Леонид Аранов  
 
К лету 1914 года напряженность между ведущими странами Европы настолько возросла, что достаточно было лишь провокации со стороны несчастного студента Гаврилы Принципа, чтобы началась Первая мировая война. Был убит эрцгерцог Франс Фердинанд, наследник австро-венгерского престола. И Россия сразу стала участницей мирового пожара. Это было 28 июня 1914 года.
А 20 июля 1914 года Латвия как часть российской империи была обстреляна немецкими крейсерами «Аугсбург» и «Магдебург». Неприятель открыл огонь по порту и госпиталю города Либава (Лиепая). Депутат Государственной Думы от Курляндской губернии Янис Голдманис на внеочередном заседании заявил: «Повелитель Германии жестоко ошибся, если ожидал, что выстрелы в Либаве найдут отзвук у местного населения в каких-нибудь враждебных выступлениях против России… Среди латышей и эстонцев нет ни одного человека, который бы не осознавал, что все то, что ими достигнуто в смысле благосостояния, достигнуто под защитой Русского Орла. Что все то, что латыши и эстонцы должны еще достигнуть, возможно, только тогда, когда Прибалтийский край и в будущем будет нераздельной частью Великой России».
Через год после начала войны командующий Северо-Западным фронтом генерал от инфантерии Михаил Алексеев, стараясь укрепить патриотический дух прибалтийских народов, принял решение о создании национальных латышских частей. Следует отметить, что жители Прибалтики, особенно молодежь городских кварталов, уже выступали за создание национальных частей. Они не могли смириться с тем, что войска кайзера топтали их землю. И отношение к немцам здесь было самым негативным. Многие граждане Латвии, особенно интеллигенция, знали, что еще с начала XIII века их историческая родина, завоеванная крестоносцами, долгое время пребывала под властью германских баронов. Поэтому, стремление сражаться в те годы с немцами было у латышей совершенно искренним.
Конечно, не все представители местной гражданской администрации Латвии одобряли идею создания национальных латышских частей. Однако, депутаты Государственной Думы России, представляющие Латвию, опубликовали воззвание к соотечественникам: «Собирайтесь под латышскими флагами!». И в условиях немецкого наступления, несмотря на робкие протесты администрации Латвии, генерал Алексеев не стал медлить. Первого августа он подписал знаменитый приказ № 322 (848−3287) о создании восьми латышских стрелковых батальонов. 12 августа в Риге началась запись добровольцев, и было создано три батальона. Первые бои с их участием произошли уже в октябре. Тогда русским войскам при участии латышских батальонов удалось отбросить немцев назад, в Курляндию, после чего в Латвии объявили всеобщую мобилизацию.
К концу 1916 года общее количество солдат в этих подразделениях достигло 39 тысяч, из которых была создана отдельная Латышская стрелковая дивизия. Впоследствии она участвовала в тяжелейших боях под Ригой. Именно в этот период и появилось название «латышские стрелки». Наиболее серьезные сражения произошли в сентябре на так называемом «Острове смерти» у левого берега Даугавы, неподалеку от железнодорожной станции Икшкиле. 25 сентября немцы провели здесь газовую атаку, и около 1400 русских солдат и офицеров, не имевших противогазов, подверглись отравлению. Почти полностью погиб пехотный полк. После этого сюда срочно перебросили на помощь Латышскую стрелковую дивизию. Знаменитый писатель Вилис Лацис так описывал эти события: «…Под ураганным огнем противника, в отравленном воздухе, не снимая с лица противогазы, дрались и умирали латышские стрелки. И назло немецкому упорству и непрекращающимся атакам Остров смерти держался, представляя собой маленькое жало в теле германской армии, заграждая путь в обход Риги и угрожая войскам Вильгельма II прорывом фронта». А дальше последовали события – революция и Гражданская война. Революция расколола всю Россию на «белых» и «красных».
