"В действительности все было не так, как на самом деле"

Вячеслав Гусаков

Пропагандистская машина, бессмысленная и беспощадная, в романах Андрея Лазарчука "Опоздавшие к лету" и Виктора Пелевина "S.N.A.F.F".

  

 Солдатами невидимого фронта стереотипно называют разведчиков. Но, пожалуй,  в большей степени это определение подходит людям, благодаря которым мир узнает о происходившем, - журналистам, фотографам, кино- и видеооператорам. Нередко именно от них зависит, из-за чего во время военных действий - люди, находящиеся вне этого пекла, а после войны - потомки - будут гордиться, стыдиться, радоваться, скорбеть...

 

 Почему я не указал в перечне этих "солдат" писателей? Потому, что хороший литератор видит больше, дальше и глубже, чем журналист. Литератор сильнее способен чувствовать тенденции и настроения. Хорошим писателем, мыслящим, способным видеть и чувствовать природу вещей, сложнее манипулировать. Потому и продукт его труда другой. Потому у писателя другой "невидимый фронт". С более серьезными противниками и более сложными задачами.

 

 Повесть одного из ведущих российских писателей-фантастов Андрея Лазарчука "Мост Ватерлоо", ставшая частью его метаромана "Опоздавшие к лету", написана в 1990 году. Роман Виктора Пелевина "S.N.A.F.F" датирован 2011 годом. Главные персонажи обоих произведений - военные кинооператоры, так сказать, "винтики" мощнейших пропагандистских машин. 

 

 Демьян-Ландульф Дамилола Карпов у Пелевина - оператор беспилотной вооруженной камеры. Он - типичный представитель типичной для своего автора художественной реальности. 

 

 Петер Милле у Лазарчука - режиссер-оператор, снимающий военную хронику. В отличие от изнеженного и тучного Дамилолы Карпова, дистанционно управляющего своей боевой камерой "Хенелора" из уютной квартиры, где его боевой пост - причудливое сооружение из подушек, лазарчуковский Петер Милле - солдат, "вооруженный" кинокамерой, терпящий те же лишения, так же рискующий, как и те, кого он снимает.

 

 Но функции у обоих персонажей практически схожи: от того, что и как они снимут, зависит, что их сограждане узнают о войне, кем будут восхищаться, кого проклянут. И (это тоже очень и очень немаловажно) по воле людей с камерой, в зависимости  от поставленных перед ними задач какие-то события получат статус не имевших места, то есть, будут преданы забвению. Этому аспекту (новости не только информируют людей о том, что им нужно знать, но и делают не существовавшим то, разглашение чего не выгодно "заказывающим музыку") Лазарчук уделил несоизмеримо больше внимания, показав пропагандистскую машину во всем ее ужасе. В то время, как Пелевин сосредоточился на другом. Он как бы говорит читателю: "Да, война для одних - бойня, кровопролитие, грязь; для других она - неплохой способ нажиться; а для третьих - шоу, забава. И ради последних затевается весь сыр-бор".

 Оба произведения – антиутопии, социальная фантастика. Даже некоторые фантастические допущения весьма сходны.   

 И в "S.N.A.F.F", и в "Мосте Ватерлоо" операторы обладают способностью исчезать. У Пелевина это заложенная в технические возможности камеры функция камуфлирования. У Лазарчука операторы просто "утрачивают плотность" при необходимости, становятся бестелесными, незаметными для окружающих. Правда, лишь тогда, когда они уверены в себе, не чувствуют страха. 

 

 И у Пелевина, и у Лазарчука войны жестоки и абсурдны, но абсурдны и жестоки по-своему. В "S.N.A.F.F" война - кровавый цирк. Оператор и его напарник (так называемый "экранный дискурсмонгер") - своего рода шпрехшталмейстеры на этой "арене". Начинают войну именно они, провоцируя конфликтную ситуацию. 

 

 В художественной реальности, сконструированной в романе Пелевина, оператор боевой камеры - очень важная профессия, так как кино в том мире - и развлечение, и средство для оболванивания "биомассы", контроля над ней, и еще - религия.

