Леонид Аранов
 
Родился в Ленинграде в 1940 году. После окончания средней школы поступил в Ленинградский Педагогический институт им. Герцена, но с 4 курса ушел, не почувствовав в себе педагогического призвания в отличие от своих родителей-педагогов. Затем поступил в Ленинградский Военно-Механический институт, который успешно окончил в 1966 году по специальности инженера-электромеханика. Работал преподавателем физики, затем инженером в судостроительном проектно-конструкторском бюро, где проработал 48 лет. С 1990 года стал проявлять интерес к литературному творчеству. Хотелось отразить процессы, так называемой перестройки, в различных аспектах ее проявления. Писал исключительно «в стол» для себя и редких друзей. В 2011 году впервые предложил журналу «Зарубежные задворки» одну из своих работ. В 2014 году в возрасте 74 лет вышел на пенсию
 
 
«Не знать истории – значит всегда оставаться ребенком». 
Марк Тулий Цицерон,
философ, консул Римской империи в 63 году до н.э.
 
1147 год — это год основания города Москва. Именно тогда князь Юрий Долгорукий заложил крепость, где соединялись река Неглинная и река Москва. Завладев всеми территориями вблизи реки Москва, Долгорукий выстроил крепость на Боровицком холме для укрепления своего могущества. Возникший город вокруг укрепления впоследствии назвали по имени этой реки. Пропустим несколько веков, отметив главные события: ледовое побоище и татаро-монгольское иго.
Наступил 1548 год. К власти пришел царь Иван (Иоанн) IV Васильевич «Грозный». Это был первый государь, принявший титул Царя. И с этим именем прервалась в России династия Рюриковичей. Время Ивана Грозного характеризуется большими достижениями как государственника. Именно в это время была проведена первая судебная реформа и введена выборность местной власти. Царь заключил выгодный торговый договор с Англией и привел в Россию иностранных специалистов. А также присоединил к России Казань и Астрахань и колонизировал Сибирь. Была открыта впервые типография для печати книг. При этом Иван Грозный постоянно вёл войны с Ливонией* и Крымом. Но после 50-летнего царствования Иван Грозный «отошел в мир иной». И преемником на царство стал его сын Федор. Тяжелое наследство пришлось на долю юного царя. Бесконечные войны, опричнина, массовые казни привели к невиданному хозяйственному упадку в государстве. Этот период истории впоследствии получил название «Смутное время». Но оно было интересно для авантюристов всех мастей. И один из них оставил память о себе на века. Он ворвался в русскую историю как смерч в пустыню, сметая все на своем пути, ибо на кон была поставлена царская корона против буйной своей головы. А корона уже грезилась ему и днем и ночью. И он пошел «ва-банк». Понимал ли он, что при этом рискует своей головой? Конечно, но это его уже остановить не могло.
Это был сын галичского дворянина Богдана Отрепьева.
Не мудрствуя лукаво, отрока нарекли Юрием. Но по причине буйного характера этот Юрий был очень скоро пострижен в монахи и получил имя Григорий. И с этим именем сын дворянина Богдана стал дьяком Чудова монастыря в Кремле и даже служил секретарем патриарха Иова. Но тягостна и скучна была монашеская жизнь, даже в кремлевском монастыре для секретаря патриарха Иова. И Григорий бежал из монастыря.
А в 1601 году он уже оказывается в Речи Посполитой (Королевство Польское и Великое княжество Литовское), где объявляет себя «чудесно спасшимся царевичем» Дмитрием, сыном царя Ивана IV Грозного.
Новый царь Федор, особенно в условиях государственной разрухи был не способен управлять страной. Тем более, как писали историки, он «был слаб здоровьем и умом». Поэтому ему был назначен опекуном брат его жены Борис Годунов. А когда царь Федор умер, это в значительной степени позволило укрепить позиции Бориса при царском дворе.
Но у Ивана Грозного оставался ещё один сын-наследник — царевич Дмитрий Угличский. Русские летописи утверждают, что именно он сын царя Ивана Васильевича. Историки это подтверждают еще и тем, что уже в раннем детстве у него начинают проявляться все качества его отца. Он находит удовольствие, видя, как убивают домашний скот и смотреть на потоки крови из перерезанного горла.
Юный царевич очень любил рубить «снежных баб» детской сабелькой, приговаривая: «Вот, что я сделаю с ними, когда стану царем!». И в этой детской шутке приближенные к царевичу могли усмотреть скрытую угрозу для себя. Ибо в каждой шутке «есть доля шутки». Особенно когда произносит это царский наследник. Поэтому над царевичем нависла опасность. И вот случилось. 25 мая во время шумных детских игр с острыми предметами царевич упал с перерезанным горлом. Если верить показаниям очевидцев событий, данным во время следствия, в руках у царевича был заострённый четырёхгранный гвоздь. В это время у Дмитрия начался приступ эпилепсии и в судорогах он случайно ударил себя этим гвоздем в горло. Следственное дело, составленное комиссией по делу царевича, сохранилось под названием «Угличское дело». В ходе следствия было опрошено около 150 человек. Стоит иметь в виду, что данная следственная комиссия была составлена по поручению самого Бориса Годунова, которого обвиняли в убийстве царевича. Считается, что существование царевича как претендента на престол было невыгодно правителю государства Борису Годунову, завладевшему абсолютной властью в 1587 году. Эта версия была описана в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина.
Но гибель Дмитрия в Угличе и последовавшая за этим смерть бездетного царя в 1597 году Федора Иоанновича привели к кризису власти. После смерти Фёдора на Земском Соборе был избран новый царь Борис Годунов. И он стал первым русским царем, получившим трон не по наследству, а путем выборов на Земском соборе. Во внешней политике Годунов проявил себя как талантливый дипломат — Россия вернула себе все земли, переданные Швеции по итогам неудачной Ливонской войны (1558-1583). Началось сближение России с Западом. Не было прежде на Руси государя, который столь благоволил бы к иностранцам, как Годунов. Но, тем не менее, в стране росла оппозиция к власти. Она основывалась на недовольстве населения тяжелыми поборами и произволом местных чиновников. Кроме того, в стране ходили слухи о причастности Бориса Годунова к убийству царевича Дмитрия Иоанновича. В 1601-1603 годах в стране разразился катастрофический голод, продолжавшийся 3 года. Цена хлеба увеличилась в 100 раз. Борис приказал открыть для голодающих царские амбары. Однако даже их запасов не хватало на всех голодных. Появились случаи людоедства. Люди начинали думать, что это — кара Божья. Возникало убеждение, что царствование Бориса не благословляется Богом, потому что оно незаконно, «достигнуто неправдой». По стране стали ходить слухи, что «прирождённый государь», царевич Дмитрий, чудом спасся и жив. И, конечно же, этому в значительной степени способствовал Григорий Отрепьев, сбежавший из монастыря в Речь Посполитую. Положить конец слухам Годунов пытался силой, но это ему не удалось
Польша активно поддержала этого «чудесно спасшегося царевича», хотя никто при дворе польского королевства не сомневался, что это просто авантюрист или даже беглый вор. Но очень хотелось его использовать для реализации собственных амбициозных планов, заключавшихся в завоевании части русских территорий. Тем более, что многие уже верят в легенду царского происхождения этого Дмитрия. И он уже в обмен на поддержку обещал после вступления на престол возвратить польской короне половину смоленской земли вместе с городом Смоленском и Чернигово-Северскую землю. И поддержать в России католическую веру. Открыть костелы и допустить в Московию иезуитов, поддерживая польского короля Сигизмунда III в его притязаниях на шведскую корону. Это, конечно, должно содействовать сближению и слиянию России с Речью Посполитой.
