Человек, которого я считаю своим пожизненным врагом, которому благодарна за прозрение и крепость духа, еще жив. Жив! Я много лет не видела и не слышала его.
Сегодня у него день рождения. Об этом я узнала из только что принесенной газеты: «районка» десятками публикует никчемные, безликие, похожие друг на друга четверостишья и рядом фото именинника. Ну как забыть это плутоватое, красивое лицо, в которое сгоряча не раз хотелось запустить чем-нибудь тяжелым, чтобы охнул и остановился, вспомнил, что и другим бывает больно и тяжело, когда он мимолетом, вскользь, отпускал острое словцо, как копье с ядом кураре. Он говорил пару острых слов и скрывался за дверью своего кабинета, словно и не замечая, как менялись лица окружающих, как у меня перехватывало дыхание, и я судорожно искала ответную колкую фразу, а он был уже за дверью. Какая досада! Он снова сбежал, а я не успела ответить ему с достоинством, не оборвала, не остановила, не отплатила хотя бы медной монетою!
И так было всегда, несколько лет, пока мы работали вместе в одной редакции газеты. Мы вовсе не были явными врагами: во время перерывов вместе пили чай, ели дешевую колбасу, в праздничные дни, во время застолья, сидели напротив друг друга, смеялись над общими шутками и даже танцевали. Но я всегда знала, что в любую минуту он мог обронить неосторожную фразу – и я, как улитка, спрячу свою голову, и долго еще буду обижаться и почти ненавидеть его.
Я была молода, на несколько лет моложе его, а он, шутя и издеваясь, играл мною, как кошка с мышкой. Ему это доставляло явное удовольствие, он мило улыбался и порой подмигивал, а мне казалось, что я жертва и все это замечают. Мне было очень стыдно, когда он сказал, что я сегодня подозрительно красива, а у кого-то из мужчин прольются слезки. Потом он подошел поближе, франтовато поправил мой воротничок, щелкнул пальцами и повернулся, чтобы удалиться, но я его сердито остановила:
- Да, ты прав. Мне сегодня даже зеркало сказало, что я в отделе самая красивая.
От неожиданности он остановился, оценивающе посмотрел на меня и ответил:
- Ты – самая молодая здесь, - улыбнулся и ушел.
Да! Молодая. Но и красивая. Стареющий болван не может не испортить настроение! Любит потешаться над другими. Был бы петухом – я бы тебе все перья повыдергивала! Вечно он критикует других, вот хоть одно словечко, но вставить должен.
Как-то в феврале была встреча бывших одноклассников в моей родной школе. Пять лет прошло, и я с радостью рванула в родной поселок. Путевку? Конечно, выписала. Дорогу мне оплатили, сам редактор просил сделать короткий репортаж. Так этот негодник не удержался и на следующий день написал о том, что Кузьмина выписала себе путевку – домой! Все смеялись до упаду. Не надо мной, нет – над стихами. Чего им смеяться, если все так делали, абсолютно все. Зарплата-то не царская – это там, в городских и областных газетах гонорарчики о-го-го и зарплата будь здоров. А мы тут, можно сказать, с хлеба на соль перебиваемся, в перерывах ливерку с удовольствием жуем, даже путевому листу в десять рублей рады.
На пятничной летучке, когда мой очерк «Зарницы второго лета» о лучшем комбайнере района редактор поставил на первой странице, рядом с передовой, и поздравил меня с удачным материалом, эта вражина снова вставил свое словцо:
- Собака хозяина была с обрубком хвоста, а в конце очерка уже приветливо махала ему настоящим хвостом. Что это за порода такая, может, это была ящерица?
Редактор улыбнулся, потер по привычке кончик носа, и сказал:
- Не досмотрел я, уж очень хороший очерк получился!
Я едва не упала со стула. Ну что он, не мог сказать наедине?
Я не просто обиделась, - я помню это до сих пор, хотя прошло уже больше двадцати лет. Да разве только этот отрубленный хвост остался в моей памяти? Над каждой моей самой малой ошибкой, просто грамматической, опиской какой-нибудь, он долго потешался, напоминал мне по несколько раз, словно котенка носом тыкал в одно и то же место.
Ко Дню Победы весь номер был посвящен ветеранам войны, победителям. Я тоже готовила большой материал. Поехала на встречу домой к бывшему вояке, наград у него много, есть о чем рассказать людям, особенно молодежи. Я старалась! Все записала слово в слово из уст пожилого человека, перечислила интересные эпизоды, назвала все награды, которыми он был награжден. Все! Все будет хорошо. Материал вышел без правок, просто блеск!
