КОЕ-ЧТО, ПРИШЕДШЕЕ В ГОЛОВУ, ВО ВРЕМЯ НОЧНЫХ
РАЗДУМИЙ О КИНО В УКРАИНЕ. И не только в Украине.

Кое-что первое: КИНОКРИТИКА, ГДЕ ТЫ, ВЫЙДИ!
После 1991 года в Украине начал печататься роскошный журнал по кино: «Кiно-коло». Писали для него лучшие украинские кинокритики. Журнал был очень умный, да еще глянцевый, со множеством иллюстраций, высокая печать, полноцвет. Вобщем – пальчики оближешь. Да вот беда – облизывать некому. Такие издания красивы, но дороги. Они для элиты. А много ли у нас читающей о кино элиты? Простого народа всегда больше. Да еще половина журнала печаталась на английском языке, половина на украинском. Ну, просто шик. Только английская половина удорожала журнал более чем вдвое. Кончилось тем, что издатель от своей игрушки отказался. Не рентабельно.
При советской власти в Украине выпускались дешевые специализированные издания –журнал «Новини кiноекрану», газета «На екранах України», весьма популярные в народе. В них не брезговали печататься и маститые критики. Но сейчас их нет, и роль киноизданий поневоле взяли на себя все остальные СМИ, заполнив нишу прежних дешевых киноизданий. Поэтому роль СМИ в описании процессов в кино в настоящее время неизмеримо выросла. По сути, новостные, информационные и аналитические газеты заменили собой специализированные, а журналисты-информационники вынуждены играть роль кинокритиков. Что отсюда вытекает?
Как говорят в Одессе, так таки да плохо.
Отсутствие в стране доступных по цене, дешевых изданий, где выступали бы профессиональные критики, привело к снижению уровня кинематографа в целом. В газетах любая информация по кино, сводится к просто информации. Кроме того, непрофессиональная критика зачастую является комплементарной, поскольку для написания таких статей не нужно ни специального образования, ни профессионального понимания кино, и журналист считает естественным для себя фильм похвалить. Да и сам факт публикации о фильме, читающим народом воспринимается, как похвала ему.
В конечном счете, все, что пишется сейчас о кино, свелось к описанию истории съемок фильма, забавных курьезов на площадке, биографии того или иного исполнителя, жареных фактов из личной жизни кинематографистов.
Аналитику, как таковую, разбор качества фильма никто не предлагает. Народ привык к такой примитивной пище, этакому фастфуду. И требует именно его. В Украине выросло целое поколение молодых людей, не знающих, что такое настоящая кинокритика. А неведение критериев, по которым судится кинофильм, приводит к снижению запросов широких масс зрителя. Не зная, что такое настоящее высокое кино, он требует низкопробное, и студии вынуждены идти ему навстречу, потому что им надо оправдать затраты на фильм и получить прибыль. То же самое, кинотеатры. Им приходится показывать такое кино, на которое зритель купит билет и пойдет смотреть.
Казалось бы, мелочь, не выходят дешевые киноиздания, а последствия этого уходят весьма далеко, снижая уровень кинематографа в целом.
Видимо, назрела насущная необходимость возобновить выпуск дешевой газеты, посвященной проблемам киноискусства, пусть на плохой бумаге, пусть в черно-белом варианте и журнала подобного «Новинам кіноекрану». Более того, возьму на себя смелость утверждать, что при всенародной любви к самому демократичному виду искусства, такие издания очень скоро станут окупаемыми, за счет большого тиража. Стоит лишь государству вложить самые небольшие деньги в подобное издание, и, где-то через год, оно уже сможет приносить прибыль.
Есть еще один негативный аспект широко распространившейся комплементарной критики.
Бывает, что профессионалы также грешат комплементарностью, но уже по другим основаниям. Здесь в силу вступают личные отношения, симпатии, нежелание ссориться и другие недопустимые вещи. В результате получается вот что. Режиссер, получивший положительную рецензию от друга-критика, вовсе не склонен думать, что она является плодом знакомства и добрососедства. Он искренне считает, что все эти похвалы вполне заслужил, ведь ему-то собственное произведение нравится. Иначе он бы его таким не снимал. А вскоре он и на похвалившего его критика начинает смотреть, как на обслуживающий персонал, который обязан и далее его обслуживать в том же духе.
Следующий этап такого неправильного положения вещей настает тогда, когда у режиссера накапливается 5-6 и более, положительных рецензий на фильмы. Он уже приобретает право выдвижения на звание. И выдвигается. И мы получаем множество «народных и заслуженных», которые эти звания абсолютно ничем не заслужили, кроме как знакомством с тем самым журналистом или критиком, которого они уже давно рассматривают, как обслуживающий персонал.
Именно таким образом, происходит девальвация почетных званий, девальвация профессии кинорежиссера, снижение уровня киноискусства в целом. А начинается с мелочи: нельзя ругать Ивана, у него недавно был инфаркт, неудобно не похвалить Петра, он столько вынес, пока эту картину снял. А если еще режиссер – председатель Союза кинематографистов, так попробуй его картину разобрать по косточкам, себе дороже, ведь и критик, член того же союза, только рядовой.
Второй способ выскочить в «остепененные» пришел, когда кино в Украине перестало сниматься вообще. Казалось бы… Но, наоборот, режиссер снял одну, притом слабую картину 20 лет назад, а больше кино в Украине вообще не снималось, но он же в этом не виноват. У него маленькая пенсия, давайте выдвинем его на звание, будет прибавка в 100 гривен. А народ смотрит на такого режиссера с почтением. И если по телевизору увидит фильм этого заслуженного деятеля искусств, то думает, что фильм хороший, ведь постановщик за него звание получил. И опять таки, происходит снижение уровня кинообразования масс, тех людей, ради которых кино и существует. Снижения уровня востребованности хорошего кино.
Более того, в Одессе даже появился конферансье «народный артист». В принципе такое возможно, если он ведет конферанс, на который люди специально приходят послушать, если он сам пишет свои тексты и в них вставляет какие-то злободневные пассажи, когда его конферанс хоть чем-то отличается от простого объявления номеров в концерте. Но нет, ничем не отличается. Выходит человек и объявляет: «А сейчас споет…» и все. Правда, он иногда и сам пытается петь у рампы, но для полноценного пения ему не хватает голоса и остальных шести нот. То есть одна нота есть, а остальных шести нет. Погулять ушли. Но зато он – народный артист. Каким образом, приходится только догадываться. Так что, кинематографистам грех жаловаться, снять даже одну картину – очень тяжелый труд, это почище будет, чем один концерт отчебучить.
Больно становится за тех, кто получал свое высокое звание в советское время, когда артисты действительно были всенародными любимцами. Создавали образы, становившиеся символом эпохи. Больно за Раневскую, Папанова, Ефремова, Янковского, Быкова, которых мы «опустили», насильно поселили в компании людей, не дотягивающих до просто профессионального уровня.
Свое слово об этом должны были бы сказать критики. Но где они, и где их слово? На каких страницах?
Кинокритики, где вы, ау-у-у-у!

