Елена Черная                     
                                          
    К 145-летию П.П. Бажова                                     


В биографии Бажова практически не осталось «белых пятен», исследователи его творчества, биографы, краеведы давно скрупулёзно и с пристрастием проследили каждый шаг на протяжении всей жизни писателя, написали исследования, основываясь на личных воспоминаниях, беседах с журналистами и коллегами по перу, изучив те произведения, которые можно отнести к автобиографическим, очистив повествование от литературного вымысла, сравнивая с архивными данными, воспоминаниями современников, сохранившимися письмами.

Но был у П.П. Бажова некий «жизненный пласт», о котором он не оставил воспоминаний, не любил вспоминать и говорил иносказательно и скупо, а по большей части отмалчивался. О своем участии в Гражданской войне он не писал, лишь упоминал о службе в Красной Армии, при этом даже намека не делал на участии в партизанском отряде и подпольной работе, отраде продразверстки и многом другом. Этот период жизни был восстановлен его биографами уже после смерти писателя.

Но некоторые сведения все же есть: в заявлении партследователю по чистке  от 5 декабря 1933 года П.П.  Бажов коротко указывал, что с осени 1918 года был «редактором «Окопной правды», заведующим информации политотдела, а с октября, когда началось оформление войсковых партколлективов, - секретарём ячейки штаба дивизии, было также поручено вести партийную перепись...».

В дальнейшем, Павел Петрович говорил, что он фактически был редактором и отвечал за участок фронта: Алапаевск, Нижний Тагил, Кушва, Бисерть. 
И в происходящей значительно позже беседе с Людмилой Скорино, первым биографом, уточнял: «Газета («Окопная правда») выходила на фронтовой линии. Я был и редактором, и секретарем газеты, и выпускающим — все в одном лице. Газета вместе с типографией ездила в двух вагонах. Выходила нерегулярно. Выпустили мы пятьдесят номеров на Уральском фронте. Сотрудниками газеты были красноармейцы. Писали частенько отчаянные стихозы». Именно тогда, на фронтах гражданской войны,  от красноармейцев Бажов и услышал легенду «о водолазах», но об этом позже.

В «Бажовской энциклопедии» в статье о газете «Окопная правда» издании политотдела  1-й Уральской дивизии (с ноября 1918 года 29-й стрелковой дивизии в составе 3-й армии Восточного фронта),  приводятся данные о том, что с 24 августа (первый номер) по декабрь 1918 года вышло 50 номеров,  и сохранилась одна страница 4-го номера газеты, ее нашли в Алапаевске при ремонте старого дома, и полностью номер 5.  
Но до наших дней дошел и ещё один номер «окопной» газеты - № 11 от 2 октября 1918 года, вышедший в период самых горячих и ожесточенных боев на Уральском фронте. 

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ 11 НОМЕРА ФРОНТОВОЙ ГАЗЕТЫ

В состав 1-й Уральской дивизии входили: 1-й Камышловский полк, 1-й Крестьянский Коммунистический полк, 4-й Уральский полк, 1-й  Горный полк, бронепоезд и артиллерийская батарея. Бажов в июле 1918 добровольцем вступил в Красную армию и был назначен заведующим информационным отделом и редактором газеты «Окопная правда» издания 1 -й Уральской дивизии. События на фронтах развивались стремительно. 28 сентября белогвардейскими отрядами был захвачен Алапаевск. Перед этим полки Красной армии начали отступление в сторону Кушвы. В конце сентября 1918 года под Нижним Тагилом разыгралось сражение, которого еще не знала Красная армия, с большими потерями бои были выиграны и противник отброшен на 20 верст от Нижнего Тагила. 

Красноармеец, так подписана корреспонденция в «Окопной правде», участник боев  за Нижний Тагил подробно описывал бой и одержанную войсками победу: «...чехи шли звеньями и залпами стреляли на ходу. В это время подошли петроградцы. Заработали винтовки и пулеметы. Рассыпались в цепь. Раздалось громкое «ура». Мы пошли в атаку. Неприятель, ошеломленный, дрогнул и побежал...».

