Юрий Савченко

ШРАМЫ ЗЕМЛИ

ШЕЛ СОРОК ПЕРВЫЙ…

Та осень, как и прежде, золотая

Нам вовсе не казалась золотой.

И журавли куда-то улетая,

Шли строем, будто самолеты в бой

На станции толпились поезда.

С теплушек ноги свесили солдаты,

Толпа текла, как талая вода…

Шел сорок первый, а не сорок пятый.

Перрон забит: повсюду молодежь,

Но там же были - возрастом постарше.

Оркестр без устали наяривает марши.

Вокруг поют, смеются, плачут то ж.

Мы чуть поодаль - мелкие зеваки.

Бас Левитана : « …пали города…».

Бойцы в бинтах, что вышли из атаки

Прислушиваются: как идет «страда »?

…С тех пор прошли - немыслимо - года!

А кажется, что это было где-то…

Ну, если не прошедшим летом,

То все ж …о боже! - время, как вода…

Отцы в сражениях остались молодыми,

Мы выросли без них и возмужали…

Как много раз те тополя опали,

Что до войны мы с ними посадили…

А за окном опять маячит медь

И наши дети саженцы подносят,

Чтоб осени костер не перестал гореть…

Пусть мирной будет, дети, ваша осень.

ЭЛЕГИЯ

Он воду пил, уткнувшись в след копыта,

Рукою, опершись на автомат.

Но вражьей пулей в голову прошитый

С неутоленной жаждой сник солдат.

Бой затихал и сердце затихало.

Последний взгляд споткнулся о закат…

Немым вопросом это Солнце встало:

«За что…пред кем был виноват?»

И умер он, не получив ответа,

Родную землю крепко обхватив.

А ветер нес медовый запах лета

И русской грусти песенный мотив.

ШРАМЫ ЗЕМЛИ

У самой кромки бойкой крутизны,

Где к дубу дуб столпились плотным скопом,

Змеится линия с времен былой войны

Осевшего, забытого окопа

Гнезд пулеметных язвы там и тут,

Как будто оспа след свой проложила…

И чудится - убитые встают…

И стынет кровь, и замирает в жилах.

Они ж идут, изранены, в бинтах

Немой стеною, кое-кто, хромая.

Защитников сегодня поднял страх:

В опасности опять земля родная.

ГОРЬКАЯ ПАМЯТЬ

Мир опрокинут. Дым и гром.

Огнем - цистерна в небо синее…

Мелькнула тень крыла с крестом…

Боль - стоном над Россиею.

Вагон расколот на пути.

Убитых беженцы оплакивают.

А новобранцу в бой идти.

Он лихо «Барыню »отплясывает.

Спешат на запад поезда

Под нежной кодовою кличкою*.

А в след им…скорбные глаза

И взмах прощальный над косичкою…

Печаль. Вселенская печаль.

Она листвой кружит заветренной,

Взмывает птицей в небо светлое

И жалобно курлычет даль.

* Во время ВОВ железнодорожники в служебных селекторных переговорах называли воинские эшелоны иносказательно, а именно: «АНЮТА»

ОТЕЦ УХОДИТ НА ВОЙНУ

Последний миг. Неповторимый миг.

Мне память сохранила его смутно…

Да…в ноябре вставало тихо утро.

И не было в нем признаков лихих.

Отец накинул вещмешок на плечи,

Мать поддержала, чтобы было легче.

Их тихих слов запомнить я не смог…

Но знаю - вслед шагнул через порог.

Двор мы прошли неспешно, как и прежде,

Когда отец на службу уходил.

Но у дороги мать лишилась сил,

Будто крыло подрезали надежде.

И дальше, как во сне…или в тумане…

Прощанье…руки…мокрые глаза…

«Ты жди и верь, а вера не обманет».-

Так, уходя, отец тогда сказал.

Но не сбылось пророческое слово,

Хоть память бережет прощальный миг.

Война бесчеловечна и сурова -

Удел печальный там отца постиг…

МЕДСЕСТРА

Ночь напряглась

Всей темнотой палаты.

Подушку скомкав,

Мечется больной:

И грудь гудит,

И сердце бьет набатом,

Что в сорок первом

Звал в смертельный бой.