То же произошло и с латышскими стрелками. Среди документов Всероссийского съезда Советов был обнаружен следующий: «Мы, делегаты латышских стрелков… все, как один, голосовали за первые декреты Советской власти, за Ленина…». Необходимо отметить, что Латвия находилась в прифронтовой зоне, где большевики проводили особенно активную агитационную работу, и, прежде всего, в армейских частях. Кроме того, на ориентацию многих латышских стрелков в пользу большевиков сыграла политика правительства Керенского. В 2000 году министр обороны Латвии Артис Пабрикс в интервью газете «Neatkarīgā» заявил: «Почему латышские стрелки перешли на сторону Ленина? Они обратились к Керенскому, заявив, что готовы защищать его правительство при условии предоставления автономии Латвии». Однако Керенский категорически отверг это предложение. Но Ульянов-Ленин оказался дальновиднее Керенского, видя в латышских стрелках большое будущее в укреплении советского государства. Он им пообещал независимость. И 22 декабря 1918 года был подписан Декрет Совета Народных Комиссаров о признании независимости Латвии.
В феврале 1918 года латышские стрелки, вставшие на сторону большевиков, создали свой руководящий орган Исколастрел (Исполнительный комитет латышских стрелков). Именно это учреждение распорядилось 19 ноября об отправке одного из латышских полков в столицу для усиления революционного гарнизона. И, конечно, бойцы этого полка отличались «пролетарской сознательностью» (то есть попросту поддались большевистской агитации). При этом, знание русского языка в данном случае было значительным преимуществом. В столице эти стрелки участвовали в разгоне Учредительного собрания в начале 1918 года, положившего начало диктатуре коммунистов.
В те дни глава латышских большевиков Петерис Стучка писал: «Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой революционный долг, как на внутреннем, так и на внешних фронтах РСФСР».
С заключением Брестского мира с Германией 3-го марта 1918 года (по которому Латвия становится частью Германии), начался раскол в стане латышских стрелков на «белых» и «красных». Известный командир Латышского стрелкового полка Фридрих Бриедис в марте 1918 года писал: «…Армия разваливалась, а латышские стрелки шли в авангарде этого развала. Провокаторы и германские наймиты, засевшие в исполнительном комитете (Исколастрел), продают латышский народ. Это отсюда вынесена резолюция о поддержке «братания» и об отказе от наступления… Началась подлая и темная работа во славу Германии. Нет, народ в этом не повинен, простые стрелки и латышские офицеры еще не раз помогут России и родной нашей армии». И лучшие латышские офицеры, по мнению Бриедиса, уходят в русские полки (Белой армии).
Другой знаменитый командир стрелков полковник Карлис Гопперс писал в мемуарах: «Латышские стрелки полтора года вели на фронте отчаянную борьбу ради своей мечты – свободная Латвия в свободной России. Уступка большевиками латвийской территории немцам означала уничтожение латвийской нации. Поэтому национально настроенная часть стрелков и офицеры, оставившие свои полки после большевистского переворота, готовы были на всякую жертву, чтобы вырвать победу у немцев, а своей ближайшей задачей считали борьбу с большевизмом, как их пособником».
C января 1915 года в среде латышских стрелков приобрел известность прапорщик Эдуард Берзин. Храбрый и исполнительный он привлек к себе внимание командования российской армии и в 1917 году был произведён в офицеры. При этом Берзин был награждён серебряной нагрудной медалью «За усердие» и Георгиевским крестом 4-й степени. А в ноябре 1918 года он вместе со своим полком перешел на сторону Красной Армии. Абсолютное большинство его бойцов были в прошлом рабочими или батраками и мечтали о «светлом будущем». На этом и сыграли успешно большевики. А Эдуарду Берзину очень скоро было предложено занять должность командира Латышской дивизии. А затем Берзину, как одному из преданных советской власти вместе с его дивизией была доверена охрана Кремля.
После установления Брестского мира с Германией, подписанного третьего марта 1918 года, Германия могла сконцентрировать все силы на Западном фронте против армий англичан и французов. И правительством Англии была поставлена задача денонсации Брестского договора и таким образом заставить Россию продолжать войну с Германией. А для этого необходимо было провести операцию по ликвидации всего большевистского правительства. Проводить операцию Лондон поручил главе специальной британской миссии при советском правительстве разведчику сэру Брюсу Локкарту.