В первые октябрьские дни после изнурительных боёв и победы по Нижним Тагилом была сделана остановка на отдых. Первый горный полк расквартировали около Верхней Салды, а Первый Крестьянский Коммунистический полк (полк Красных орлов) в Нижней Салде. Здесь к полкам присоединились свежие силы - 200 китайских бойцов-интернационалистов. Полкам требовался отдых и переформирование, кроме того, партийное руководство и командование хотели провести разъяснительную работу среди красноармейцев, поднять боевой дух бойцов, решить кадровые вопросы.

2 октября 1918 года  в Нижней Салде состоялась партийная конференция, для которой Бажов специально подготовил 11 номер «Окопной правды».
Но на следующий после конференции день - 3 октября  произошла катастрофа: части противника  прорвали фронт, зашли в тыл Красным полкам,  захватили станцию Сан-Донато, а 4 октября и Нижний Тагил.
Редакционные вагоны в составе эшелона успели прорваться в сторону станции  Сан-Донато,  где чудом избежали окружения, и двинулись дальше к Перми, к следующей непоправимой  катастрофе. Во время наступления Белой армии в Перми вспыхнуло антибольшевистское восстание и эшелоны красногвардейцев попали в ловушку. 

Одиннадцатый номер «Окопной правды», единственный сохранившийся из этого тиража, долгое время находился в фондах  Нижне-Салдинского краеведческого музея, потом был передан в фонды Нижнетагильского музея-заповедника «Горнозаводской Урал». 

В частности, в четвертой колонке на третьей странице 11 номера приводится сообщение, о расстреле известного черносотенного публициста Меньшикова и раскрытии монархического заговора, целью которого было свержение Советской власти. Ниже помещено перепечатанное из газеты «Беднота» от 18 сентября 1918 года извещение о задержании в Перми в 10 верстах от Чусовского завода агентом Пермского Губернского Чрезвычайного комитета Михаила Романова и его секретаря. Но эта информация была уже не точна, так как опоздала на два месяца, поскольку в ночь с 12 на 13 июня великий князь Михаил Романов и его секретарь Николай Жонсон были  убиты. 

ЦАРЕУБИЙЦЫ
Накал революционной борьбы и объявленный государственной политикой Красный террор быстро набирали обороты. Можно предположить,  что о расстреле бывшего российского императора Николая II  и его семьи «Окопная правда» в одном из номеров  поместила рассказ очевидца. В дивизии служили несколько бойцов, причастных к цареубийству, в том числе первый помощник Юровского Григорий Никулин.  Он принимали участие в расстреле царя. А другой - Анатолий Парамонов, занимавший на момент расстрела пост председателя Екатеринбургского горсовета, он  не мог не знать о готовящейся ликвидации. Потом Парамонов лично участвовал в дележке царских вещей и на фронте носил полушубок царя, который был ему мал, трещал по швам, но он все-равно носил его и гордился, что с царского плеча.  Бажов,  как редактор дивизионной газеты, не мог не воспользоваться свидетельством очевидцев и не опубликовать на страницах «Окопной правды» хотя бы краткую рассказ о событии, положившем конец самодержавию. 

В этой связи интересен разговор, состоявшийся в 1949 году, журналиста и писателя А.П. Мурзина с. П.П. Бажовым. «...Беседовали мы, беседовали. И он (Бажов) говорит: «В эпопее цареубийства все было не так, как говорят и пишут. Мемуары все врут». А.П. Мурзин спросил:  «Если вы знаете, как на самом деле было, почему не напишите?» Бажов: «Слушай, парень, я пишу не сказки,а сказы».
Но, видимо, Бажов знал «как на самом деле было» и о расстреле из «первых уст» или, как вариант, в пересказе тех, кто слышал от Никулина и Парамонова. Прямых свидетельств о встречах Бажова с Парамоновым нет, остаются не раскрытыми обстоятельства их возможных контактов: на партконференциях, при передаче Бажовым свежих номеров «Окопной правды» или при поездках за информацией об обстановке на фронтах. Но скорее всего Никулин или Парамонов в узком кругу для партактива и командиров рассказывали о расстреле царской семьи.

С октября по декабрь 1918 года по свидетельству Бажова были выпущены еще 39 номеров. Но в декабре в Перми Бажов попадает в плен, затем бежит в колчаковский тыл, встречается с семьей в Екатеринбурге,  потом занимается подпольной работой в Сибири, участвует в партизанском движении, находится в гуще революционной борьбы до окончательной победы Советской власти на Урале и в Сибири.

