Александр Шипицын


В дивизии у нас был один самолет, мимо которого мало кто мог пройти не облизнувшись. Это был Ли-2 - «Малый советский спиртоносец». На нем 40 литров спирта было. Большой спиртовоз, это Ан-8. Он по 110 литров этого добра таскал. Спирт использовался как противообледенитель. Когда самолет попадал в зону обледенения, система разбрызгивала спирт через каналы в винтах на плоскости и фюзеляж.
Обычно, эти самолеты, не успев оторваться от полосы, даже в Сахаре, сразу же попадали в зону интенсивного обледенения. И до самой посадки из этой благословленной зоны не выходили. Ненастье подтверждалось метеобюлетнем, подписанным дежурным синоптиком, который в день полетов Ли-2 домой на бровях добирался. И дивизионное начальство, поражалось, как это, все летают «ясно 10», а вокруг Ли-2 облака с обледенением кучкуются? Только на стоянке они рассеиваются. Но за доверчивость у каждого дивизионного начальника в сейфе бутылка со спиртом стояла. И было чем брусничный сироп сдобрить. А уж с клоповкой, высший класс!
Однажды самолет действительно попал в обледенение. Доложили командиру: лед быстро нарастает! Он и сам это видел. Но команду на включение системы не давал. Все экономил. Когда правый летчик начал слабо попискивать и управлять самолетом стало трудно, а угол атаки приблизился к критическому, он сказал: «Включай!» и тут же через 2 секунды крикнул «Выключай!» На их счастье они вышли из облаков. Командир попенял экипажу. Не могли еще пару минут потерпеть? Сколько спирта зря израсходовали!
Матросы в дивизионное начальство не входили. Но, вопреки требованиям устава и грозных директив, норовили надраться, чем только можно. Спирт на этой стремянке ценностей стоял выше всех. Ночью самолет стоял на охраняемой часовым стоянке и был опломбирован. Но наш матрос, которого куда не целуй везде одно и то же мягкое место, не спит, думает: как бы офицеру жизнь усложнить? И придумали.
С некоторых пор спирта, что оставался и тщательнейшим образом в журнал, тремя подписями заверенный, занесен был, утром в бачке не оказывалось. Бачок был пуст как казна, которая везде и всегда пуста. Долгое время самое скрупулезное расследование причин этого таинственного явления выявить не могло. Одновременно участились случаи пьянства матросов. Они попадали на гауптвахту в сильном опьянении и с дикой жаждой по утрам. Жажда немедленно переходила в новое опьянение, стоило дать матросу вволю напиться воды. Привлеченный к следствию, оперуполномоченный особого отдела быстро тайное сделал явным.
В состав группы хищения спирта входили: механик самолета, апист (водитель АПА – аэродромного источника питания), часовой на посту и разводящий. Часовой пропускал преступную группировку на пост и охранял их во время экспроприации спирта. Разводящий должен был проинформировать группу, в случае прибытия дежурного по караулам или проверяющего. Апист снабжал предприятие электроэнергией.
Главную роль играл механик самолета. Он, выходя из самолета, незаметно включал тумблер противообледенительной системы, которая из-за отсутствия тока на борту бездействовала. Ночью он прибывал на стоянку. Туда же приезжал АПА. Оставалось только подключить АПА к самолету, запустить генератор и подставить под винты тазики и котелки.
Сложнее было легализировать открытие оперуполномоченного. Однако и тут нашли выход. Стартеха самолета и ответственного офицера заперли в домике отряда управления, откуда стоянка ЛИ-2 была как на ладони. Дежурный по караулам нейтрализовал разводящего. Остальных арестовали стартех с ответственным офицером и вызванный патруль. Все нестыковки связанные с хранением и употреблением спирта на законные нужды были списаны на преступную группировку. Получилось, что они выпили целую железнодорожную цистерну. Зато долгое время не было нужды «летать в облаках». Над всем Дальним Востоком сияло безоблачное небо. К большому сожалению синоптиков.