А пока Лжедмитрий устроился в городе Брагин на службу к князю Адаму Вишневецкому. И там впервые «по секрету» ему заявил, что является наследником русского престола. Поверил ли в это Адам Вишневецкий или не поверил, сказать трудно. Но, тем не менее, он вместе со своим братом Константином Вишневецким взялись опекать «царевича». Более того, Константин Вишневецкий повёз Лжедмитрия в Краков, чтобы представить его королю Речи Посполитой Сигизмунду ІІІ. По пути Вишневецкий заехал в город Самбор к своему тестю, воеводе сандомирскому Юрию Мнишеку, представив ему Лжедмитрия как царевича. В Самборе Лжедмитрий познакомился со всем семейством Юрия Мнишека, в том числе и с его младшей дочерью Мариной Мнишек. Увидев эту прекрасную и гордую панну, он воспылал к ней безудержной страстью. Но этот некрасивый выходец из России не вызвал у неё ничего, кроме насмешки. Однако так было не долго. Мощная волна энергетики, исходившая от мнимого царевича, его горящие глаза, очень скоро стали притягивать Марину к этому русскому. И она уже не могла остаться к нему равнодушной. А когда отец нарисовал ей блистательную картину превращения её в русскую царицу, от ее высокомерия не осталось и следа. Началась уже взаимная любовь, где не могло быть никаких препятствий.
Но чтобы получить согласие на брак от ее отца Юрия Мнишека, нужно было нечто большее, чем любовь, даже если она взаимная. Понимая это, наш кандидат на высшую власть Московии торжественно обещал будущему тестю, что после вступления на престол провозгласит в Москве католическую веру и возвратит польской короне половину смоленской земли вместе с городом Смоленском. Это были земли, которые в 1514 году завоевало Великое княжество Московское.
Марина Мнишек, которой ко времени встречи с Лжедмитрием было около 16 лет, наслаждаясь любовью девической, конечно же, мечтала и о славе, и о власти и богатстве, став русскою царицей.
Юрий, он же Ежи Мнишек, был по натуре авантюристом под стать будущему зятю. Его финансовые дела шли неважно, если не сказать, совсем плохо. И в затее Вишневецких он увидел прекрасную возможность поправить свои дела.
На частной аудиенции Сигизмунд III «приватно» признал Лжедмитрия наследником Ивана IV, назначив ежегодное содержание ему в 40 тысяч злотых, и позволил вербовать добровольцев на польской территории для будущего похода на Москву. В ответ от Лжедмитрия были получены обещания, в частности, открыть костёлы и допустить в Московию иезуитов и поддерживать Сигизмунда в его притязаниях на шведскую корону. Лжедмитрий в Польше вообще был щедр на обещания. Для того чтобы добиться согласия на брак с Мариной, он тайно принял католичество и пообещал выплатить Юрию Мнишеку миллион злотых и не стеснять будущую жену в вопросах веры. А в качестве выкупа невесты обещал отдать города Псков и Новгород. Причём города эти должны были остаться за ней даже в случае её «неплодия» с правом раздавать эти земли своим служилым людям. После этого состоялась помолвка Лжедмитрия и Марины Мнишек, а сама свадьба была отложена до момента занятия «царевичем» московского престола. Но время шло, и при дворе Сигизмунда III росли сомнения в части царских кровей жениха Марины Мнишек. Гетман Ян Замойский, в частности, открыто называл Лжедмитрия самозванцем, полагая, что вся эта авантюра ничем хорошим не закончится. Тем не менее, в августе 1604 года наёмное войско Лжедмитрия I, собранное Вишневецкими и Мнишеком, вступило в пределы Русского государства.
В январе 1605 года царь Борис Годунов назначил воеводой полка против Лжедмитрия известного боярина, талантливого полководца Василия Шуйского. Но Шуйский совсем не желал победы Годунова и дал самозванцу закрепить успех. А простые русские ратники неохотно сражались против того, кто мог, по их мнению, быть «истинным царевичем».
Война шла с переменным успехом вплоть до смерти в апреле 1605 года Бориса Годунова. Теперь уже открыто Шуйский стал правой рукой Лжедмитрия и прочно обосновался в Москве, так как мнимый царевич очень нуждался в боярской поддержке. А боярская верхушка, недовольная Годуновым, охотно была готова признать нового претендента на престол. Даже проклятия московского патриарха не остудили народного воодушевления на пути «царевича Дмитрия».
После этого армия и вся боярская знать, недовольная Годуновым, перешли на сторону Лжедмитрия. После разгрома московского войска были убиты сын Годунова и его мать, а также многие их сторонники. Мятежники оставили в живых лишь дочь Бориса — Ксению. Как писали современники, она была «девушка необычайной красоты». Это и спасло ей жизнь. Но самозванец дочь царя Бориса воспринял как трофей, забыв на время красавицу-невесту. И Ксению уже ждала безотрадная участь наложницы самозванца.

 Убедившись в поддержке дворян и народа, 20 июня 1605 года под праздничный звон колоколов и приветственные крики толпы Лжедмитрий I торжественно въехал в Кремль. Нового царя сопровождали поляки. 18 июля Лжедмитрия «признала» царица Мария — жена Ивана Грозного и мать царевича Дмитрия. И после этого всенародного «признания» 30 июля Лжедмитрий был коронован на царство новым патриархом Игнатием. Это был уникальный случай для России. Впервые в русской истории иноземцы явились в Москву не по приглашению, а как хозяева, которые стали помыкать русскими, как холопами. Все окружение нового царя, состоявшее из поляков, заполнило весь центр города.
 Некоторые современные историки считают Лжедмитрия своего рода новатором, который стремился европеизировать государство. Но, увы, с этим согласиться очень трудно. Он пришел к власти, будучи во главе чужеземного войска и готов был раздавать российские земли в качестве платы за царскую корону. А новаторство, как сближение с западом, это было и до него.
А Юрий Мнишек и князь Вишневецкий теперь уже просто торопились со свадьбой Марины. Пока жених на царстве венчан. И Лжедмитрий действительно хотел видеть ее своей царицей, ибо любовная страсть к ней еще не прошла. Сваты не захотели ждать жениха в Кракове и решили обвенчать его заочно. И в ноябре 1605 года в Кракове состоялась пышная церемония заочного бракосочетания Лжедмитрия и Марины Мнишек. Причем, жениха на свадьбе представлял от лица Лжедмитрия Афанасий Власьев, которого «новоиспеченный царь» послал послом в Краков.
Весной 1606 года Марина Мнишек вместе с отцом и Афанасием Власьевым в сопровождении большой свиты отправилась в Россию. Её встречали торжественно, как настоящую царицу. Третьего мая Марина въехала в Москву и встретилась уже с законным мужем. Теперь предстояло венчание и коронация Марины на царство. Но тут возникло затруднение. Духовные наставники в Польше от Марины как ревностной католички требовали добиваться перехода России в «римскую веру». И никаких православных обрядов. Но Марина показала свой характер. Ради короны, наплевав на все догмы и наставления духовников, венчалась по русскому обряду.
Добравшись до престола, Лжедмитрий, к неудовольствию Сигизмунда III, не спешил выполнять ранее данные обещания по передаче земель и превращению России в католическую страну.
Шло время. Постоянный наплыв поляков в Москве, которые стремились стать приближенными нового царя, вызывал раздражение «служивых людей». А как отмечают историки, надменное поведение этой никому не ведомой царицы еще больше вызывало протест против новых властителей России. Но Лжедмитрий уже не обращал внимания на подобные «мелочи» — он получил корону.
Счастливая жизнь Марины Мнишек в качестве русской царицы продлилась десять дней. Надо отметить, что ни Григорий, ни Марина не обладали, ни должным умом, ни тактом, чтобы быть во главе государства. Тут невольно вспоминается российская царица Екатерина II, урожденная София Августа Фредерика А́нгальт-Це́рбстская. Она не только сумела почти бескровно завладеть высшей властью России, но и получить всенародно при жизни титул «Екатерина Великая».