БУМЕРАНГ
Но «окопная правда» бумерангом вернулась к П.П. Бажову в середине 1930-х годов, когда писателем были написаны по архивным данным и воспоминаниям участников два исторических очерка «Бойцы первого призыва» и «Формирование на ходу» об организации рабоче-крестьянского полка Красных Орлов и 254-го 29-й дивизии Камышловского полка. Обе книги держались официальной трактовки гражданской войны, согласно которой никакие человеческие жертвы не являются чрезмерными в борьбе за осуществление социалистических идеалов. Книги были написанные по заданию истпарта и вышли одна за другой в 1934 и в 1936 году. 

Но бумеранг летит и, если не попадает точно  в цель, то возвращается и поражает «охотника». В 1937 году за книги «Бойцы первого призыва» и «Формирование на ходу» Бажов был исключен из партии, снят с работы в Свердловском книжном издательстве потому, что использовал при написании книг воспоминания участников Гражданской войны   объявленных к моменту выхода книг врагами народа. Писателю было предъявлено обвинение в преувеличении заслуги врагов народа. Герои гражданской войны, стоявшие у истоков Красного террора,  воевавшие за советскую республику, были репрессированы по обвинению в троцкизме, вредительстве и искажении линией партии в вопросах построения нового общества. Книги арестовали и надолго закрыли в архивах. 

ПРО «ВОДОЛАЗОВ»
Во фронтовой обстановке 1918 года Бажов  услышал от красного партизана быль про «водолазов». Так в народе называли священников, которых взбунтовавшиеся уральские крестьяне (Камышловского, Ирбитского и Шадринского уездов и волостей в ходе картофельных бунтов 1841 года, прим. автора)  протаскивали за волосы подо льдом замерзшей реки, или окунали в колодец.  Возмущенные мужики доискивались правды и хотели увидеть царскую бумагу, которую от них утаили,  прочитав с амвона совсем другой указ. Страшную историю Бажов переделал в сказ «Про водолазов». Сказ был опубликован В. Бирюковым в 1936 году в сборнике дореволюционного фольклора Урала, а в последствии переработанный Бажовым вошел в собрание сочинений.
Услышанный от красного партизана рассказ подтверждает сложившееся веками недоверие уральских крестьян и заводских рабочих к священнослужителям и, возможно, объясняет те массовые зверства, происходившие уже в годы гражданской  войны, когда священников избивали, уничтожали, топили  десятками, как приверженцев старой власти и пособников контрреволюции.

Приведу только один эпизод, завершающий рассказ об истории 11 номера «Окопной правды», и думаю, что Бажов при подготовке очерка «Формирование на ходу» мог узнать о расправе над священниками из воспоминаний оставшихся в живых командиров и бойцов. Позже он писал: «Методы достижения поставленных целей у Красных Орлов неоправданно грубы и заслуживают самого большого порицания...» В пылу отступления, по сути бегства,  1-й Крестьянский Коммунистический полк (Красные орлы) в октябре 1918 года, спешно, после внезапного прорыва фронта Белой армией, захвата станции Сан-Донато и Нижнего Тагила, покидал Нижнюю Салду. Уходили и сформированные из салдинцев отряды добровольцев.  Все пути отступления были отрезаны, из окружения прорывались с боями, оставляя за собой кровавый след. Всех заложников и священников Алексей Кузнецов и Петра Дьякова, захваченных в Верхней Салде, расстреляли недалеко от железнодорожной станции и сбросили в смоляные ямы. Страшную картину представляло место расправы. Смоляные ямы были заполнены мертвыми истерзанными телами, а поверх всех нашли тело отца Алексия Кузнецова. И по словам очевидцев: "ярко горел, сиял крест на его груди..." 

СКАЗЫ
Да, тяжелыми выдались для Бажова тридцатые годы. В среде изучавших его биографию этого периода не принято говорить о глубоком творческом кризисе, один за другим появлялись сказы, первое издание «Малахитовой шкатулки» 1939 года принесло ее автору всесоюзную известность, но… Но обратиться к более благодатному (дореволюционному) периоду уральской истории, отвлекшись от неудач и гонений, последовавших за его очерками о гражданской войне, книгах по крестьянскому вопросу и так и не вышедшей книге о строительстве Камского целлюлозно-бумажного комбината, заставила именно вынужденная годовая изоляция после исключения из партии, увольнения из редакции. И это был глубокий внутренний кризис Бажова, затронувший мировоззрение и сложившуюся систему его партийной морали и взглядов. 
И ещё -желание выжить. Но чтобы открыть новую дверь, нужно было плотно закрыть другую — в советскую действительность. Сказы стали новой реальностью Бажова.