Для успеха заданной операции в помощь Локкарту был направлен Сидней Рейли, известный как «король шпионов». Планируя эту операцию, Рейли предложил использовать Бориса Савинкова, который давно вынашивал свои планы контрреволюции и считал, что при поддержке англичан, используя латышских стрелков, вопрос с большевистским режимом будет решен окончательно. Он утверждал, что среди латышских офицеров, близких к Кремлю, он сумел создать ячейку своего «Союза».
В то же время и Берзин сумел убедить Рейли, что в среде латышских стрелков зреет недовольство властью, что они готовы выступить против правительства, если будут поддержаны армейскими частями. И Эдуард Берзин как командир дивизии стал ключевой фигурой в предстоящей операции.
По замыслу английской разведки после убийства большевистских лидеров должна быть сформирована прозападная военная диктатура. В соответствии с планом Локкарта в Архангельске накануне операции уже высадился английский корпус. Он должен был соединиться с латышскими стрелками, охранявшими Кремль, где работал Ленин и все правительство. В августе Сидней Рейли от имени английской разведки передал командиру стрелков Эдуарду Берзину 1200000 рублей. Это был аванс за свержение советской власти и денонсацию Брестского договора. Полная стоимость «работы» Берзина должна была составлять шесть миллионов рублей. И Берзин гарантировал успех операции и надежность своих стрелков.
28 августа в Большом театре под охраной латышских стрелков планировалось чрезвычайное заседание ЦК партии большевиков. Локкарт и все участники заговора были абсолютно уверены в «покупке» Берзина и его команды, о чем было доложено в Лондон. Латыши по команде Берзина должны были взять или уничтожить всех «красных вождей». Но заседание в последний момент перенесли. Не учли заговорщики, что латышские стрелки прошли жесточайший отбор прежде, чем им доверили охранять Кремль. И эти стрелки абсолютно верили большевикам и в свое «светлое будущее». Берзин по предложению председателя ВЧК Дзержинского, великолепно сыграл роль предателя, выдавая себя за представителя антибольшевистского подполья, готовившего переворот.
Локкарта арестовали сразу. В тот же день чекисты нагрянули в здание английского консульства в Петрограде.
Позднее английский «король шпионов» Сидней Рейли и писатель-террорист Борис Савинков попали в ловушки, устроенные Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией (ВЧК или ЧК). Рейли расстреляли сразу, а Савинков якобы покончил с собой на Лубянке.
В ответ на арест Локкарта англичане арестовали в Лондоне советского посла Максима Литвинова. Позднее по взаимной договоренности Максим Литвинов был обменян на Локкарта. По распоряжению председателя ВЦИК Якова Свердлова экспроприированные деньги, полученные Берзиным, были распределены на «нужды укрепления революции».
После успешной операции по ликвидации заговора в феврале 1921 года Эдуард Берзин становится сотрудником спецотдела ВЧК и секретарем председателя ВЧК Феликса Дзержинского. В то же время Берзин назначается секретным сотрудником исполнительного комитета коммунистического интернационала (ИККИ). Деятельность ИККИ была очень тесно связана с зарубежными операциями, проводимыми ЧК-ОГПУ-НКВД, а также РККА и впоследствии ГРУ (Главным разведывательным управлением). Одним из наиболее знаменитых агентов ИККИ в последующие годы был Рихард Зорге. Следует отметить, все ВЧК, начиная с 1919 года, на три четверти состояло из так называемых латышских стрелков. Можно отметить несколько латышей, «выдающихся фигур» того времени. Непосредственно борьбой с «контрреволюцией» в ВЧК занимался некто Лацис (Ян Судрабс), позже председательствовавший в Военном трибунале. А в 1918 году он был руководителем Всеукраинского ЧК, который в Киеве наполовину состоял из латышей. Лацис в своем «классовом подходе» значительно превзошел многих «рыцарей революции» того времени. Он заявлял: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить: какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого…».