Недовольство и брожение в народе относительно польского засилья при дворе Лжедмитрия, а также надменной полячки в качестве царицы было умело использовано организаторами нового переворота, во главе которого встал Василий Шуйский, который к этому времени совсем отвернулся от коронованного самозванца. И 27 мая 1606 года Россию потряс новый мятеж. И Василий Шуйский уже открыто заявлял, что «царь не царь, а самозванец». Лжедмитрия такой поворот застал врасплох. Он бежал, бросив жену на произвол судьбы, крикнув ей только: «Дорогая, измена!». На сей раз, удача его покинула — спасаясь от преследования, он выпрыгнул из окна и повредил ногу, попав в руки мятежников. После недолгих издевательств его убили, а затем продолжили глумиться уже над трупом. В конечном итоге изувеченное тело сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили в сторону польской границы. Так закончилась жизнь выдающегося самозванца и авантюриста на Руси Лжедмитрия I — Гришки Отрепьева.
Если Лжедмитрию не повезло, то Марине невероятно посчастливилось. Её, которую тревога застигла в одном исподнем, поначалу попросту не узнали. Ей удалось укрыться в одной из палат, где от расправы спасло лишь мужество охранника, пожертвовавшего своей жизнью в схватке с погромщиками.
Теперь дорога на царство для Шуйского была открыта. 29 мая группа приверженцев Шуйского «выкликнула» (объявила) его царём. Первого июня Василий Иванович Шуйский был коронован Новгородским митрополитом Исидором. Василий Иванович дал «крестоцеловальную запись», ограничивавшую его власть. Одной из первых инициатив правительства Шуйского стало то, что в начале июня оно объявило Бориса Годунова убийцей царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. При этом Мнишеки были сосланы в Ярославль, где они прожили до июля 1608 года. Но в 1609 году Василий Шуйский заключил договор с Сигизмундом III, в котором одним из пунктов постановлялось, что Мнишеки возвращаются в Польшу, а Марина более не претендует на русский престол.
Несмотря на всенародное признание Дмитрием Годуновым убийства сына Ивана Грозного, в августе 1607 года объявился новый претендент на престол, «реанимированный» все той же Польшей как царевич Дмитрий. Это был уже Лжедмитрий II. В 1608 году он со своей шайкой расположился лагерем в селе Тушино под Москвой и представлял для нее реальную угрозу. В его войске было до 20 тысяч разноязыкого люда. Вся эта масса рыскала по русской земле и вела себя так, как обычно и ведут себя оккупанты, то есть грабила, убивала и насиловала.
В глазах своих сторонников Лжедмитрий II, разумеется, был вновь «чудесно спасшимся царём Дмитрием Ивановичем», хотя в Москве его считали просто «тушинским вором». Но поскольку этот тушинский вор объявил себя чудесно спасшимся царём Дмитрием Ивановичем, то Марина Мнишек должна быть его законной супругой. Чтобы подтвердить это, сторонники нового самозванца перехватили, отправившихся на Родину, Мнишеков и доставили их в Тушинский лагерь. Марина прекрасно видела, что Лжедмитрий II — это не её муж, но за такие откровения её могли убить на месте. Но мало того, теперь от неё требовалось в полной мере исполнять супружеские обязанности. Но к этому она не была готова. Однако, отец ее Юрий Мнишек, решил, что у него теперь появился новый шанс получить, некогда обещанное первым Лжедмитрием, власть и богатство. И он настоял на необходимости дочери выполнять все супружеские обязанности с этим якобы мужем Лжедмитрием II. «В конце концов, ты должна переступить через себя ради торжества католической веры в России», — внушал отец своей дочери.
И Марина сдалась. Это было тяжёлым испытанием. Первого мужа она успела полюбить, и он сам в нее влюбленный, имел представление о хороших манерах и получил в юности некое дворянское воспитание. Второй Лжедмитрий рассматривал её исключительно как предмет обихода. Но, несмотря на это, Марина впоследствии родила от него ребёнка, который был объявлен царевичем Иваном Дмитриевичем. Правда, некоторые историки утверждают, что родила Марина не от этого якобы мужа, а от «тушинского боярина» Ивана Заруцкого, воеводы при Лжедмитрии II. Но это не доказуемо. В то смутное время еще не было моды на ДНК-анализы.
А царь Василий Шуйский со своим правительством был заперт в Москве, которая была взята в осаду войском Лжедмитрия II. При этом лагерь в Тушине к 1608 году превратился в альтернативную русскую столицу.
Под властью «тушинского вора» оказалась обширная территория. Порядка 13 русских городов признали власть Лжедмитрия II.
Из крупных центров только Смоленск, Великий Новгород, Переславль-Рязанский, Нижний Новгород и Казань остались верны Василию Шуйскому. В глазах россиян в государстве стало два царя, две Боярские Думы, а также два патриарха и две администрации, кроме того, правительство Лжедмитрия II чеканило собственную монету. Эта монета отличалась от московской монеты повышенным весом. Катастрофа была не только политической, но и моральной. Скоро в тушинский лагерь явились новые самозванцы — лжецаревичи Август и Лаврентий, пришедшие к Лжедмитрию II. В тоже время с юга России один за другим появлялись новые казацкие «царевичи», выдававшие себя за внуков Ивана Грозного. В своих манифестах Лжедмитрий II был крайне ошарашен стольким обилием «родственников» и приказывал их всех казнить. Таким образом, тушинский «вор» казнил ещё семерых «племянников». Пытаясь приобщить вольных казаков к царской службе, правительство Лжедмитрия II создало казачий приказ, который возглавил атаман Иван Заруцкий. Атаман полностью подчинил «царю Дмитрию» и его приближенному гетману Рожинскому казачью вольницу. На подвластной Лжедмитрию II территории проводилась натуральная и денежная реквизиция в пользу его войск, раздача земель и крепостных своим приверженцам.
В декабре 1608 года во главе лагеря встала комиссия, состоявшая из 10 польских шляхтичей. Они установили жёсткий контроль над доходами и расходами «тушинского вора», а также резко ограничили права «воровской» думы, приказов и уездных тушинских воевод.
Москва, однако, не сдавалась. 10 марта 1609 года, в надежде переломить ситуацию в свою пользу, Василий Шуйский заключил договор со Швецией, согласно которому в обмен на крепость Корела с уездом он получает помощь 15-тысячного экспедиционного корпуса Якоба Делагарди. Это вызвало возмущение польского Короля Сигизмунда III, который вёл в это время войну со Швецией за отобранный у него шведский престол. Поэтому Польша летом 1609 года объявила войну Василию Шуйскому. В сентябре 1609 года король Сигизмунд III осадил Смоленск. Польский король начал призывать тушинцев идти служить к нему под Смоленск, предлагая им обширное вознаграждение. Из-за постоянных неудач Лжедмитрия II польские наёмники и некоторые русские тушинцы вступили в переговоры с королём о переходе на его сторону.
Самозванец начал терять реальную власть. Гетман Рожинский, и ранее не оказывавший самозванцу должного почтения, начал открыто угрожать «царьку» расправой. В этих условиях в январе 1610 года Лжедмитрий II бежал в Калугу, которая стала новой резиденцией самозванца.
В калужский период своей авантюры Лжедмитрий II, наконец, начал играть самостоятельную роль. Убедившись в вероломстве польских наёмников, самозванец взывал уже к русским людям, пугая их стремлением короля захватить Россию и установить католичество. Калужский «вор» клялся, что не отдаст полякам ни пяди русской земли, но вместе со всем народом умрёт за православную веру. Этот призыв нашёл отклик среди многих. Лжедмитрий II вновь привлёк к себе множество сторонников и повёл войну уже с двумя государями: царём Василием IV и королём Сигизмундом III. Ему вновь присягнули многие города.