Кое-что второе: ДВЕ ЖАБЫ И ОДНА КИНОКАМЕРА. 

В кино появилось явление, которое несет большую опасность оболванивания масс. На мой взгляд, этому оболваниванию и служит. Мы сейчас присутствуем при рождении нового вида искусства – «Порнография в жанре кинофильма».
Редкий фильм, даже очень тонкий, не включает в себя грубый, животный секс. А иногда эта тема становится просто ведущей. Где корни этого явления? Давайте подумаем.
На пресс-конференции прошлогоднего Первого Одесского международного кинофестиваля режиссер призового фильма «Детям до 16», адресованного подросткам, на мой вопрос, зачем он насовал в свой фильм столько брутального секса, ответил так: «Почему Бертолуччи, - спросил он, - вам нравится, а я, Андрей Кавун, не нравлюсь?» И добавил, что секс - очень важная составляющая человеческой жизни.
Очень хотелось ответить, да потому что он Бертолуччи, а вы – Кавун, а не Бертолуччи! Но режиссер с такой трактовкой мог бы не согласиться.
Поэтому я свой ответ начала с того, что Бернардо Бертолуччи адресовал свои фильмы взрослым зрителям, а не «Детям до 16-ти». Затем добавила, что он исследовал секс, как человеческую страсть, иногда даже как извращение, а вы, уважаемый Андрей, вроде бы исследовали подростковый поиск идеала, первые возвышенные чувства. А не похоть. И даже не чувствительность.
А вот с тем, что секс очень важная составляющая человеческой жизни, согласна. Но еда важнее. Без секса жить плохо, тяжело, но можно. Без еды и питья нельзя. И даже, извините, не ходить в туалет два месяца, тоже не получится. Значит, и это важнее. Но никому в голову не придет, показывать процесс жевания пищи в течение 10 минут, а затем смаковать, как она опускается по пищеводу, как открывается брыжейка и так далее.
Значит, дело не в этом. А вот в чем.
Во-первых.
Режиссер идет по пути наименьшего сопротивления. Я его называю – путь чукчи. То есть, что вижу, то пою. Гораздо проще поставить камеру, раздеть актеров и сказать: играйте, что занимаетесь сексом, чем напрягаться, и искать, как выразить эту мысль на киноязыке. Нужно было бы найти какие-то детали, которые сказали бы зрителю больше, чем прямой показ на экране. И эмоционально, такое догадывание, расшифровка деталей, действует намного сильнее, чем прямой показ. Умолчание – источник эмоции и мысли, говорение часто не содержит смысла, смысл в том, что не проговаривается, умалчивается. Но для того, чтобы разговаривать со зрителем на настоящем киноязыке, нужен специфический талант, потому что это язык, который по учебнику не выучишь, он каждый раз заново создается в голове режиссера, если он талантлив, а если нет, то режиссер идет по пути чукчи. (К Андрею Кавуну не относится, он просто отдал дань моде, ну вроде как сапоги в ковбойском стиле надел, так сейчас принято).
Но, вот другой замечательный перуанский фильм «Октябрь» братьев Даниэля и Диего Вега с того же фестиваля. Его герой Клементе, одинокий, и вобщем-то хороший человек, не желая связывать свою жизнь с одной женщиной, ходит к проституткам и отталкивает ту, что могла бы составить его счастье. Для того чтобы показать бездуховность, чистую физиологичность удовлетворения им своих естественных потребностей, режиссеры снимают во весь рост актера, лежащего на толстой старой проститутке с тупым лицом. Актеры очень натурально изображают половой акт. Однако достаточно было бы показать сначала эту непривлекательную женщину в процессе раздевания, затем ее же лежащей, и крупным планом только руку Клементе, которая грубо трясет ее за волосы. И все было бы ясно без ненужного натурализма. Или снять что-нибудь, возможно более красноречивое. Но это ж придумать надо было. Напрячь воображение, свои киноязыковые способности. А так проще, поставил камеру, и… «мотор!» И это притом, что вобщем-то весь фильм, особенно финал, снят в манере, оставляющей зрителю поле для додумывания, что присуще высоким произведениям кино.
Я привела примеры талантливых фильмов, снятых талантливыми режиссерами. Но в массе секс снимают весьма бесталанные режиссеры. Потому что, неважно, красиво преподнесено это действо, или по-свински, но современный режиссер посчитает свое произведение ущербным, если на экране хоть раз кто-нибудь кого-нибудь не трахнет. Неважно, что никакой художественной нагрузки это действо не несет. Важно, что на взгляд творца он «отметился», как радостно «отмечаются» на светской тусовке, попавшие в кадр папарацци люди, с трудом доставшие пропуск в высший свет. Откровенно пошлая, безвкусная сцена, стала признаком причастности режиссера к «высшему свету» кинематографа. На его взгляд, конечно.
Не помню, как назывался французский фильм, в котором мама спрашивала у дочери 14-ти лет о ее подруге: вы вместе? Спасибо хоть, что она ответила, - нет. Я-то с ужасом ждала, что несовершеннолетнее чадо, доверчиво прильнув к материнской груди, улыбаясь, поделится радостью: «Да мама, и это так здорово, я просто в восторге от пи…ы моей дорогой Синди!».

