Антология русской поэзии
 Опубликовано Михаилом Синельниковым

 Иван Тхоржевский (1878-1951)

 В предисловии к собранному мною сборнику лучших русских переводов из Омара Хайяма я писал: "Если какая-то доля "осовременивания", какая-то степень "личного участия" поэта-переводчика предопределена, то признаем, что Тхоржевский на крыльях своего пятистопного ямба "привнёс" в переводную работу отнюдь не самое худшее: страшную силу собственного неверия и...глубину веры. Культуру символизма, звук и дыхание русской поэзии Серебряного века... Влияние европейской послебодлеровской лирики, веяние стихов Анненского, Сологуба... Чудится даже влияние определенной живописи. Может быть, палестинских работ Поленова:

Весна. Желанья блещут новизной.
Сквозит аллея нежной белизной.
Цветут деревья - чудо Моисея,
И сладко дышит Иисус весной.

Характер поэта выражен уже в расстановке знаков препинания(Существенно, что персидская поэтика требует смысловой цельности строки, не любит разрывов, сдвигов, переносов. Здесь от этого правила есть легкие отступления, не такие, как у неумелых переводчиков, не в ущерб поэзии и движению стиха). Тхоржевский не старается сохранить восточную транскрипцию библейских имен, зато в данном контексте они звучат естественно. Очевидно, на единообразии транскрипции во всех переводах, даже если по разному пишется имя самого Хайяма, не стоит настаивать, ведь имена входят в звуковой и зрительный образы...В его переводах стихов Хайяма, связанных с Библией, есть нечто от "Нежности ветхозаветной" , говоря словами давней поэтессы. Я бы сказал, что переводы эти, востоковедами не единожды обруганные за "вольность", выполнены непринужденно и целомудренно... И естественно в этих переводах, давление которых сказалось на развитии новой русской поэзии, много личной судьбы, судьбы России...Это недоказуемо, но это чувствуется:
О, если бы крылатый Ангел мог,
Пока не поздно, не исполнен срок,
Жестокий свиток вырвать, переправить
Иль зачеркнуть угрозу вещих строк!

Или другое четверостишие:

Ловушки, ямы на моем пути -
Их Бог расставил и велел идти,
И всё предвидел. И меня оставил.
И судит! Тот, кто не хотел спасти!

Принято считать, что как оригинальный поэт Иван Тхоржевский был автором одного стихотворения. Это не совсем верно, у него было еще несколько хороших стихотворений. Но дело в том, что, как я часто повторяю, нет разницы между плохими и хорошими стихами. Хорошие - тоже плохие, только написанные искусно, грамотно.И участь у них одна - забвение...Но , найдя у поэта хотя бы одно сильное стихотворение, мы сочувственно отнесемся и к соседствующим - просто хорошим. У Тхоржевского был свой шедевр, и нет сомнений, что его восьмистишие "Легкой жизни я просил у Бога..." - одно из прекраснейших русских стихотворений ХХ века. Между прочим, в нем, если вдуматься, можно обнаружить восточный, мусульманский мотив(возможно, стихотворение также является переводом с персидского или подражанием суфийской поэзии!). Дело в том, что отношение к жизни и смерти выражено исламское. Видите ли: с христианской точки зрения и умирать надо тяжело...

ИВАН ТХОРЖЕВСКИЙ

* * *
Я лежу на койке низкой,
А в раскрытое окно
Смотрит радостно и близко
Небо южное одно.
Ни клочка земли унылой,
Ни ветвей, ни мотылька…
Только стаей белокрылой
Проплывают облака.

Редко-редко в жизни душной
Открывается окно
В мир гармонии воздушный,
И умчаться мне дано
В это небо голубое,
Где, как музыка без слов,
Слышно реянье живое
Окрыленных облаков!
<Из книги «Облака». 1908>

* * *
Я не хотел бы воротить былое,
Все пережить иначе, и смелей,
У старой скорби жало вынуть злое
И радость жизни чувствовать светлей.

Мне так ясна ошибок неизбежность,
Мне так понятны линии Судьбы!
Но далека от сердца безнадежность,
Я жажду вновь ликующей борьбы.

Теперь в тумане скудная окрестность,
Короче путь мой, солнце холодней…
Но сердце ждет. И эту неизвестность
Я не отдам за счастье прежних дней!

* * *
Легкой жизни я просил у Бога:
Посмотри, как мрачно все кругом.
Бог ответил: подожди немного,
Ты меня попросишь о другом.

Вот уже кончается дорога,
С каждым годом тоньше жизни нить…
Легкой жизни я просил у Бога,
Легкой смерти надо бы просить...