Тушинский лагерь прекратил свое существование. Часть сторонников «царька» ушли к королю, другие переместились за самозванцем в Калугу. Бежала к своему мнимому супругу и Марина Мнишек. Движение Лжедмитрия II начало принимать национальный характер. Как и в Тушине, в Калуге была создана государственная система.
В начале 1610 года калужский самозванец, бывший тушинский вор, повелел городам, оставшимся на его стороне, арестовать всех поляков в их городах и вместе с имуществом доставить ему в Калугу. В кратчайшие сроки самозванец и его бояре смогли собрать значительные суммы денег и наполнить темницы иностранными заложниками, которых калужский «вор» приказал казнить. Не желая повторять ошибок прошлого, Лжедмитрий II зорко следил за тем, чтобы в его армии русских было вдвое больше, чем иноземцев. К весне отряды самозванца настолько окрепли, что смогли отвоевать у Шуйского ряд городов.
А военное положение России ухудшалось со дня на день. Царь Василий IV уже не чувствовал никакой власти над жителями Москвы. Столичные жители, собравшись большими толпами под окнами дворца, кричали Шуйскому: «Ты нам не государь!». Испуганный царь даже не смел показываться на людях.
Войска Лжедмитрия II уже дошли до самой Москвы. Сторонники самозванца предложили столичному населению низложить царя Василия Шуйского и обещали поступить аналогичным образом со своим «царьком». После этого, заявили они, все смогут сообща, со всей землёй, выбрать нового государя и тем самым положить конец братоубийственной войне. Калужскую агитацию с радостью приняли противники Шуйского. 27 июля 1610 года в Москве произошёл дворцовый переворот. Бояре и дворяне свергли Шуйского с престола, образовав временное правительство. Царь Василий был насильно пострижен в монахи. В отличие от самозванцев Шуйский не мог выдать себя за прямого потомка Рюрика и апеллировать к наследственному праву на престол. Не был он также законно избран собором, а значит, не мог, как царь Борис, претендовать на легитимность своей власти. Шуйский опирался лишь на узкий круг сторонников и не мог сопротивляться бушевавшей в стране народной стихии.
Низложив царя Василия Шуйского в 1611 году, Земский Собор направил своих представителей в лагерь Лжедмитрия II чтобы «воровские» бояре свергли своего «царька». Но их ждало жестокое разочарование. «Воровская» дума не сдержала обещания и потребовала открыть столичные ворота перед «истинным государем» Лжедмитрием II.
Посланники Земского Собора были в явном замешательстве. Без царя на троне бороться с «добрым Дмитрием» было куда труднее. И в августе 1611 года Лжедмитрий II приступил к штурму столицы. Но под натиском русско-шведского войска калужский лагерь всё больше втягивался в войну и с польскими интервентами. Вступив в борьбу с недавними союзниками, Лжедмитрий II вёл её беспощадно. Русское население стало видеть в калужском «воре» единственную силу, способную противостоять иноземным завоевателям. В то же время в Калужском лагере самозванца царила атмосфера жестокости и подозрительности. Лжедмитрий II испытывал всё большее недоверие к своему боярскому окружению. Всё больше придворных подвергались жестоким пыткам и казни по подозрению в измене. Образ правления Лжедмитрия II приобрёл черты сходства с опричниной Ивана IV Грозного, что и послужило причиной гибели самозванца.
Временное правительство Москвы при поддержке поляков предприняло наступление на Калужский лагерь. Оно изгнало воевод самозванца из крупных городов и создало угрозу для Калуги. И Лжедмитрий II стал готовиться к отступлению в Воронеж, поближе к казачьим окраинам. По замыслу калужского «царька» Воронеж должен был стать новой царской столицей. После этого самозванец рассчитывал подтолкнуть к вторжению на Москву татар и турок и таким путём поправить свои дела. Но 21 декабря Лжедмитрий II был убит татарским князем Петром Урусовым (мстившим за тайно казнённого самозванцем касимовского хана). Так закончилась история Лжедмитрия II. Но, несмотря на то, что ему присягнула значительная часть Руси, он в российской историографии (в отличие от Лжедмитрия I) царём не считается, так как не овладел Кремлём.
После смерти Лжедмитрия II, казалось, в России должен наступить мир.
Но Марина, названная жена очередного претендента на московскую власть вместе с сыном оставалась еще в Курске. Польский король Сигизмунд III предлагал Марине отказаться от притязаний на московский престол, взамен получив власть над одним из двух городов — Самбором или Гродно. Но Марина, пережившая в России много потерь и бед, не приняла предложение короля, настроив против себя многих поляков и самого короля. Её козырем был сын, который в глазах многих являлся еще царевичем Иваном Дмитриевичем, законным наследником русского престола.
И главной опорой для нее стал атаман донских казаков Иван Заруцкий, ранее служивший Лжедмитрию II. Марину тянуло к этому сильному человеку, который стал, как принято сейчас говорить, её гражданским мужем. Возможно, он и был настоящим отцом Ивана Дмитриевича.
Марина и Заруцкий, закрепившись в Калуге, рассылали по России грамоты с призывом объединиться вокруг «царевича Ивана Дмитриевича». Несмотря на то, что ряд городов присягнул Ивану Дмитриевичу, широкой поддержки Марина Мнишек и Заруцкий не получили. А за маленьким «царевичем» закрепилось прозвище Ворёнок.
Но после того как русское ополчение во главе Дмитрия Пожарского и Козьмы Минина взяло Москву, Земский собор 1613 года избрал новым царём Михаила Фёдоровича Романова. Заруцкого, не признавшего это решение, объявили врагом государства и направили против него войска. После полного разгрома отрядов Заруцкого он был казнен жесточайшим способом как враг царя Михаила Федоровича. И тут уже мечты Марины Мнишек о русском престоле, если не для себя, то хотя бы для сына, окончательно рассыпались
Что же касается Ворёнка, судьба его была печальна. Для русского царя этот ребёнок как возможно будущий претендент на власть был опасен. И Марина это понимала. Она вместе с сыном пытается скрыться на юге, однако их берут в плен и везут в столицу. Сохранилась печальная история о том, как этого ребенка несли сквозь метель к месту казни. Вот как это описывал голландский путешественник Элиас Геркман: «Многие люди, заслуживающие доверия, видели, как несли этого ребенка с непокрытою головою [на место казни]. Так как в это время была метель и снег бил мальчику по лицу, то он несколько раз спрашивал плачущим голосом: «Куда вы несете меня?» Но люди, несшие ребенка, не сделавшего никому вреда, отвечали молчанием, доколе не принесли его на то место, где стояла виселица». И несчастный мальчик был казнен.
«О, времена, о, нравы!», — так сказал великий Марк Туллий Цицерон в 43 году до нашей эры. Но во времена Цицерона не подсуден был младенец в древнем Риме.
Конечно, маленьким Иваном могли воспользоваться новые авантюристы, дабы начать новую смуту, — думал первый царь династии Романовых. И это жестокое преступление для него без сомнения было тяжким бременем на всю жизнь как человека верующего и набожного.
А Марина Мнишек была помещена в заточение в круглой башне коломенского кремля. Она не представляла никакой опасности для нового владыки. Еще не наступила эпоха власти женщины. И Марина Мнишек никак не могла претендовать на корону Российской империи. И потому ей было позволено умереть своей смертью.
Круглая башня в коломенском кремле носит имя Мнишек, а в народе она называется просто «Маринкина башня». Смерть Лжедмитрия II оказала огромное влияние на дальнейшие события Смуты. Разрозненные шайки бродяг потеряли свою главную опору, лишившись идеи поддержки якобы «законного царя», превратились в обыкновенных разбойников. На смерти Ворёнка, казалась бы, должна закончиться длительная история самозванства Лжедмитрия II. Но неожиданно в 1612 году появляется новый претендент на царскую корону. Это был уже Лжедмитрий III, известный под именем Сидо́рка (Исидор). Он также выдавал себя за сына Ивана Грозного, представляя себя как спасшегося в окрестностях Калуги царевича Дмитрия (Лжедмитрия II). В российской историографии он известен также как «псковский вор». В отличие от своих предшественников — Лжедмитрия I и Лжедмитрия II, новому самозванцу не удалось получить обширное признание русского населения. Фактическое влияние Лжедмитрия III ограничивалось лишь Псковщиной и Новгородскими окрестностями. Однако, после избрания на царство Михаила Фёдоровича Лжедмитрий III был пойман и посажен на цепь для всеобщего обозрения, затем казнён.