А заместителем председателя ВЧК Дзержинского был Ян Петерс. Он оставил неизгладимый след в истории Гражданской войны. Вот лишь несколько цитат из его публичных выступлений, относящихся к 1918—1919 годам: «Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором…». О расстрелах сотен заложников после покушения на Ленина и убийства Урицкого в 1918 году Ян Петерс писал: «…Произведена противозаразная прививка всей России…».
Газета «Революционная Россия» 1918 год: «ЧК, возглавляемая Петерсом, заработала в полную силу. Очень часто сам Петерс непосредственно руководил казнями местных казаков…». При этом, как правило, Петерс на свою «работу» приходил со своим сыном, мальчиком 8—9 лет, который постоянно кричал: «Папа, дай я стрельну!».
Яркой страницей в истории становления советского государства является участие латышских стрелков в подавлении левоэсеровского мятежа в Москве. Пятого июля 1918 года на V Съезде Советов левые эсеры активно выступили против большевистской политики, осуждая Брестский мир, продразвёрстку и комитеты бедноты. Такая политика, по их мнению, приводит к полному обнищанию крестьянства и конфронтации города и деревни. Склонить Съезд к принятию своих требований левым эсерам не удалось, и они демонстративно его покинули. 6 июля левыми эсерами был убит немецкий посол. Арестован председатель ВЧК Дзержинский. Это было начало восстания. Левые эсеры взяли в заложники 27 большевистских функционеров, в том числе зампреда ВЧК Лациса и председателя Моссовета Смидовича. Захватили несколько автомобилей, при этом был убит делегат съезда Николай Абельман. Захвачен Главпочтамт, начались рассылки антибольшевистских воззваний. Одно из таких воззваний объявляло, что власть большевиков низложена и призывало «приказов Ленина и Свердлова не исполнять».
Но у большевиков в то время было достаточно сил для подавления восстания. И главными в защите режима большевиков были латышские стрелки под командованием Иоакима Иоакимовича Вацетиса. Ликвидация «мятежа левых эсеров» в столице Советской России стала его «визитной карточкой» на долгие годы. После подавления восстания Троцкий лично вручил Вацетису пакет с деньгами и сказал: «Вы разгромили одну из самых больших политических комбинаций и не знаете, кого вы громили». Уже утром 10 июля, когда на московских улицах еще валялись пустые гильзы от винтовочных патронов, полковник Вацетис сразу получил назначение на должность командующего Восточным фронтом, самого главного для Республики Советов.
Но, как известно, «революция пожирает своих детей». И многие красные латышские стрелки, служившие в охране Кремля или в ЧК, были расстреляны в сталинские времена. Они сделали свое кровавое дело и должны были уйти. И Вацетис в данном случае не был исключением. 29 ноября 1937 года он был арестован как «враг народа», являвшийся агентом германской разведки. 28 июля 1938 года он был расстрелян. Реабилитирован в 1957 году.
Образ Эдуарда Берзина, многократно возникает в произведениях писателя Варлама Шаламова. Как отмечает Шаламов в рассказе «У стремени», к заключенным инженерам Берзин относился «с полным презрением», полагая, что все они «вредители». Переместившись в 1931 на Колыму, он получил неограниченную власть. «Был директором Дальстроя, хозяином жизни и смерти десятков тысяч людей. Был высшей партийной инстанцией, главной советской властью золотого края, командующим пограничными войсками на границе с Японией и Америкой…» Будучи начальником Дальстроя, Берзин в марте 1935-года получил высшую награду Советского Союза – орден Ленина. Несмотря на то, что он без всякого сожаления отправлял людей на смерть, по мнению Шаламова, Берзин был хорошим организатором по освоению колымского края. Он пытался и весьма успешно с помощью своей армии политических заключенных, разрешить проблему колонизации сурового края. Своим подопечным Берзин сумел организовать хорошее питание, одежду. Рабочий день длился зимой 4—6 часов, летом — 10 часов. При этом они имели значительные заработки для заключённых, позволяющие им помогать семьям и возвращаться после срока на материк обеспеченными людьми. В «перековку» уголовников Эдуард Берзин не верил, он слишком хорошо знал «этот зыбкий и подлый человеческий материал». На Колыму первых лет ворам было попасть невозможно.