Во-вторых.
И вот это «во-вторых» самое главное. Я думаю, что здесь режиссер талантливый или «массовый», неважно, невольно, не понимая этого, выполняет социальный заказ верхушки общества. Тем, кто стоит у власти, не нужны мыслящие люди, не нужны интеллектуалы, не нужны эстеты, им нужна управляемая биомасса. Масса, которая не поднимается выше инстинктов. Как андерсоновские жабы - поели, можно и поспать, поспали, можно и поесть. Если б Андерсен не писал для детей, то в эти два действия, он бы включил третье - секс. И присказка двух старых жаб звучала бы так: ну вот поели, можно и поспать, ну вот поспали, можно и потрахаться.
Секс - лучшее средство затуманивания мозгов и увода мотивации действий человека в сторону. В СССР таким отвлекающим средством служил полубесплатный труд на благо Великой Родины. Сейчас многие работают на себя, и правителям для биомассы понадобился новый манок. На романтику бесплатного труда сейчас никого уже не купишь. Никто за туманом в тайгу не поедет. И таким, просто напрашивающимся, манком стала естественная физиологическая потребность.
Если сексуальная революция хиппи 60-ых годов была протестом против затхлой, по их мнению, буржуазной морали, то сейчас сексомания, перестроившись, органически влилась в поток требований тех, кто командует биомассой, направляя ее влево или вправо, в зависимости от своих замыслов.
Привожу пример. На передаче у Андрея Малахова, участникам разного возраста задают вопрос: почему люди боятся стареть? И все отвечают, потому что они теряют свою сексуальность, возможность найти сексуального партнера. Ни один (!) не сказал, что старость, это, прежде всего утрата будущих свершений, утрата возможности что-то достичь, что можно сделать только в молодости. То есть творческая и профессиональная реализация личности, этих людей не интересовала, по их мнению, человек создан только для секса. А мнение это им навязали кино и ТВ не без помощи тех, пишущих о кино критиков, которые не хотят замечать этот губительный процесс и как-то ему противостоять.
И как мальчишка, который смотрит по ТВ рекламу пива, а потом, зомбированный, бездумно идет к киоску, покупает его и пьет, себе на потраву, а производителю на потребу, так и режиссер бездумно выполняет заказ правящей властной элиты, на создание пыхтящей, потной, трясущейся в сексуальных пароксизмах биомассы без других идеалов в голове.
Библия учила: не хлебом единым жив человек. Прошло другое время, и нас стали учить жить только хлебом и сексом.

Когда-то в Великом Искусстве кино существовали Великие Идеалы.
Эти идеалы опустили ниже пояса.
Да-да, именно туда, в это самое место.