Но попытки захватить московский трон, используя имя царевича Дмитрия Ивановича, не прекращались. Был в российской истории, и Лжедмитрий IV — самозванец неизвестного происхождения, действовавший на юге России. Лжедмитрий IV объявился в Астрахани, и его признало царём всё Нижнее Поволжье. Впоследствии этот самозванец был известен просто «астраханский вор». Он появился примерно в то же время, что и Лжедмитрий III. О нем упоминается в московских грамотах, которые временное правительство при поляках, отправляло в Кострому и Ярославль в начале 1612 года. Однако, в том же году «астраханский вор» бесследно исчез с политической арены Смутного времени, и о дальнейшей судьбе его ничего неизвестно.
Таким образом, только Лжедмитрий I сумел достичь высшей власти на Москве и короноваться как царь. Пусть ненадолго, но его мечта сбылась. Остальные Лжедмитрии быстро канули в вечность, и только историкам удается собрать крохи их жизнеописаний.
Примечание
* Так была названа территория современных латвийской и эстонской республик германскими рыцарями-крестоносцами. Название закрепилось по имени одного проживавших в то время финно-угорских племен — ливов. В русском языке долгое время преобладало название «Лифляндия»
  
НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ
1985 год. Приближался известный праздник – 1 мая, день солидарности всех трудящихся. Улицы, как всегда, во время подобных праздников, пестрели плакатами, зовущими нас в светлое будущее: «Вперед к победе коммунизма», «Партия-наш рулевой». К таким плакатам мы уже так привыкли, что даже анекдоты по этому поводу никто не пытался рассказывать. Было не смешно. Я уже несколько лет работал в Центральном конструкторском бюро судостроения в статусе инженера-конструктора. К празднику были выделены небольшие премии, назначены лучшие производственники и ударники коммунистического труда. Обсуждался последний предпраздничный вопрос – меню предстоящего застолья. Можно и расслабиться. И вдруг:
- Фоменко, зайди ко мне в кабинет, — голос начальника прервал мои размышления. Не успев открыть кабинет «дорогого» шефа, как я услышал его раскатистый голос:
-Ты знаешь недалеко от площади Труда, где соединяются Мойка и Адмиралтейский канал есть остров «Новая Голландия?». Срочно собирайся, поедешь на Новую Голландию. Там, где-то на канале стоит тральщик времен Первой мировой. Тебя встретят. Есть решение вернуть этого ветерана к жизни. Хотел ехать сам, но срочно вызывают в Обком. Поэтому поедешь ты. Приедешь, посмотришь с умным видом на эту историческую посудину. А через несколько дней приеду я… «со товарищи». Ну оформляй командировку и с Богом.
В полдень я стоял на берегу Адмиралтейского канала. Сзади меня располагались усадьба и дворец графа Бобринского, где продолжались бесконечные ремонтные работы. Великолепная ограда усадьбы дворца была полностью восстановлена. Прямо передо мной простиралась некогда знаменитая Новая Голландия. Во время Великой Отечественной войны этот остров серьезно пострадал от артобстрелов. И даже теперь, спустя 40 лет после окончания ВОВ, Новая Голландия напоминала промзону на окраине Ленинграда. Ветхие, старые здания и грязный пруд, видный с канала, совсем не украшали территорию. А некогда великолепная арка, казалось, с укором взирала на умирающий остров. И несколько кораблей небольшого водоизмещения, прикованные к берегу, доживали свой век. Это все, что могло свидетельствовать о былой славе Новой Голландии. Воинская часть, в ведении которой находился остров, не имела финансирования для возрождения Новой Голландии. «Пожалуй, граф Бобринский не был бы в восторге от такого соседства», - успел подумать я, как мелодичный женский голос раздался за моей спиной: 
- Вы, наверное, Алексей Фоменко?
- Да, это я.
- А я Ирина. Мне поручено встретить Вас и переправить на корабль. В целости и сохранности. «Садитесь в мою «моторку»», —сказала девушка, указав на маленькую лодочку,- Нам надо обогнуть остров и выйти на Мойку.
- Ну, если поручено, да в целости и сохранности, конечно, я весь Ваш. Сдаюсь без боя, - ответил я, поддавшись обаянию девушки.
- Только не надо сейчас шутить, иначе мы сядем на мель и уж застрянем надолго.
- О, это меня вполне устраивает.
Ирина, не ответив, блеснула своими голубыми глазищами и завела мотор. На мель, к сожалению, мы не сели.
Очень скоро мы пришвартовались к нашему объекту предполагаемого ремонта.
Мрачный бородатый мужчина, пуская кольца дыма, помог мне выбраться из лодки, которая сразу же отправилась в обратный путь. Пожав мне руку, бородач проговорил:
- Фоменко? Студент? А я Иван Степанович Макаров.
- Да, только я уже давно не студент.
- А мне обещали прислать какого-нибудь студента. 
- Ну, для такого серьезного корабля-ветерана студент никак не годится.
- Кто же ты тогда, может быть, профессор?
- Да, конечно. Почти.
- Хорошо, молодой человек, будешь отдуваться за всех неприехавших. 
Вскоре мы уже сидели в ходовой рубке изрядно потрепанного морского тральщика. Под стать ему был и мой собеседник. Оба они овеянные морскими ветрами, вполне могли быть участниками не только Первой мировой, но и русско-японской войны 1905 года. Бородач долго говорил с кем-то по телефону, докладывая о моем прибытии. Наконец он положил трубку и задумался. Я не удержался и прервал молчание:
- Послушайте, корабль такой старый, да еще деревянный, не лучше ли его сразу списать, а дерево на дрова пустить?
-Ну, ты смотрю, юморист. Тебе надо бы к Райкину идти, вот там тебя оценят. А ты пришел к Хайкину. Он тебя за этот юмор просто утопит. Знаешь ли ты, что этот корабль сделан из красного дерева? Этому дереву сейчас цены нет. Оно никогда не гниет, тверже стали и почти не горит. И само собой никаких электромагнитных полей, что так важно для тральщика. Кстати, Хайкин на этом корабле еще в Первую мировую матросом служил. А командиром этого корабля был небезызвестный Колчак. Он тогда считался самым опытным специалистом по минно-тральному делу и являлся главным разработчиком карты минных полей, защищавших наши берега от немецких кораблей. Хайкин под его руководством участвовал в постановке минных заграждений. Но в период Гражданской войны их пути разошлись. Колчак возглавил Белое движение на Востоке России, хотя, как известно, он был полярным исследователем и даже один из инициаторов прокладки Северного морского пути. Более того, ему принадлежит идея создания ледокола принципиально нового типа. Но об этом говорить не будем. Ты ведь, наверное, партиец? Нет? Ну, тем более. Тебе еще надо обязательно в партию вступить, иначе никакой карьеры не сделаешь. А Хайкин в 17-м году стал большевиком и в компании революционных матросов остался служить до настоящего времени на корабле, некогда возглавляемым Колчаком. Теперь Хайкин здесь днюет, и ночует, и как не раз заявлял, что не допустит, чтобы этот корабль ушел в небытие раньше его. Ладно, иди работой и больше не серди меня. Ты сейчас спускайся в машинное отделение, посмотри, что можно сделать с главным двигателем, он совсем неуправляемый. Потом зайди в помещение поста энергетики и там посмотри, подумай, что к чему. Дежурный электромеханик обрисует проблемы. А в конце дня придешь ко мне, я подпишу тебе документы на выход. Может быть.
