ЛИТЕРАТУРНЫЕ НОВОСТИ ОТ КСЕНИИ КОРЧАГИНОЙ

Обзор книжных новинок
Анна Энквист. Контрапункт. Текст, 2011
«О Бахе в то время она знала немного, хотя и исполняла сложнейшие его вещи. Ранний Бах, поздний Бах, Кётен, Лейпциг, первая жена, вторая жена? Без понятия. Ее интересовало лишь то, как сыграть нон легато быстрые ноты в семнадцатой вариации, тихо и в то же время ровно».
Проникновенный лиризм этой книги завораживает с первых страниц. Впервые изданный в Голландии в октябре 2008 года, «Контрапункт» голландской писательницы и пианистки Анны Энквист был назван одним из самых трогательных и глубоких романов, осмысляющих отношения родителей с взрослыми детьми.
Повествование ведется от лица героини романа – женщины, которую еще нельзя назвать старой, талантливой пианистки, погруженной в повторное освоение баховских «Вариаций Гольдберга», к которым она не прикасалась с молодости. За фортепиано она садится, чтобы справиться со своим горем – трагической гибелью дочери в автокатастрофе.
Два голоса – матери и дочери, альта и сопрано – то подражают друг другу, то звучат в унисон, то расходятся. Подобно частям музыкального произведения, главы носят названия: «Ария», «Вариация 1»… Для каждой вариации она подбирает сюжет из жизни дочери – от рождения до школьного выпускного бала. В какой-то момент женщине удается забыться и мысленно оживить прошлое, но постепенно трагические ноты усиливаются…
«Будущее затаилось в самом дальнем углу комнаты. На улице жизнь продолжает свой безостановочный ход. В крошечном мире, вне пространства и времени, мать играет для своего ребенка. В первый раз, в последний раз. Дочь прислоняется к ее плечу.— Это наша мелодия, — говорит она. Мать кивает и усиливает звук в последних тактах, решительно направляясь к финалу. В самом последнем такте она опустит форшлаг и окажется в пустой двойной октаве. В этой пустоте заключено все. Сейчас она играет. Сейчас и всегда играет она арию для своей дочери».
Стиль мышления: проблема исторического единства научного знания. К 80-летию В. П. Зинченко. РОССПЭН, 2011
Авторов книги объединила не только юбилейная дата, отмечаемая в 2011 году, — 80-летие академика РАО, доктора психологических наук, ординарного профессора НИУ-ВШЭ Владимира Петровича Зинченко, но и проблематика культурно-исторической психологии, над которой юбиляр плодотворно работает сегодня. Всех авторов, участников коллективной монографии, связывает с юбиляром многолетнее плодотворное сотрудничество.
В настоящее издание включены тексты, посвященные философским основаниям культурно-исторической психологии, проблемам культурно-исторического подхода в психологических исследованиях, а также осмыслению традиций отечественной психологии, сложившихся в России во второй половине ХХ века.
Катрин Милле. Ревность. Лимбус-Пресс, 2011
«Лимбус Пресс» продолжает издание книг Катрин Милле – писательницы, арт-критика, главного редактора влиятельного парижского журнала «Ар-Пресс». После скандально знаменитого романа «Сексуальная жизнь Катрин М.» – бесспорного мирового бестселлера – и работы на грани искусствоведения и психоанализа «Дали и я», выходит вторая автобиографическая книга, «Ревность».
«Ревность» – это пристальный и предельно откровенный анализ психологического и физиологического состояния Катрин М., неожиданно обнаружившей измену мужа. Книга погружает нас в самые интимные переживания героини, хитросплетения ее мыслей, чувств и желаний. На своем выстраданном опыте автор показывает, как должна или скорее не должна вести себя женщина в подобной ситуации.
Джеймс Парди. Мистер Ивнинг. Kolonna Publications/Митин журнал, 2011
Торты, приготовленные для церковного чаепития, участвуют в оргии; примадонна теряет говорящего кота; престарелые затворницы соблазняют юного антиквара; хулиган раздевает пожилую учительницу, внутренности ветерана войны лопаются на глазах у его бабушки. Впервые на русском языке – сумасбродные рассказы Джеймса Парди.
Джеймса Парди ни в коей мере нельзя отнести к реалистам. Его главный дар – в ощущении мрачного комизма жизни. Его излюбленные герои – неискушенные молодые люди, хищные немолодые женщины и полоумные старики… Все, что Парди пишет – важное событие в литературе. Он принадлежит к горстке современных американских писателей, которых следует принимать всерьез. Сьюзен Зонтаг
Джеймс Парди абсолютно, до полного бешенства ни на кого не похож. Newsweek

Рецензии
Адриан Антони Гилл. На все четыре стороны. Манн, Иванов и Фербер, 2011
Первая книга о путешествиях от «МИФ» — интересно, необычно, но с легким налетом «англиканства» (автор книги — британский журналист).