Но, достигнув значительных успехов на новом поприще, Берзин нажил немало завистников и врагов. 17 декабря 1937 года Берзин выехал в Москву на лечение. Но на вокзале прямо в вагоне поезда он был арестован. 1 августа 1938 года Берзина расстреляли. В эпоху Хрущева Берзин был реабилитирован.
Существует немало исторических фактов об участии латышских стрелков в армии адмирала Колчака. Адмирал на первом этапе формирования своей армии не доверял латышским частям. Ему хорошо было известно участие латышских полков в составе Красной Армии в боях с Деникиным. Но благодаря авторитету французского генерала Жанена вопрос с Латышским полком в составе Армии Колчака был решен положительно. Однако, на первом этапе формирования старались не брать лиц, служивших в Красной армии. Антанта финансировала обмундирование и вооружение латышских формирований. После разгрома армии Колчака и его расстрела латышские стрелки в составе Имантского полка добрались до Владивостока, затем на судах союзников были доставлены в Латвию. Прибыло более тысячи солдат. За их транспортировку Франция взяла с Латвии 9 миллионов франков, Англия — 130 тысяч фунтов стерлингов. Многие уцелевшие латышские стрелки вернулись на свою историческую родину, когда Латвия обрела полную независимость в двадцатые годы.
Пришло время, когда в России установилась советская власть. И с Латвией определились относительно добрососедские отношения. Почти 20 лет мирного сосуществования двух независимых государств. Благодаря Советскому Союзу Латвия впервые в истории получила независимость. Но на календаре был уже 1939 год. В Европе начиналась новая война, готовая перерасти во Вторую мировую. И для Латвии и бывших латышских стрелков начиналась новая трагическая страница истории.
После присоединения Прибалтики к СССР (или ее аннексии) многие бывшие латышские стрелки, служившие в Белой армии, были подвергнуты репрессиям. Многие расстреляны. В 1940 году был также арестован 64-летний ветеран Первой мировой и Гражданской войн генерал Карл Янович Гопперс. Ему инкриминировали вооруженное восстание против советской власти в 1918 году, помощь международной буржуазии и контрреволюционную пропаганду. 25 марта 1941 года генерал Карл Янович Гопперс был расстрелян в Рижской центральной тюрьме. Впоследствии останки генерала торжественно перезахоронили в братской легионерской могиле на рижском кладбище.
В современной Латвии говорить о латышских стрелках не очень принято. Судьба их трагична вне зависимости от их политического окраса. Но в истории Латвии они остаются. В Риге есть улица бывшего главкома Красной армии, Юкума (Иоакима) Вацетиса. Она очень органично сочетается с улицей имени его противника – латышского офицера Белого движения Фрициса (Фридриха) Бриедиса. И никого это не смущает. Это история России, это история Латвии. 

    Памятник Латышским Красным стрелкам. 1967 год. Архитекторы: Дз. Дриба, Г. Лусис-Гринберг, скульптор: В. Албергс. Латвия. Рига.
  
Но временами историческая память в искаженном виде прорывается наружу, и слышатся обвинения в адрес России, Советского Союза.
Знаменитый композитор Раймонд Паулс однажды в своем интервью популярной в Латвии газете Neatkarīgā так прокомментировал эти обвинения:
«Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах. Кто был главными убийцами? Наши соотечественники. Что они творили на Украине? Кто сформировал весь этот чекистский аппарат? В основном наши и евреи, хотя они и были потом сами ликвидированы. Кто отстаивал ту революцию? И кто служил в охране Кремля? Латышские стрелки. Поэтому лучше уж помолчим об этих делах. Это история, и ничего тут не поделаешь. Что толку поднимать ее, лучше ведь не сделаешь. Мы сами всякого дерьма натворили, сами всюду лезли…».
2019