- А где же мой провожатый? Кто же теперь меня доставит на материк?
- У Ирины рабочий день закончился. Она доставила «ценный груз» на корабль и теперь свободна. Она студентка и, кстати, моя племянница. А кто тебя доставит на материк – об этом думать тебе еще рано. 
Мне еще не раз приходилось бывать на корабле-ветеране, и в составе комиссии, и одному. Одному всегда было лучше – меня неизменно встречал матрос Ирина и на своей лодочке доставляла на корабль, «в целости и сохранности». И садится на этой лодочке на мель мне уже было как-то ни к чему. Мы с Ирой и так встречались – посещали кафе, ездили загород, бывали на моей даче. Одним словом «доставка ценного груза» на корабль обернулась полномасштабным служебным романом. Она училась в университете, и история Новой Голландии была темой ее дипломной работы. С некоторых пор Новая Голландия меня тоже заинтересовала. Но сама Ирина гораздо больше. Как-то попивая кофе, Ира с увлечением рассказывала:
- Ты знаешь, что на этом острове долгое время работали два выдающихся русских ученых: Алексей Николаевич Крылов и Дмитрий Иванович Менделеев. В 1893 на Новой Голландии по их инициативе был построен «опытный бассейн», где Крылов проводил корабельные испытания. В дальнейшем это позволило ему создать теорию остойчивости ̽ и непотопляемости корабля. Коллеги за созданную им теорию даже присвоили ему неофициальное звание – «адмирал корабельной науки». В этом бассейне под его руководством проходили испытания модели всех основных боевых кораблей, строившихся в России, а также ледоколов, в том числе и знаменитого ледокола «Ермак», открывшего миру Северный морской путь ̽ ̽. А в начале XX века там проводили испытания модели не менее знаменитого крейсера «Аврора». Для меня крейсер «Аврора» знаменит не тем, что бабахнул холостым снарядом по Зимнему дворцу. Этот корабль – героический участник сражения при Цусиме в русско-японской войне. Получив значительные повреждения, он оставался на плаву, продолжая вести бой. Возможно, именно во многом благодаря таланту ученого А. Н. Крылова, его теории остойчивости.
Прослушав такую весьма познавательную лекцию по Новой Голландии, я уже не смог не посетить Публичную библиотеку: «…остров «Новая Голландия» неразрывно связан с историей Санкт-Петербурга. Одновременно со строительством города-крепости уже в 1704 году на левом берегу Невы были заложены верфь и здание Адмиралтейства. И прорывались каналы. Так появились Крюков и Адмиралтейский каналы, соединившие Неву и Мойку. Образовавшийся остров стали называть Новой Голландией. И работали там, приглашенные Петром 1, голландские судостроители. Весь остров почти полностью застроили сараями для хранения корабельного дерева. Среди сараев стояла резиденция царя – деревянный дворец (В настоящее время не сохранился). Был также разбит парк. Екатерина, супруга Петра, как известно, лично ухаживала за парком во время посещения этого острова. В то же время на острове строились и базировались военные и торговые суда. В середине восемнадцатого века на острове был создан целый архитектурный ансамбль в формах раннего классицизма. К работам были привлечены очень известные архитекторы того времени: С. И. Чевакинский, Жан-Батист Валлен-Деламот и другие. Архитектурный ансамбль острова заканчивался величественной аркой, созданной Валлен-Деламотом. 
 
А в стенах нашего конструкторского Бюро продолжалась работа, чтобы осовременить и вернуть к жизни исторический тральщик из красного дерева. Неоднократно составлялись перечни работ и заказа оборудования. Было совершенно ясно что требуется прежде всего замена главного двигателя и тральной лебедки, которые должны быть изготовлены из маломагнитного металла. А для их установки необходимо разобрать всю кормовую оконечность корабля и после этого, доставив вагон красного дерева, можно приступить к капитальному ремонту. Авторитетная комиссия никак не могла принять окончательного решения. Но неожиданно умер Хайкин. Его хоронили со всеми воинскими почестями, как боевого офицера, участника двух мировых войн, отдавшего Флоту почти 70 лет жизни. Теперь уже никто не названивал и не являлся, увешенный орденами и медалями в Обком партии с требованиями скорейшего ремонта известного корабля. И об этом историческом тральщике из красного дерева постепенно стали забывать. Незаметно подошел 1990 год. Грянула Перестройка со всеми своими «прелестями». Наше проектное Бюро, перебиваясь случайными заказами, зарплату почти не платило. И я был уверен, что уже никогда, ставший мне почти родным тральщик не увижу. Да что тральщик!? В борьбе за выживание я работал и грузчиком на торговой базе, и на стройке коттеджей вдруг разбогатевших чиновников в Ленинградской области. И за всем этим как-то незаметно ушла Ирина из моей жизни. Ушла, как сон, как утренний туман, «девушка с глазами цвета неба». Где она? Какою лодкою теперь рулит?
Неожиданно я со своим коллегой был приглашен на Судостроительный завод в город Петрозаводск для решения «некоторых конструкторских вопросов» известного мне «парохода». «Если ты согласен поучаствовать в реанимации корабля, деньги на билеты и командировочные на тебя и твоего коллегу я переведу по телеграфу на твое имя. Подумай до утра и сообщи о своей готовности по моему телефону в Петрозаводске, записывай номер…», —- узнал я голос знакомого мне бородача, Ивана Степановича Макарова. И через пять дней я с коллегой уже встретились на вокзале в Петрозаводске с Макаровым.
- Фоменко, я тебя сразу узнал, — вместо приветствия еще издали прокричал он.
Мы крепко пожали друг другу руки и Иван Степанович изрядно постаревший, но вполне узнаваемый, продолжал:
- Да, да, речь идет о нашем некогда боевом тральщике, привет тебе от Новой Голландии. Я предложил ему это имя, и будущий хозяин согласился. Наша воинская часть давно расформирована, и все ее имущество продавалось за бесценок. Так что корабль новому хозяину достался почти даром.
- А кто же этот новый хозяин, — не удержался спросить я.
- О, это некий олигарх, платит очень большие бабки и всех торопит. Он хочет этот корабль превратить в прогулочную яхту и непременно на этом корабле отметить свой юбилей. 
- Уж не Березовский ли это?
- Ну что ты. Березовский олигарх совсем другого масштаба! Он не будет покупать себе старое корыто даже если оно из красного дерева. Этот олигарх давно заказал себе новую суперяхту в Германии. А хозяин нашей будущей яхты некто Ольховский, рангом пониже.
- А как поживает Ваша племянница? – неожиданно для себя спросил я.
- Возможно у тебя был шанс, но теперь она замужем, живет в Германии.
- Ну, при случае передавайте привет, я ее часто вспоминаю. Жаль, что шансов больше нет. 
Объем работ по превращению тральщика в прогулочную яхту был определен достаточно точно. Моей бригаде была поставлена задача – разработка пульта управления главным двигателем (ГД) и пульта управления общекорабельными системами (ОКС). При чем все должно быть спроектировано на базе цифровой техники с использованием мониторов. Надо сказать, с цифровой техникой мы только начинали знакомиться и проблемы возникали на каждом шагу. Но как говорил наш бородач Иван Степанович, «за такие бабки можно освоить все и сделать в срок и досрочно». Я полностью с ним был согласен. Тем более, что в родном конструкторском Бюро вообще никаких «бабок» не платили, а только предлагали идти в отпуск «за свой счет», которого ни у кого не было.
И вот некогда боевой тральщик, участник двух мировых войн, по воле судьбы был превращен в легкую моторную яхту. Слава Богу, не надо было ставить никакого оборудования в маломагнитном исполнении. И никакой военной приемки!