Так описывает Бажова, приехавшего на похороны старого товарища, скоропостижно скончавшегося в 7 ноября 1939 году, вдова А.П. Бондина:

«...Оглянувшись, я увидела невысокого, коренастого человека с пушистой седеющей бородой. Светлые глаза проникновенно, с каким-то глубоким сочувствием, с каким-то желанием пробудить во мне силу, глядели на меня.
- Вот при каких обстоятельствах, Александра Самойловна, пришлось нам познакомится…
Пожимая руку, он продолжал глядеть своими говорящими глазами. Я точно читала в них и скорбь по уведшему другу, соратнику в литературных боях и призыв: «Будь мужественна!»

Именно этот образ Бажова, мудрого старца с седой бородой, стал хрестоматийным,  многократно повторяющимся перед сказами во всех изданиях, многочисленных портретах, парадных или лубочных. 

Бажовым написаны 56 сказов из них «детского толка», как говорил сам Павел Петрович, только три «Огневушка-поскакушка», «Серебряное копытце», «Голубая змейка».  Оценивая в одном из интервью наследие писателя Георгий Григорьев, заведующий домом-музеем Бажова, отмечает: «Время Бажова еще не настало: до сих пор он до конца не понят и не раскрыт...»,  хотя  «...на одну страницу текстов сегодня приходится 20 страниц исследований - и это по самым скромным подсчетам! На деле их гораздо больше».
В поисках истинной идентичности последующим поколениям придется «примерить на себя» образы, созданные Бажовым. И, как знать, не станут ли они малы, как и полушубок с царского плеча «новым парамоновым» или подойдут, как змеиная кожа Хозяйки медной горы.

МОГИЛА  И ОКРУЖЕНИЕ 
Путь к могиле Бажова на Ивановском кладбище Екатеринбурга начинается от Мемориал героям революции и Гражданской войны, торжественно открытом 6 ноября 1987 года  к 70-летию советской власти. На пилонах высечено 280 имен коммунистов, анархистов, меньшевиков, погибших в годы Гражданской войны и в годы репрессий. Всех уровняло время и положило в одну землю. Мемориал представлен десятиметровой стеной в виде полу кольца с разрывом посередине для прохода на Ивановское кладбище, аллея которого и приведет к памятнику Бажову.

Писатель скончался в 1950 году. В 1961 на могиле установлен пятиметровый памятник. Кажется, что сказочник несколькими высокими елями и светлыми березами отделен от прочих захоронений, окруживших писательскую горку тесными рядами памятников и оградок. Но даже после смерти Бажова настиг «жизненный пласт»,  о котором он так и не оставил воспоминаний. Всего с десяти метрах - могила Петра Ермакова (1884-1952) - ещё одного организатора и исполнителя расстрела царской семьи. Именно Ермаков по свидетельствам расстрельной команды с особой жестокостью докалывал княжон штыком. Памятник Ермакова обращен лицевой стороной к скульптурной фигуре Бажова. И как знать, о чем они теперь говорят...

ПОПРАВКИ
И опять выдержка из самого последнего материала, помещенного на 4-й странице «в подвале» 11 номера «Окопной правды» от 2 октября 1918 года.
«Поправки»: «В № 10 вкрались досадные опечатки, - исправляем наиболее важные. На 4-й стр. в заметке «Митинг-лекция» напечатано: лекция на тему «Гражданская война, начало угнетения», а нужно: «Гражданская война- начало братства угнетенных».
Вот ведь как, случайная опечатка могла быть и неслучайной и выдавала подсознательные мысли главного редактора фронтовой газеты, секретаря парторганизации штаба дивизии. Наверное, Бажов подсознательно уже  задумывался о сущности новой власти… и «начале угнетения». 

И, как всегда, нашим мыслям, даже тайным, суждено сбываться.