«Гарики» и... мантры: портрет на фоне эпохи

«Творческий вечер Игоря Губермана». Скромный плакатик, в нижней части которого значатся место и дата, нет-нет да и появляется на заборах или домах то одной губернской столицы России, то – другой. Поэту, судя по всему, не до помпезных афиш – одного имени достаточно для зала в триста-пятьсот человек. Ей-ей: такое приглашение дорогого стоит! Это вам не вопль: «МЕЧТА КАЖДОГО МУЖЧИНЫ – ЛЕГЕНДАРНАЯ ЛОЛИТА!», сопровождаемый огромной фотографией расплывшегося лица и обрюзгшего голого плеча (левого?.. правого?.. не важно…)

Наверное, я не каждый мужчина. На концерт Милявской не пойду ни при каких обстоятельствах, даже по приговору суда. Попрошу, чтобы это заменили любым другим наказанием. А вот на выступление Игоря Губермана, «зарулишего» в наш славный Град Креста, расположенный промежду прочим на 45-й параллели, отправился с молодым задором. Несмотря на свои шестьдесят. С хвостиком. Пока не изрядным…

1. Портрет

Губерман – еврей, как шутили при советской власти, «со знаком качества». Точнее, он – человек образцово типичной судьбы. Судите сами: родился в Москве в 1936 году, окончил технический вуз, сменил немало профессий – от журналиста до «химика»… -электрика. Автор нескольких научно-популярных книг, получивших в своё время известность. Сотрудничал с журналом «Евреи в СССР».
Когда Губерману предложили дать показания против редактора этого издания Виктора Браиловского – отказался, и тогда «внутренние органы» сфабриковали против него дело о скупке краденых икон. В 1979 году Игорь Миронович сел на 5 лет – как «барыга». Этим званием, впрочем, гордится. Сам он об этом рассказывал так: «Жил я интересно и разнообразно, в силу чего заслужил возможность продолжить своё образование в тюрьме, лагере и ссылке. Сажали тогда, в сущности, по всего одной статье, она сполна выражала собой весь томик Уголовного кодекса: «Неадекватная реакция на заботу партии и правительства». А я действительно уже много лет портил своими стишками атмосферу глубокого удовлетворения, в которой пребывало население страны. Пять лет на этом гуманитарном факультете миллионов пошли мне весьма на пользу, я советской власти очень благодарен. Кстати, в юности меня довольно часто били (поделом – я был еврей, тихоня и отличник) – этим сверстникам я тоже очень признателен, ибо физически с их помощью развился…»
Наконец, Губермана выпустили на волю. А он ничего не понял и писать не перестал. Тогда, уже в эпоху демократизации, министерство внутренних дел приняло решение поменять всей семье место жительства на более подходящее к фамилии. Проще выражаясь, Губерманов выслали в Израиль.
(Помните шутку тех лет: какая разница между демократией и демократизацией? Такая же, как между каналом и канализацией. И ещё факт, что введённую на вооружение милиции резиновую дубинку народ тут же окрестил «демократизатором».)
Свои произведения Игорь Миронович и со сцены, и в печати называет «стишками», – чтобы подчеркнуть разницу между собой и «настоящими» поэтами. Друзья эти катрены стали именовать по имени автора: «гариками». Так возник новый жанр.

Для тех немногих, кому имя Губермана неведомо, придётся пояснить, что под «гариками» имеют в виду группу слов, выражающих законченную мысль о нашей жизни. Очень и очень нередко в группе встречаются полномочные представители обсценной лексики или, проще говоря, матерные существительные и даже глаголы. Этот факт очень украшает поэзию и соединяет её с правдой жизни. Потому что произнести что-либо честное о нашем существовании, не используя нецензурные (или бесцензурные) богатства великого и могучего русского языка, удалось только С. В. Михалкову. Три раза. И всё время получался гимн.

Н.А. Некрасов выразил эту закономерность в словах: «Важен в поэме стиль, отвечающий теме». А Игорь Губерман сетует: «Сколько не пытались переложить гарики на английский, немецкий, французский языки – не выходит. Наверное, наша жизнь на другие языки не переводится…» Так что Губерман остаётся поэтом русскоязычного населения всего мира. От Москвы и Тель-Авива до самых до окраин типа Австралии и Новой Зеландии.
Эта особенность стихотворчества Игоря Мироновича ужасно неудобна для представления его на страницах прессы. С Ларисой Рубальской проще: любую строчку процитируешь, и сразу понятно: поэт, хоть и в юбке. С инородцами Губерманом и Пушкиным хуже. Далеко не каждую строку продекламируешь при дамах-с. Впрочем, и оне нонеча иные, чем во времна моей, а тем паче губермановой младости…
Тем не менее я попытаюсь найти несколько «гариков», выдержать которые приличное издание сумеет. Просто чтобы показать, какой должна быть литература, чтобы страна дала за неё, как за хищение на вполне руководящем уровне. А потом и вообще предложила переехать в более комфортабельные условия проживания. Чтобы, значит, не стало у злопыхателя впечатлений для его клеветнических измышлений.



Много у Ленина сказано в масть,
Многие мысли частично верны,
И коммунизм есть Советская власть
Плюс эмиграция всей страны.


И ещё один «гарик»:


В любви и смерти находя
Неисчерпаемую тему,
Я не плевал в портрет вождя,
Поскольку клал на всю систему.