Наконец наступил торжественный день сдачи прогулочной яхты Хозяину. Уже был запущен главный двигатель. Корабль был в полной готовности, чтобы через многочисленные водные коммуникации пуститься на просторы Финского залива. Капитан яхты ждал только команды выхода на фарватер заводской акватории. На ее борту красовалась надпись: «Новая Голландия». Конечно, история этого названия была тайной для многих. Но я был один из немногих, посвященных в эту тайну. Среди веселящихся пассажиров на верхней палубе угадывался хозяин – Ольховский, а может и не Ольховский. Представлен не был. я ему и знать его мне было ни к чему. Наконец прощальный гудок и «Новая Голландия» тихим ходом стала удаляться в сторону Финского залива. Мы еще долго стояли на пирсе, даже когда корабль скрылся за заводскими постройками, а звуки корабельного
оркестра совсем стихли. 
- Ты знаешь, я думаю Хайкин, наверное, нас понял бы, - нарушил молчание Иван Степанович, - ведь мы дали его детищу вторую жизнь. Теперь этот корабль точно еще полвека проживет. Его корпус из красного дерева как новый блестит на солнце. Этот олигарх сделал очень правильный выбор, вложив свои деньги в нашу «Голландию». 
Иван Степанович смахнул набежавшую слезу, и мы молча покинули пирс. 
А остров «Новая Голландия» продолжал свое жалкое существование.
Следует отметить, что он уже давно утратил свое военно-стратегическое значение. Как известно, еще в 19 веке появлялись проекты превращения этого острова в объект исключительно культурного назначения. Зодчий Л. Ф. Фонтана, автор проектов гостиницы «Европейская» и Суворинского театра (ныне Большой драматический), предложил в 1882 году проект превращения Новой Голландии в культурный и деловой центр. Автор предполагал построить на острове торгово-промышленные павильоны, здания для деловых съездов, ярмарок, выставок и концертов. Но этому не суждено было быть реализованным.
Как-то майским вечером у меня дома раздался телефонный звонок:
- Здравствуй, Леша. Это я, Ира, твоя бывшая подружка по Новой Голландии.
От неожиданности я чуть не потерял дар речи.
- Здравствуй, Ирочка. Ну, разве ты можешь быть моей бывшей. Ты у меня навечно вписана в скрижали моей памяти как друг и любимая женщина. Давай встретимся завтра. 
- А ты знаешь, что я замужем?
- Да знаю. За немцем.
- За немцем из бывшего советского Казахстана. Его имя Вальтер или просто Валя (для меня). Он очень хочет, чтобы я познакомила его с какими-нибудь русскими. Может, встретимся завтра втроем, а потом я что-нибудь придумаю, и встретимся вдвоем. Мы прилетели на пару недель по делам Вальтера.
- Хорошо. Завтра суббота, часов в одиннадцать я – к вашим услугам. Утром, часов в девять созвонимся.
На другой день я на своем старом «жигуленке» в назначенном месте встречал Ирину со своим немцем. Немец оказался весьма симпатичным молодым человеком, по-русски говорил почти без акцента. Поздоровались мы с ним, как старые друзья. Ирина меня представила как коллегу.
- С Алексеем мы одно время работали на Адмиралтейском заводе, что находится рядом с Новой Голландией, — Ира стала слегка приукрашивать историю нашего знакомства.
Ее рассказ звучал очень убедительно и был почти правдой. С моим предложением ознакомиться с современной жизнью российской деревни Вальтер быстро согласился, и мы помчались ко мне на дачу. Через час уже были в моей деревне. Оставив машину на обочине, мы прогулялись по нашей главной улице и через полчаса вошли в дом знакомиться с моими фамильными апартаментами. 
- Ну и где же твое обещанное домашнее вино? – проговорила Ирина,
 - А это не проблема.
И я быстро спустился в подвал и прихватил 3-х литровую бутыль сухого вина, приготовленную еще с осени. Когда я вернулся, Ирина на правах старой знакомой разложила на столе легкую закуску и поставила стаканчики. И под мелодичное чоканье и тосты «за встречу», «за здоровье» потекла милая беседа. Мы говорили о перспективах возрождения Новой Голландии, о Мариинском театре и его восходящей звезде Николае Цискаридзе, до тех пор, пока наш друг Вальтер не стал активно позевывать, засыпая. «Да, не рассчитал силы», — тихо пошутил я. Не сговариваясь, мы с Ириной вышли на веранду подышать воздухом. И тут совсем позабыв, что со мной уже чужая жена, я прижал Ирину к себе, сорвав с нее кофточку. И, как изголодавшийся зверь, стал целовать ее в губы, шею, грудь, лаская красивое тело… Неожиданно в комнате раздался сильный звон. Это меня несколько остудило. Когда я вошел в комнату, Вальтер печально глядел на лужу красного вина и осколки 3-х литровой бутыли.
- Извини, друг, как это вышло, сам не пойму, — обратился он ко мне.
- Ничего страшного, вино – дело наживное. Придет время, заквасим еще, — попытался я успокоить Вальтера.
В это время, приведя себя в порядок, вошла Ирина и совсем деловым тоном обратилась ко мне:
- Алексей, дай скорей мне ведро, тряпку, швабру. Иначе, на этот запах вся твоя деревня сбежится.
После уборки комнаты Вальтер совсем виноватым тоном сказал:
- Ну может пора ехать обратно?
- Как прикажете. А могу еще стаканчик предложить.
- Нет, спасибо.
- Тогда поехали.
Я мысленно прикинул размер своей «заначки» на случай возможной встречи с ГАИ или с ГИБДД, и мы быстро собрались и поехали. Никак не могу привыкнуть к новой аббревиатуре. Одно облегчение – дорожных полицейских стало меньше. При въезде в город около магазина Вальтер неожиданно попросил остановиться: «Я на минуточку», сказал он и вышел.
И как только Вальтер вышел, Ира накинулась на меня с упреками:
- Ты совсем с ума сошел, разве так можно? 
- А как же иначе? Вот послушай Константина Бальмонта:
 
«Хочу быть дерзким, хочу быть смелым,
Из сочных гроздий венки свивать
Хочу упиться роскошным телом,
Хочу одежды с тебя сорвать!
Хочу я зноя атласной груди,
Мы два желанья в одно сольем.
Уйдите, боги! Уйдите, люди!
Мне сладко с нею побыть вдвоем...
Я буду дерзок! Я так хочу».
 
- И ты решил по Бальмонту мне сцену разыграть? А если б Вальтер банку не разбил и на веранду вышел?
- Не бывает без зрителей сцены, и Бальмонт совсем здесь не при чем. Его стихи лишь отражение нашей жизни. А если б Вальтер банку не разбил, тогда была бы сцена по Шекспиру. 
- Увы, все обошлось бы без Шекспира. Мой муж юрист и очень рассудителен. И был бы суд, скандал международный. В конце концов, как говорится, «тебя посодят».
- Но тогда ты должна выступить и просто сказать, что мы шведская семья. А твой юрист должен постараться, чтобы шведская семья отбывала наказание в Швеции. А со временем мы его, может быть, тоже примем в нашу семью.
- Хорошо, я поговорю с мужем, – с улыбкой отвечала Ира.
Вернулся Вальтер. В руках у него была подарочная коробка армянского коньяка. Сев в машину, он достал ручку и написал: «Другу Алексею от Ирины и Вальтера. Май, 2000 год». А потом протянул мне свою визитку и сказал: «Мы приглашаем тебя в Германию, всегда буду рад встрече».
«Что же он, совсем дурак?», — подумал я.
Прошло несколько дней. «Что-нибудь» Ирина не придумала или просто умная девочка решила, что это уже ни к чему. Но через неделю она позвонила:
- Мы завтра улетаем в Германию. Извини, если не оправдала твоих ожиданий. Целую тебя, спасибо за все. Прощай.
«Да, в одну реку дважды не войти», - вспомнил я древнегреческого философа Гераклита. Возможно, Ира его тоже вспомнила.
