9 декабря 1936 года родился бессменный ведущий телепередачи «Вокруг смеха», человек с уникальным чувством юмора Александр Иванов. Даже внешне он был похож на Дон Кихота и, подобно рыцарю печального образа, тоже посвятил свою жизнь безнадёжной борьбе – с глупостью и пошлостью.

Высокий звон 

Косматый облак надо мной кочует,
 И ввысь уходят светлые стволы.
Валентин Сидоров

  В худой котомк поклав ржаное хлебо,
 Я ухожу туда, где птичья звон.
 И вижу над собою синий небо,
 Косматый облак и высокий крон. 

 Я дома здесь. Я здесь пришел не в гости.
 Снимаю кепк, одетый набекрень.
 Веселый птичк, помахивая хвостик,
 Высвистывает мой стихотворень. 

 Зеленый травк ложится под ногами,
 И сам к бумаге тянется рука.
 И я шепчу дрожащие губами:
 «Велик могучим русский языка!»

Рок пророка

Кривонос и косорыл,
 удивился и смутился:
 серафимный шестикрыл
 в юном облике явился. 
Вадим Рабинович

Я хоть музой и любим,
 только, как ни ковырялся,
 шестикрылый серафим
 мне ни разу не являлся. 

 Вместо этого, уныл,
 словно он с луны свалился,
 серафимный шестикрыл
 на распутье мне явился. 

 — Ну-с! — свою он начал речь. —
 Чем желаете заняться?
 — Вот хочу жаголом глечь —
 так я начал изъясняться. — 

 Сочиняю для людей,
 пред людьми предстал не голым.
 Так сказать, людца сердей
 собираюсь глечь жаголом... 

 Шестикрыл главой поник
 и, махнув крылом как сокол,
 вырвал язный мой грешык,
 чтобы Пушкина не трогал. 

После сладкого сна

Непрерывно, 
 С детства, 
 Изначально 
 Душу непутевую мою 
 Я с утра кладу на наковальню, 
 Молотом ожесточенно бью. 
Анисим Кронгауз

Многие (Писать о том противно;
 Знаю я немало слабых душ!)
 День свой начинают примитивно —
 Чистят зубы,
 Принимают душ. 

 Я же, встав с постели,
 Изначально
 Сам с собою начинаю бой.
 Голову кладу на наковальню,
 Молот поднимаю над собой. 

 Опускаю...
 Так проходят годы.
 Результаты, в общем, неплохи:
 Промахнусь — берусь за переводы,
 Попаду —
 Сажусь писать стихи...

Лирика с изюминкой

Я слышу, как под кофточкой иглятся 
 соски твои - брусничники мои, 
 ты властна надо мною и не властна, 
 и вновь сухи раскосинки твои...  
Владимир Цыбин 

Ты вся была с какой-то чертовщинкой, 
 с пленительной смешинкой на губах, 
 с доверчинкой до всхлипинки, с хитринкой, 
 с призывной загогулинкой в ногах. 

 Ты вся с такой изюминкой, с грустинкой, 
 с лукавинкой в раскосинках сухих, 
 что сам собою нежный стих с лиринкой 
 слагаться стал в извилинках моих. 

 Особинкой твоей я любовался, 
 вникал во все изгибинки твои, 
 когда же до брусничинок добрался, 
 взыграли враз все чувствинки мои. 

 Писал я с безрассудинкой поэта, 
 возникла опасенка уж потом: 
 вдруг скажут мне: не клюквинка ли это 
 с изрядною развесинкой притом?.. 

Он может, но...

Нет, жив Дантес. 
 Он жив опасно, 
 Жив 
 Вплоть до нынешнего дня. 
 Ежеминутно, 
 Ежечасно 
 Он может выстрелить в меня.  
Николай Доризо

Санкт-Петербург взволнован очень. 
 Разгул царизма. 
 Мрак и тлен. 
 Печален, хмур и озобочен 
 Барон Луи де Геккерен. 

 Он молвит сыну осторожно: 
 - Зачем нам Пушкин? 
 Видит бог, 
 Стреляться с кем угодно можно, 
 Ты в Доризо стрельни, 
 Сынок! 

 С улыбкой грустной бесконечно 
 Дантес 
 Взирает на него. 
 - Могу и в Доризо, конечно, 
 Конечно, 
 Какая разница, 
 В кого... 

 Но вдруг 
 Лицо его скривилось, 
 И прошептал он 
 Как во сне: 
 - Но кто тогда, 
 Скажи на милость, 
 Хоть словом 
 Вспомнит обо мне?!..

Нечто трогательное

Все предвижу, чувствую заранее.
 Ем твою конфету, фантик мня.
 Ну чего ты трогаешь вязание?
 Так и быть - дотронься до меня. 
Нина Краснова

Не слыву я сроду недотрогою.
 То и дело платье теребя,
 У тебя чего-нибудь потрогаю
 Или дам потрогать у себя.
 Ты, дружок мой, чудо несусветное,
 То, сидишь, на кресле брюки мня,
 То шуршишь бумагою газетною
 И совсем не трогаешь меня.
 То уходишь ты своей дорогою,
 То заснешь, сопя, как носорог.
 Не слыла я сроду недотрогою,
 Жаль, что ты - ужасный недотрог...

Поэтический бредняк

Ведь это неясыть поет... 
 ...Шапку
 Сшибает бредняк. 
 - Тут неглыбко:
 Выбредай на берег! 
Игорь Григорьев

Скрозь елань, где елозит куржа,
 Выхожу с ендалой на тропень.
 А неясыть, обрыдло визжа,
 Шкандыбает, туды её в пень! 

 Анадысь, надорвав горлопань,
 Я намедни бежу в многоперь,
 На рожон, где нога не ступань.
 Но неглыбко в стихах и таперь. 

 На олешнике бязь.
 Ан пупырь
 Врастопырь у дубов раскоряк.
 Вопия, контрапупит упырь
 Мой стихорукотворный бредняк!..

Наливание

Твои ресницы, словно коромысла,
 Легко несут большие ведра глаз,
 Что так полны живой небесной сини
 Плескающейся даже через край.
 Я ждал:
 а вдруг плеснешь в меня случайно,
 И брызги жгуче звездами сверкнут,
 И ослепят,
 чтоб я других де видел...
 Но ты то ведра
 мимо пронесла. 
Дмитрий Смирнов

Не губы, не колени и не бедра,
 А ведра глаз твоих меня пленили.
 Их было два.
 С ресниц они свисали,
 К тому же ты с утра их налила...
 И я все ждал:
 а вдруг пройдешь и спрыснешь,
 Вдруг отольешь,
 пускай непроизвольно...
 Но мимо ты прошла,
 не отлила.
 И я с тоски
 свои глаза налил.

Разговор

Бесконечными веками —
 есть на то причина —
 разговаривал руками
 любящий мужчина. 
Римма Казакова

Повстречался мне нежданно
 и лишил покоя.
 И что я ему желанна
 показал рукою. 

Молча я взглянула страстно,
 слова не сказала
 и рукой, что я согласна,
 тут же показала. 

Образец любовной страсти
 нами был показан.
 Разговор влюбленным, к счастью,
 противопоказан. 

А потом горела лампа,
 молча мы курили,
 молча думали: «И ладно,
 и поговорили...» 

Так вот счастье и куется
 издавна, веками...
 Всем же только остается
 развести руками.   

Из: Иванов А.А. Плоды вдохновения. – М., «Советский писатель», 1983