Не надо думать, будто Игорь Миронович сочинял свои «частушки» только и исключительно «про власть». Вовсе нет. Это те, кто власть имел, в силу своей мании величия полагали, будто Губерман о них только и думает. А он писал о русских и украинцах, грузинах и калмыках, евреях и… антисемитах, о судьбе России, о пьянстве, о старости и смерти, о Боге, о женщинах и плотской страсти к ним. (Исключительно духовную любовь воспевать лексика не позволяла. Да и малоинтересное это дело – исключительно духовная любовь.) В общем, темой «гариков» была жизнь во всем её многообразии.
Постепенно выяснилось, что произведения Губермана можно использовать как мантры. Нужно только выучить по четверостишию на каждый день и повторять его с утра до ночи, без перерыва. И вы увидите, насколько больше стали понимать про жизнь.
Ещё по «гарикам» можно гадать не менее точно, чем по «Книге перемен». Только гораздо проще, без всяких гексограмм. Вы не знаете ни «И Цзин», ни приёмов гадания по ней. И Губерман вам не известен, и интересов его вы не разделяете. Тогда вам не сюда, берите билет на Лолиту…

2. Фон

Лолита Милявская стала фоном для нашего взгляда на Игоря Губермана сугубо случайно. Так сказать, чисто пространственно совпали рекламы. И Бог с нею, с певицей (кстати, есть в этом цеху более бездарные представители, по вульгарности почти не уступающие). Как сказано было в пьесе из советской классики: «Пустили Дуньку в Европу». Дорвалась девушка до красивой жизни.
По справедливости рассматривать «гарики» нужно в контексте современного отечественного юмора.
В чём особенность русского юмора? Шутники других стран выдумывают хитрые ходы, чтобы рассмешить почтеннейшую публику. А у нас всё просто. Выходит на сцену Михаил Задорнов и рассказывает, что видел, путешествуя по стране. Зал захлёбывается от хохота. Магазин под названием «Шопчик» – это забавно. А ставропольский – сугубо к примеру! – «Лабазъ-софт» забыли. Сколько лет красовалась вывеска на перекрестке улиц Пушкина и Ленина (тоже, кстати, вполне нелепое пересечение, не находите?) А ведь по этому поводу даже анекдот был. Про Ленина с томиком Пушкина и Пушкина с томиком Ленина… И никто не ржал по этому поводу. А возьмите классику. Когда Михаил Евграфович про Органчика написал, думаете, это художественный образ? Я вам десяток вождей, у которых в башке всего две фразы поместились, назову, не сходя с места.
Вот и получается, что веселие Руси делится сегодня на две очень неравные части. Одна, так сказать, интернациональная. Шутки про единственный тёщин зуб, про уморительные приключения наркоманов и алкоголиков и прочее хихикалово от «Аншлага» и «Кривого зеркала». Или несколько более продвинутые в сторону телесного низа приколы «Камеди клаба» и «Нашей Раши». Больше всего эти «концерты» напоминают сходки одиннадцатилетних мальчиков, которые рисуются один перед другим тем, как научились выговаривать «серьёзные русские слова, от которых лошади вздрагивают» (Максим Горький).
Вторая часть – где грустные люди рассказывают про жизнь, как она есть. Михаил Жванецкий, упомянутый выше Михаил Задорнов, Тимур Шаов. (Тимур Султаныч – мы этим ещё гордится будем! – наш, северо-кавказский, чувствуете?) И, конечно, Игорь Губерман. Вот, пожалуй, и всё.
Вы спросите, в чём разница? Игорь Губерман и Гарик Мартиросян употребляют очень сходные выражения. Старый мастер даже даст молодому коллеге большую фору по части откровенных лингвистических конструкций. И темы часто одинаковы. Правда, Гарик со товарищи благоразумно не высказывают своего мнения ни о чём, что не входит в понятие «русский гламур». А любой из вышеперечисленных на светской тусовке выглядит прорехой на блестящей поверхности.
Для Губермана, Жванецкого, Шаова, Задорнова жизнь сложна и многогранна. Без обращения к политике, которая есть история сегодня, и к истории, которую можно считать затвердевшей политикой, картина бытия неполна. Но как бы ни льстила себе любая власть, её действия – лишь одно из слагаемых трагедии человеческого существования. И повседневный быт, и обращение к Богу, и любовь, как небесная, так и земная, и отношения с горячительными напитками (а Губермана вовсе не напрасно кто-то из коллег обозвал Абрам Хайям), и всё-всё-всё видится с точки зрения человеческого удела на нашей не слишком счастливой Земле. Потому здесь нет пошлятины, что сквозь видимый миру смех слушатель или читатель ощущает невидимые слёзы. И рождается подлинный юмор в отличие от поверхностного гламурного зубоскальства. Юмор, который все вещи называет их подлинными именами. Потому и используется почти сакральная энергетика русских матерных заклинаний. С обычным сквернословием сходство имеется самое поверхностное.
Далее читатель ждёт, возможно, призыва всем отказаться от Петросяна и Дубовицкой и прийти к единственно правильным Жванецкому, Киму, Губерману. Ни в коем случае! Есть люди, надрывающие животы на выступлениях Г. Ветрова, и имя им легион? На здоровье. Просто хорошо бы знать, что существует и другой юмор. От Гоголя до вышеперечисленных наших современников. Так же, как кроме пиршества Лолитиной плоти, иногда случается МУЗЫКА.

Геннадий Хазанов