Однако, это была не последняя наша встреча с Ириной. На календаре был уже 2010 год, когда в моей квартире раздался ее телефонный звонок: «Да, я вернулась совсем. С немцем рассталась. Слишком рассудителен оказался этот юрист, да и мы очень разные люди. А вообще, давай встретимся, заодно и поговорим. Ведь я у тебя, помнится, навечно вписана в скрижали твоей памяти», - как-то быстро Ирина взяла инициативу в свои руки.
Мы встретились в кафе, где четверть века назад стремительно начался наш бурный роман. «Наверное, не случайно Ирина выбрала это кафе», – подумал я. Скоро я уже знал, что моя бывшая морячка работает архитектором по возрождению культурного центра Новой Голландии в команде Дарьи Жуковой. «А Жукова, кстати сказать, недавно стала официальной женой известного олигарха Романа Абрамовича», - заметила мне Ирина.
- Знаешь, когда я вернулась Питер, было уже известно, что все занимаемые военными объекты на Новой Голландии были переданы городу, и городские власти объявили, что весь «ансамбль Новой Голландии будет выставлен на конкурс лучшего архитектурного проекта, - продолжила Ирина свой рассказ.
- Но как же ты сумела попасть в компанию миллиардера? – не удержался спросить я.
- Должна сказать, что это компания не миллиардера, а всего лишь миллионерши Дарьи. 
- Откуда же взялась такая Дарья?
- То, что она жена олигарха, это не главное. Она сама большая умница и красавица.
- Вообще, когда слышу «умница и красавица», я почему-то непременно вспоминаю тебя.
- Но шутки в сторону. Дарья – дочь нефтяного магната, родилась в Москве, получила прекрасное образование в США и в Англии. Успешно занимается бизнесом в области культуры.  Будучи в Лондоне, она зарекомендовала себя как дизайнер и создала собственный бренд женской одежды— «Kova&T». Магазины с этим брендом открылись во многих странах мира, включая Россию. Одно время Дарья даже была главным редактором журнал мод «РОР» в Лондоне. Дарья Жукова занимается так же благотворительностью, перечисляя деньги на лечение больных детей.
А когда конкурс на реконструкцию культурного центра «Новой Голландии» в Санкт-Петербурге выиграла компания Романа Абрамовича к работам был привлечен фонд «Айрис» Дарьи Жуковой. 
- Все-таки Абрамович помог ей ухватиться за Новую Голландию?
- Конечно. Если учесть при этом, что Жукова долго работала над своим проектом. А затем получила заключение на свой проект самых авторитетных архитекторов и дизайнеров. Тогда Абрамович и «помог ей ухватиться» за Голландию. Она и возглавила свой проект «Новая Голландия: культурная урбанизация», в котором и мне довелось чуточку поучаствовать. И главное, это совсем не деньги позволили выиграть конкурс Абрамовичу, - продолжила свой монолог Ирина, - Главное в том, что наш проект позволяет наиболее органично вписаться в инфраструктуру Санкт-Петербурга, представляя город не только на федеральном уровне, но и на международной арене. И, конечно, Дарья Жукова в это время очень нуждалась в команде инженеров, архитекторов, дизайнеров. 
- Но ты же не инженер, не архитектор и не дизайнер. Как же ты в команду Жуковой попала?
- Ошибаешься. Проживая с Вальтером в Германии, городе Ахен, я не могла для себя найти работу. Можно было сдохнуть от безделья. И тогда я поступила в Рейнско-Вестфальский Технический Университет Ахена на архитектурный факультет. А потом вовремя оказалась в нужное время в нужном месте. Конечно, я очень благодарна Вальтеру, что он обеспечил мне безбедное существование и предоставил возможность учиться. У нас есть сын. А у меня, кроме сына, теперь еще европейский диплом архитектора и свобода. Вальтер очень быстро нашел себе новую жену, настоящую немку. В то же время мы сохранили дружеские отношения. Ради сына.
- Ну что ж, я очень рад за тебя. Теперь, надеюсь, в нашем городе одним миллионером будет больше.
- Очень возможно, миллионеров в Питере и станет больше, но это не ко мне. У меня достойная зарплата и интересная работа. Я думаю, в ближайшие годы откроется одна из главных достопримечательностей острова – Дворец Фестивалей на четыре тысячи зрителей, который будет использован для проведения крупномасштабных представлений на открытом воздухе. Теперь расскажи немножко о себе. Может я могу в чем-то тебе помочь?
- Могу сказать, что теперь наш институт прочно стоит на «ногах». У меня растет сын. Уже почти взрослый. А что, ты можешь меня в бригаду миллионерши взять?
- Вообще это реально. Вот Дарья вернется из Греции, можно этот вопрос с ней обсудить.
- Нет, спасибо. Менять работу слишком поздно. В принципе у меня тоже интересная работа и зарплата устраивает. Может быть размер не совсем тот, но, как говорится, не в размере радость.
Ира слегка улыбнулась, хотела что-то ответить, но в это время зазвенел ее «мобильник», и я услышал детский голосок в трубке: «Мама, а ты когда приедешь?».
- А это мой сын, интересуется, когда я буду дома, - сообщила она.
И мы скоро попрощались, разъехавшись в разные стороны по домам каждый на своем авто. И эти авто уже говорили о совсем разных статусах их владельцев. Мы практически больше не встречались, но иногда перезванивались.
Осенью в день моего рождения раздался звонок мобильника. Это была моя старинная подружка Ирина, ныне вполне успешная леди, можно сказать «особа, приближенная к императрице». По крайней мере, в мире искусства и культуры. После всяческих слов поздравлений и пожеланий здоровья Ирина вдруг спросила:
- а ты не собираешься побывать в Москве в ближайшее время? Сейчас в парке культуры Горького Дарьей Жуковой открыт музей современного искусства «Гараж». Там постоянно проходят выставки художников, скульпторов. Представлено много материалов по истории искусства. В «Гараже» ты можешь найти и «кусочек» моего труда.
- конечно, я буду в Москве и, конечно, в «Гараже» побываю обязательно и обо всем доложу, моя прекрасная леди. И твой «кусочек» непременно отыщу.
Но в Москву я так и не собрался. Возможно современное искусство не слишком волнует меня, а может прекрасная леди уже померкла в моих глазах. А через две недели мне предстояла командировка в район Крайнего Севера. Находясь на берегу Баренцева моря, любуясь северным сиянием, я невольно подумал, хорошо, что не поддался соблазну больших денег и не вступил в команду миллионерши Даши. Я уже давно не пытался опровергнуть мудрость Гераклита – «в одну реку дважды не войти». Да и возраст для «купания» в реке не совсем подходящий. Я знал, что Ирина вторично вышла замуж за коллегу из команды Даши Жуковой. И, кажется, по-настоящему счастлива. А мне остались прекрасные воспоминания, и я тоже счастлив. 
В августе 2016 года впервые за всю историю своего существования Новая Голландия была открыта для посетителей круглый год. На ее территории были полностью отреставрированы здания «Кузни», «Бутылки» и «Дома Коменданта». Дальнейшая реконструкция острова продолжается. Работы планируются завершить к 2025 году. Учитывая, что этот знаменитый остров окружен такими памятниками архитектуры как дворец графа Бобринского, Николаевский дворец, «Манеж», а также находится в непосредственной близости от Мариинского театра и Консерватории, то можно не сомневаться, что этот скромный в недалеком прошлом район станет настоящим сердцем культурного Петербурга.
  
_________________________________________________________
 ̽остойчивость- способность корабля противостоять внешним силам, вызывающим его крен или дифферент, и возвращаться в состояние равновесия.
̽ ̽ 26 марта 1949 года ледокол «Ермак» был награждён орденом Ленина, за боевые заслуги в годы Великой Отечественной войны и освоение Северного морского пути.