом браке обрела счастье и титул графини де Карли и зовется в литературном мире ГРАФИНЯ КОЗЛИК.

Появились новые книги: "ПОРТВЕЙН ДОРИАНА ГРЕЯ", "ПРОЩАНИЕ С МАДЕРОЙ", "УНЕСЕННЫЕ ВЕРМУТОМ". Жанр "проза денщиков" открыли записки Юрия Шутова "СОБЧАЧЬЕ СЕРДЦЕ". К нам пришел охаянный "ДОКТОР ВЫЖИВАГО". Появился новый бестселлер "ГАДКИЙ УТЕНОК, ИЛИ ДЕТСТВО ГЕНЕРАЛА ЛЕБЕДЯ". В театрах (и главном из них - Конституционном суде) стали ставить пьесы "ЗОРЬКИНА КВАРТИРА" и "ПИР ВО ВРЕМЯ ЧЕЧНИ". Во МХАТе прошла премьера пушкинского "ГОРИСА БОДУНОВА".

В лексиконе школьных ботанов обосновались новые литературные герои: ПРЕСС-ПАПЬЕР БЕЗУХОВ чешет лоб, закономерно переходящий в затылок. КАФКА КОРЧАГИН взмахивает своей саблей и поет: "МЫ РОЖДЕНЫ, ЧТОБ КАФКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ!" Летает на своем ядре АРОН МЮНХГАУЗЕН... А в школах уже стали шутить: "Муму откачали, а человек по-прежнему звучит горько!"