Светлана ЗАМЛЕЛОВА

Одна из самых странных примет нашего времени – это возвращение к тому, из-за чего костерили Советский Союз и по поводу чего кричали, что «так жить нельзя». Ну, например, так называемые «хрущобы». Сколько негодования и презрения вкладывалось в это слово! Все же понимают, что тут составная лексема, объединившая «хрущёвки» с «трущобами». А что же такого ужасного в отдельной квартире со всеми удобствами? Ну как же! Они же маленькие: 5 кв.м. – кухня, общая площадь двухкомнатной квартиры – около 45 кв.м. Как можно жить в такой лачуге?! Это же попрание человеческого достоинства! И вот все возмущались, ругались, но прошло тридцать лет, и, как ни в чём не бывало, на рынок недвижимости вышли студии. Махонькие такие квартирёночки, метров по десять. И ничего, достоинство не страдает. Примеров таких много. Но поскольку у нас всё же литературный разговор, мы и поговорим о литературе.

 

 
А с литературой примерно так же, как с хрущовками. Помнится, на закате СССР особо свободолюбивые граждане рвали на себе волосы и кричали, что не могут без свободы творчества, что-де проклятые коммунисты творить не дают. Ну ладно, убрали коммунистов. И действительно, все начали творить, как кому Бог на душу положил. Правда, почему-то оказалось, что одним литераторам свобода творчества не помогла войти в «большую литературу», то есть приобрести возможность свободно издаваться и получать гонорары, а других так и не научила хорошо писать. В итоге большинство писателей жить стало хуже. Однако много тогда говорилось о том, что это советская система наплодила лояльных власти бездарей, которые с падением этой власти остались не у дел, зато талантливые сочинители получили свой шанс и не упустили его. Но, положа руку на сердце, можно ли утверждать, что авторы, составившие как бы костяк постсоветской литературы в первые три постсоветских десятилетия – это лучшее, что было в стране? Да ни Боже мой! И если открыть любой толстый литературный журнал, там найдётся целая обойма куда как более талантливых авторов, нежели те, что выстраивались в круговую очередь за престижными премиями.
Более того, постепенно стало понятно, что люди, так или иначе руководившие литературой – на уровне издательств, редакций или ведомств, – то ли занимались каким-то откровенным вредительством, то ли были увлечены консолидацией единомышленников, то ли попросту ничего не смыслили в том, что делали и не могли отличить хороший и талантливый текст от посредственного, а то и откровенно плохого.
Всё это было понятно, многие об этом писали, но никто из руководителей страны, ответственных за культуру, ничего и слышать не хотел. Дремучие и косноязыкие русофобы продолжали править литературный бал, а другим беллетристам и поэтам оставалось гадать: что же такого нужно сделать, чтобы тебя начали издавать и позволили тебе выйти на широкую аудиторию. У многих даже сложилось впечатление, что для того чтобы стать в новой России известным писателем, надо непременно хулить свою страну, особенно её советский период, восхищаться западным образом жизни и, скажем так, оказывать посильную поддержку лиге сексуальных меньшинств. Но вдруг времена изменились. И многие известные писатели, хлопнув дверью, уехали кто на Запад, кто на Восток. А внутри страны появились новые требования к писательскому ремеслу.
Вот тут-то и вспомнилась советская власть, якобы наступавшая писателям на горло и заставлявшая писать исключительно о том, «как хорошо в стране советской жить». Из того, что говорит сегодня новое литературное начальство, из того, что пишут в литературных изданиях о литературном процессе, создаётся впечатление, что чуть ли не главным требованием к современной литературе стало отражение в творчестве происходящего в зоне СВО. Одна премия «Слово» чего стоит или признание русской патриоткой вчерашней правосечки («Правый Сектор» запрещён в РФ) Евгении Бильченко…
Получается, что вроде бы и русофобы разъехались (во всяком случае, их не так слышно, как совсем недавно), и начальство литературное сменилось, а литературе-то не полегчало. Потому как писать об СВО – это не означает писать хорошо. При всём уважении к ратному делу. Есть и ещё одно немаловажное обстоятельство. Чтобы отобразить происходящее в зоне СВО, нужно брать за образец не лейтенантскую прозу, а статью В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма». Потому как именно в этой статье содержится разъяснение многих событий. Но такой подход вряд ли понравится разного рода руководителям. Что же из этого вытекает? Во-первых, отсутствие пресловутой свободы творчества, о которой так много говорили противники большевиков. Во-вторых, не называя вещи своими именами, никто не сможет докопаться до истины. А ложные, поверхностные или локального значения картины не смогут стать заметным явлением культуры. Особенно в ситуации, когда многие понимают, что и как, только к ночи говорить не хотят. Нельзя просто скопировать «Севастопольские рассказы» или лейтенантскую прозу применительно к другому времени и другой реальности и сделать себе на этом литературное имя.
Для того чтобы русская литература выздоровела и обогатилась, нужно не так уж много: отсекать то, что написано плохо, не поддерживать бездарность в обмен на благонамеренность и читать то, что хвалишь, даже если речь идёт об очень симпатичных ребятах с героической биографией. А назначать писателями (способствовать продвижению на книжном рынке, раздавать синекуры, награждать премиями и пр. в том же роде) за военные подвиги – это примерно то же самое, что выдавать дипломы врачей за перенесённые болезни.
Совсем недавно проблема современной литературы заключалась в том, что известными писателями почему-то становились плохо или посредственно пишущие люди, хающие страну. Теперь же известных писателей пытаются делать из всё так же плохо или посредственно пишущих людей, но только славословящих страну. Хоть разница и есть, но для самой литературы она незаметна. Один журналист написал в своём телеграм-канале, адресуясь к «писательской z-артиллерии»: «Мир – это то, что погубит и разобьёт ваш главный литературный снаряд». Стоит лишь добавить: тот мир, который только и может быть заключён в нынешних условиях.
Элементарная, очевидная вещь оказалась камнем преткновения, вокруг которого уже тридцать лет совершаются по кругу какие-то камлания и ритуальные танцы. Бунин не принял советскую власть, но не стал от этого менее талантлив, точно так же, как работавшие в СССР Толстой и Горький. То есть политические взгляды литераторов не имеют никакого отношения к литературным дарованиям. И если писатель после долгих лет литературных трудов упорно пишет что-то про «зелёные сугробы зелени», «густой как мёд коньяк», «генерацию нашего поколения» или про то как «неисчислимое комарьё искало моего лица», то это свидетельство профнепригодности. Это говорит о том, что люди заняты не своим делом. Вот и всё. Без всяких политических воззрений, меняющихся, к слову, как погода. И если уж литературное руководство не в состоянии разобраться, что хорошо, а что плохо, если критики зачастую склонны к сговору с издателями, которые вообще непонятно чем руководствуются, то впору создавать худсоветы из независимых экспертов, чтобы давать оценки издаваемым сочинениям. Подчеркнём: «независимые эксперты» – это не то же самое, что «очередная тусовка».
Да, многие уехали из страны. Но те, кто руководил процессом, никуда не делись. Возможно, потому происходящее с литературой напоминает паллиативную помощь, что делается всё в расчёте на скорое возвращение старых порядков. А то и чего-нибудь похлеще
Приметы времени - Литературная Россия (litrossia.ru)