Александр Сергеевич Горяйнов

Он родился в селе Рыбинское Курской области.  В Горловке широко было известно его имя: по публикациям в газете «Кочегарка», по долгой  плодотворной работе в газете «Вечерняя Горловка», поэтической и публицистической деятельности в литературном объединении им. П.Г. Беспощадного, долгое время был редактором шахтной многотиражки. Печатался в коллективных сборниках и журналах. Автор книги «Над речушкой Рыбинкой». Был членом Союза журналистов с 1972 года. Труженник пера, наставник молодых поэтов и журналистов, он оставил о себе добрую память.

         СУДЬБА 

Жизнь на исходе. Но былому зримо

Отвешивает памяти поклон…

Мои года не проходили мимо.

А брали неожиданно в полон.

И награждали непомерным бытом,

Тюрьму не отвергая и суму.

Из череды нагрянувших событий

Спрессовывали горькую судьбу.

С рожденья наделив здоровьем хрупким,

Все ж бой вели на грозном рубеже.

Как на   березе соковой зарубки,

Так густо шрамы на моей душе.

Случалось и бездомным был, и нищим –

Ни от кого признанья не таю.

Но никогда не оставался низшим

В нескладном человеческом строю.

И не завидовал совсем чужому счастью,

Искал свое. Не отступал назад.

И выходило – длительно и часто

Был сыт я голодом и бедностью богат.

        ПАМЯТИ ШАХТЫ

Стволы, что вечностью дышали жарко,

Засыпаны. И горько на душе.

Без легендарной шахты «Кочегарка»

И Горловка - не Горловка уже.

Вы помните - давясь неслышным стоном,

На бывшей промплощадке много дней

Стоял копёр в немыслимом поклоне,

Как над усопшей матерью своей...

Работою неслыханной измотан,

Чуть опершись о вольное крыло,

Разглядывал встревоженно Изотов -

Ну как такое вдруг произошло?

И всматривался в дали с пьедестала,

Отыскивая тягостный ответ...

А там заря задымленно вставала,

Явив собою плачущий рассвет.

             ЖЕЛАНИЕ

Вошёл, с дубленки стряхивая снег,

Сел на скамью, устроившись удобно.

И показалось – добрый человек,

Кто не обидит, ангелу подобный.

Но чёрным разговором в душу влез

И мять ее нацелился бесстыже.

И захотелось удалиться в лес,

Остаться там и быть к зверью поближе.

                  *** 

Зачем ты пришла на площадку вокзала

Сквозь неотступающий сумрак зари,

Открыть ли слова, что ещё не сказала.

Теперь вдруг надумала? Что ж, говори!

Чего же молчишь, ведь не робкая, вроде?

А вот не насмелишься. Груз их тяжёл?

Я жду, понимаешь? Ведь поезд уходит!..

Ты что же наделала, поезд - ушёл..

        ЯБЛОНЯ

Её забором не оберегали –

Ту дичку у седого бугорка,

И люди о плодах её не лгали,

Жалея , признавались, что горька.

Не требуя ни ласки, ни заботы,

Она стояла, приглушив пырей,

И было в ней неузнанное что-то

От наших овдовевших матерей.

Благодарим за щедрое участье!

За свет в грозу послевоенных лет,

За  то, что безотказно часто-часто

Нам заменяла завтрак и обед.

Мне манную с небес не сыплет сито,

И верный правотой сирот и вдов,

Я вспоминаю горечь тех годов,

Когда, как сон, одолевает сытость.

             *** 

Всё хуже видится излука поворота,

Но времени, гадалкам вопреки

Она опять выходит за ворота

И смотрит на большак из-под руки.

Какого ты, приезжий, рода-званья,

Какой сюда мечтою занесло?

И вырвалось из уст увядших: «Ваня!»

И эхом разнеслось –  на всё село.

О, матерь воина, чьи тяжкие седины

В победном отражаются огне!

Горжусь безмерно, что родного сына 

Ты хоть на миг увидела во мне.