Нельзя сказать, что в России не издаются книги о путешествиях и для путешественников — эта тема достаточно популярна не смотря на низкую «транспортную активность» россиян. Однако книга о путешествия, изданная в издательстве, выпускающем бизнес-литературу нас немного удивила, несмотря на то, что в последнее время «МИФ» что только не выпускает.
Впрочем, это удивление было достаточно приятным. Наверное, в мире не осталось британских журналистов, не способных написать вкусную, яркую, наполненную юмором книгу — скучные англичане либо все перевелись, либо еще не родились. Книга у Гилла получается действительно по-хорошему смешной, он начинает «жечь» еще с предисловия. Во многом это заслуга хорошего переводчика.
Про качество печатной книги мы сказать ничего не можем, так как знакомились с электронным вариантом издания — никаких замечаний или нареканий к нему у нас у нас нет. А еще обложку книги оформляла известный берлинский иллюстратор Яна Франк (да-да, та самая, книги и ежедневники который выпускаются в «МИФ»). За книгу средней толщины в интегральном переплете будут просить около 200 рублей — очень достойно.
О чем
Это книга скорее не о путешествиях таковых, а о том, как нужно чувствовать страну, в которую едешь, как тренировать умение обращать внимание на мелочи, как относиться к своим приключениям с юмором. Заслуга книги в формировании этого самого «британского подхода» к путешествиям — и это у Гилла получилось просто отлично.
Кому
Любителям путешествовать, знатокам английского юмора и просто всем желающим провести время за хорошей книжкой.
Сергей Король
Илья Стогoff. 2010 A. D. Роман-газета. АСТ, 2010
Стогoff вернулся из non-fiction в (полу)fiction, обозначив своё возвращение жанром «роман-газета» и провозгласив: «Предыдущая жизнь окончена». При этом вполне предсказуемо какой-нибудь новой жизни со знаком плюс автор на родных широтах не усмотрел, о чём и поведал в лоб – на обложке: «Россия изменилась. И не в лучшую сторону». А про направление «в лучшую сторону» отрезал: «Глупо ждать, будто моя страна хоть когда-то изменится».
Собственно «газета» у Стогoffа представлена «хит-парадом самых громких преступлений нулевых годов», в котором сошлись чукча – русский националист, силовики – сверхчеловеки, жертвы из шоу-бизнеса и православные гонители современного искусства. Недвусмысленные выводы прилагаются – «Любое общество – это всегда огромное количество борющихся групп» и «Убивать вдруг стало очень просто».
В «роман» вошли думы о былом и настоящем, исполненные от первого лица, от «я», вполне по-довлатовски замаскированном под самого Илью Стогова. И здесь всё плохо, 2010-му выставлен «ноль»: кино невозможно смотреть, рок-н-ролл мёртв, политика омерзительна, СМИ – тоже, заводы закрыты, сельское хозяйство сдохло, космодромы и армия навевают мысли о трэш-боевиках. «Мечта 1990-х оказалась такой же подставой, как и все прочие мечты», так что «революция давно закончена». А кто теперь «я», где «я»? Да, никто и нигде: толком не выбрал, не добился, а только дожил до момента, «когда ты вдруг видишь, что не продался просто потому, что не осталось ни единого покупателя».
Хреново. Что наглядно отражено прямиком в названии, в центре композиции которого значится «A. D.» – вообще-то Anno Domini, то есть «год века Господня» или Р. Х. (от Рождества Христова), но чисто визуально понятно о чём напоминающее.
Так что же остаётся? Наверное, этакое авторское: сижу – ПИШУ, а значит – болею, радею, взыскую? Это мысль! И «ребята в переплётах» в тексте названы друзьями, и реальный Илья Стогов на этом поле собственную гордость имеет (в реальных же интервью). Рубит: «Я не Дарья Донцова. Я ей могу сказать: «Ты покажи хоть строчку, которая была бы написана, как у меня, а потом разговаривай со мной». Колет: «больших уе…в», чем «свет петербургской литературы» – «никогда в жизни не видел». Самый слабый из своих романов считает на две головы выше прилепинской «этой «Саньки». А уж про известно какой «Архипелаг», «в котором, как выяснилось, нет вообще ни единого не перевранного факта», ему «не охота даже и упоминать». Ну, без ножа режет. Но при этом Стогов в великие писатели не рвётся, а желает быть «журналистом-профи». Да и свою «роман-газету» не высоко ставит: «Книжка слабая, но, я думаю, если бы это была книжка Садулаева, это была лучшая книжка Садулаева. Просто для меня плохая книжка».