И тут опять подошел он…
- Ты все наградные документы проверила?
- Нет, я писала с его слов. А награды он показал на своем кителе.
- То-то и плохо, - вздохнув, ответил он. – Если военкомат внимательно прочтет и проверит, то по шапке получит даже редактор, а не только ты.
На мои глаза набежали слезы: что не так?
- Не мог он получить одновременно две награды: где был Южный фронт и где Ленинград? Прикинь по карте, он же не Карлсон, чтобы быть в двух местах, он не летает!
Я долго в одиночку плакала в своем кабинете у окна, смотрела на березку, которая зеленела за окном, и уже заметно выросла за мои три года работы в редакции. Березка подросла, а я не поумнела… Я все так же восторженно делала ошибки: поверила ветерану на слово, а он – старик, ему уже под восемьдесят, может, он уже путает реальность с чем-то увиденным или прочитанным?
А березка за окнами качала тонкими ветвями и росла себе, росла.
А я опять продолжала делать ошибки. Все мы на бумаге делаем ошибки, но я, по моему, делала их тогда чаще других. Написала как-то рассказ, в котором моя героиня купила новую машину – опель-кадет. Кадет, ну и пусть будет кадет. Никто ничего не заметил, он же – тут как тут! Опять у меня осечка! Оказывается, что этот опель-кадет немцы давно не выпускают, они теперь перестроились на выпуск опель-астры! Вот тебе на!
Однажды я в сердцах сказала ему:
- Ты видишь только мои промахи! Почему ты такой? Ты всегда не просто мне это говоришь, ты хочешь меня позлить!
- Ты из тех, кто, чем больше злится, тем больше и лучше пишет, - засмеялся и уткнулся в свою корректуру, он был уже ответственным секретарем, вторым лицом в редакции.
Сейчас он живет в другом городе, лето проводит в родительском доме в глухом селе в пятьдесят хат, и спокойно на пенсии пишет стихи для детей, занимается переводами.
Дорогой мой вражина! Если бы он знал, как благодарна я ему за то, что он был в моей судьбе: он научил меня своими, порой злыми, порой шутливыми выходками быть внимательной, остерегаться подвохов, ценить настоящую дружбу, смотреть на десять шагов вперед. Думать! Именно думать!
Если бы я не встретила его, то жила бы на земле, как спящая красавица, которая вроде бы и жива еще, но ничего не воспринимает серьезно. Я всегда теперь на страже, ожидая очередного подвоха, непредвиденной человеческой наглости, подлости. Неожиданных нападок завистливых людей. Я стала смотреть на незнакомого человека иначе: оценивая сначала его худшие стороны, а потом лишь рассчитывая на лучшие качества. Я полюбила толстые словари, они мне вместо него подсказывают мои ошибки. В моей молодости он остался ироничным, строгим, немногословным человеком, из-за которого я пролила много горючих юных слез.
Увы! Но без таких людей мир, наверное, стал бы скучным, глупым, безразличным, все были бы простачками, добренькими, как в раю.
А это все-таки земля!
С днем рождения тебя, Леня Стрельник, мой бывший коллега! Это ты когда-то написал:
«Умер мій ворог.
Умер мій ворог.
Для мене горе,
Велике горе.
Як він на мене полював,
Як посміхався він лукаво,
І як зненацька і ласкаво
За чорне біле видавав…
…Я все не міг би так збагнуть,
Якби не мій проклятий ворог».

Твой враг умер? Ну и слава Богу! И слава Богу, что ты жив – жив! – и я могу поздравить тебя с днем твоего рождения. А вражиной тебя можно назвать лишь шутя. И пожелать каждому, в чьих руках перо, чтобы в их судьбах побольше встречалось таких, как Леонид Стрельник, дорогой наш ответственный секретарь районной газеты «Путь Октября», член Национального союза писателей Украины, Союза журналистов СССР, лауреат многих литературных премий, автор 15 книг стихов и прозы. И, конечно, я признаюсь всему миру, что ты никогда не был мне врагом. Ты был моим самым строгим и требовательным учителем.
С любовью и признательностью к тебе – твоя ученица.
Надежда ПЕТРОВА,
Член Межрегионального союза писателей, Конгресса писателей Украины.