 

 Как и во многих других произведениях Пелевина, в "S.N.A.F.F" тоже порой нелегко определить границу между, извините за тавтологию, реальной реальностью (разумеется, в пределах мира, в котором автор поселил свои персонажи) и реальностью сконструированной. Впрочем, у Пелевина часто даже трудно различить, какая реальность более родная для персонажа. 

 

 В "S.N.A.F.F" в отличие от многих других произведений Пелевина, четкая или хотя бы относительно четкая граница между реальностями не обозначена. Да, есть там Уркаинский Уркаганат и Бизантиум (Big Biz), на которые разделило себя деградировавшее почти до крайности человечество; но, как впоследствии оказывается, населены они во многом схожими между собой людьми, только жителей Уркаганата просто выбрали для роли карикатурных плохишей. По очень простой причине: кто-то же должен быть плохим, кого-то ж нужно не любить. Вот и создали "продвинутые" представители рода человеческого своего рода резервацию из себе подобных, только - плохих. Плохих по одной лишь причине: потому что так надо.

 

 Гиперборейцы Лазарчука, живущие "в проклятой стране в проклятое время", сами заключили себя в своего рода резервацию. Мир, в котором живут персонажи "Опоздавших к лету", чем-то похож на фашистскую Германию или Германию времен первой мировой войны. Но чем-то - и на СССР разных периодов его истории, на некоторые другие страны. Скорее всего, автор просто изобразил этакую усредненную тоталитарную систему, где царствует некий почти (а ближе к финалу повести уже и не "почти") обожествленный Император. Он царствует, а правит система, которую представляют жуткие личности вроде Гуннара Мархеля, чиновника Министерства Пропаганды. Это не карикатурный и имеющий реального прототипа (даже с таким же именем и большим внешним сходством) пелевинский дискурсмонгер Бернар-Андри Монтень Монтескье. Мархель - собирательный образ "делателя реальности", не создателя, а именно делателя, поскольку результат его труда - нечто совершенно не живое, не естественное. Наоборот, живое и естественное обречено на яростную защиту себя там, где за дело взялся Мархель и ему подобные. Как в случае со строительством моста, превращенную в чудовищную и кровавую профанацию только потому, что была нужна, как говорят киношники, красивая картинка. В жертву ей принесли тысячи жизней и десятки тысяч судеб.

 

 В "S.N.A.F.F" красивая картинка - святая святых, ради нее и воюют, умирают, и это – дело чести. Да, ситуация до предела абсурдизирована – таков Пелевин. 

 

 Но в обоих случаях одна из наиболее значимых фигур - оператор, посредник между событием и "картинкой". Однако в то же время - еще и личность сам по себе. Личность, делающая свой выбор. Если пелевинский распутник и извращенец Дамилола Карпов погиб вместе с Бизантиумом, то лазарчуковский Петер Милле прошел нелегкий, но достойный путь, дожил до преклонных лет, став носителем некоего сверхзнания. 

 

 Лазарчук в отличие от Пелевина, создал мир не столь карикатуризированный и шаржированный, но и более жуткий в своей приближенности к реалиям. Наверное, лазаркуковский мир в куда большей степени МИР, чем пелевинские антураж и декорации, в которых происходит действие его романа. Впрочем, в каждом случае автор исходил из необходимости решить свою художественную задачу.

 

 Не знаю, знаком ли Виктор Пелевин с написанным и изданным ранее, чем его произведение, романом Андрея Лазарчука. Даже если и знаком, это не в коей мере не умаляет достоинств романа "S.N.A.F.F". Оба произведения самодостаточны, и каждое по-своему рассказывает людям, что может с ними призойти, если общество продолжит впадать в гедонизм и "потреблядство".  

 

 У обоих произведений есть что-то общее и с "Обитаемым островом" Стругацких, где также аллегорически изображена пропагандистская машина: в виде особого воздействия, от которого одинаково плохо и диссидентам, и верхушке власти.

 

 Такого рода произведений (где пропагандистская машина - одно из ключевых действующих лиц) создано немало, и наверняка будут  написаны новые. Благо, несовершенство мира позволяет. 

 

 Впрочем, благо ли?