Понятно, «ПИШУ» не годится, всё-таки – «пишу». И вроде бы что-то там пишется, да и хрен с ним. Иногда – живое и удачное, как про британского консула и его супругу: «Вдвоём они напоминали большой и указательный пальцы ноги». Иногда – как с броневика: «В своей собственной стране каждый из нас почти гастарбайтер». В целом – к личностной не слишком оригинальной, но слишком голимой ностальгии и безысходности клеится (и всё время отваливается) публицистический дайджест. Зачем всё это и почему, спросит неравнодушный читатель? А вот хороший ответ – из рецензируемой же книги. Когда-то её лирический герой, сидя во времена оны в богемном буфете, обратился к уважаемым рокерам: «А почему ваша группа называется «Алиса»? А те и говорят ему: «Потому что, друг, мы живём в Стране чудес».
Только не подумайте, что мы, выискивая уважаемому автору Стогoffу место на пелевинской развилке «тварь я дрожащая или луч света в тёмном царстве», склоняемся к «твари в тёмном царстве». Нет, скорее, к «дрожащему лучу». И под большинством его злобно-злободневных фиксаций можно подписываться смело и даже кровью. Вот только подпись эту мы, кто «за», поставили много лет назад, а смотреть теперь, как в футбольной телепередаче, повтор наиболее опасных моментов как-то не очень хочется.
Так ещё раз – что же остаётся нам? Немного. Пожалуй, лишь скорбное бесчувствие узнавания, печальная печаль и санкт-петербургский дождь, дождь, дождь…
Павел Тимошинов
ЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ РЕЦЕНЗИЙ НА САЙТЕ:
http://novostiliteratury.ru/category/chto-chitat/

Интервью
Что вы сейчас читаете? с Леной Хейдиз
Сегодня на вопросы «Новостей литературы» ответила Лена Хейдиз – художница; автор живописно-графического цикла «Так говорил Заратустра» — визуальных метафор к книге Ницше, «Ars chimaera», «Манифеста теографии и теометрии», «Манифеста матизма», цикла работ «Welcome to Russia» и «Химера загадочной русской души»; член Комитета по защите культуры.
- Какую книгу Вы сейчас читаете?
- Franco Volpi Il nichilismo – «Нигилизм». Она, к сожалению, не переведена на русский, читаю ее в оригинале. Франко Вольпи – это известный итальянский ученый, философ, публицист, переводчик, профессор Падуанского университета. Эту книгу автор подарил мне за месяц до смерти – он трагически погиб 2 года назад, его сбил пьяный водитель за рулем… Книга совершенно замечательная, она начинается с анализа романа Тургенева «Отцы и дети», а заканчивается словами художника и теоретика авангардизма Жана Дюбюфе из Asphyxiating Culture о том, что только «нигилизм конструктивен» , потому что «все дороги, по которым идет человек, ведут к химере».
- Какая из прочитанных Вами в последнее время книг произвела на Вас наибольшее впечатление?
- «Дневник Княжны Мышкиной Идиотки», который я вела целый год, не пропустив ни одного дня. Я сейчас как раз редактирую рукопись для одного издательства.
- Какая, напротив, разочаровала?
- Казимир Малевич «Черный квадрат» издательства Азбука. Это «трактаты и теоретические сочинения» художника, не прочитать которые значит ничего не знать об авторе «Черного квадрата». Прочитала. Узнала. Но лучше бы не читала вообще. Текст трактатов абсолютно бредовый, как «несвязный рассказ идиота». Какой-то непонятный набор букв и слов невпопад и ни о чем. Сложилось впечатление, что Малевич либо намеренно «мутил воду, чтобы глубокой казалась она», либо просто был косноязычен и глуп.
- Предпочитаете ли Вы традиционный бумажный формат книги или же электронные устройства – букридеры и им подобные?
- Я люблю книгу, люблю ее телесно и осязаемо, как нечто живое и живущее, люблю делать пометки и рисунки на полях, люблю перечитывать ее снова – уже с моими ремарками. А букридеры – это какая-то электронная мертвечина, я стараюсь ими не пользоваться.


Колонка автора: Виктория Райхер
«Если вам довелось родиться обычным книжным героем – считайте, обошлось. Вас ждет извилистый сюжет, не исключено, что вас в конце убьют, вы вряд ли будете счастливы в личной жизни (а если да, то наверняка не сразу), а количество бурных событий, выпавших на вашу долю, сильно превысит количество обычных тихих дней. Но, при всем при том, вы будете как-нибудь развиваться. Что-то делать, меняться, расти, познавать и делать выводы. А вот если жизнь захочет вас по-настоящему испытать, вы родитесь героем-символом».