Солдат прошел

От Дона до Берлина,

Рукой согнув ,

Войны кровавый сметч,

Но эта ночь

Не по плечу сединам,

А боли вопль

Не испугает смерть.

Вот прочерк звука,

Будто тьму прорезал.

Дверь мигом - настежь!

Света всплеск - в глаза.

Шприц.

Медсестра.

По коже холод лезет.

Халата снег.

И жгучая слеза.

Кратчайший миг

На помощь и участие.

Жизнь, торжествуя,

Радует сердца.

И нет предела,

Истинному счастью,

Покуда состраданью

Нет конца.

А девушка,

Как воин в маскхалате,

В дозоре бодрсвует

От ночи до утра…

Вот снова стон,

Уже в другой палате -

Набатом сердце:

Помоги, сестра!

ШИНЕЛЬ

Чреду времен легко нарушив,

Весну с замой соединя,

Дождь капли в снег крупней, чем груши

Лил с ночи до средины дня.

Он превозмог мороза силу

И вера штормовой порыв,

Сгасил исконные светила

До неизвестной нам поры.

И вновь с завидной, резвой прытью

Крутую выпустил шрапнель…

Но есть надежное укрытье -

Моя солдатская шинель.

ПРЫЖОК

Десантник выдернул кольцо,

Покинув самолет…

Но прежде - ветра сноп в лицо

И собственный полет.

Без оперенья, без крыла

В просторе голубом…

Полет бойцу земля дала

Он не забыл о том.

Упруго руки распластав,

Нашел ориентир…

Взметнулся купол, в бездне встал.

И закачался мир:

Земля - к квадратику квадрат,

Дороги там и тут,

Машины стаями зайчат,

Бегут, бегут, бегут…

Внезапных чувств хмельной прилив

Восторгом тронул грудь,

Напомнив: « Без родной земли -

Немыслим жизни путь !»

И беглый шорох хлебных нив,

И серебро реки -

Все мыслью разом охватив,

Подумал: « Береги!»

Несет солдата парашют,

А взгляд с земли узрел:

Подснежника лихой салют,

Весне свой гимн пропел.

ТРЕВОГА ПАМЯТИ

Вот март стряхнул свирепость лютого…

А нам привычней - февраля.

И выглянула той минутою

Через проталину земля.

Я прикасаюсь к ней ладонью,

Подснежник с корня теребя,

А вдаль простерлося Придонье,

Всех нас, детей своих любя.

И в каждом стебле, птичьем писке,

В стреле пронзительной луча,

Встает, как звезды обелисков,

Тревога памяти, звуча..

Все взгляду мило здесь и дорого.

Но был у берега реки

След сапога, что втоптан ворогом

Под символичный жест руки…

С тех пор сменялись зимы веснами,

Дожди смывали берега…

Но прямо в душу тупоносое

Мне давит рыло сапога.

СПАСИБО ЖЕНЩИНЕ

Спасибо женщине за то,

Что с детства нас боготворила..

Ее любовь влила в нас силу,

Бойцами стойкими взрастила.

Спасибо женщине за то.

Спасибо женщине за то,

Что днем ли знойным, в стужу ль ночи -

Разлад души не бился в очи,

Не рвался стрекотом сорочьим.,

Спасибо женщине за то.

Спасибо женщине за то,

Что беды все преодолела,

Что в горький час нам песню пела.

И что до срока поседела.

Спасибо женщине за то.

Спасибо женщине за то,

Что мир и счастье отстояла,

В жестокой схватке устояла,

Любовь к Отчизне в нас вселяла.

Спасибо женщине за то.

КАКОЕ ЧУДО - МИР

Ночь за окном. Беспечно дети спят

Их смех игривый стих на раскладушках.

А я тревогой смутною объят.

Грядущий день их мне бередит душу

Что пробужденью утро принесет?

Сверкнет ли небо чистотой лазури,

Или безумием направленный полет

Мир обратит в разгул кровавой бури?

А дети спят, счастливые во сне:

Неведомы им опыта тревоги…

Их ноги резвые бредут, как по весне

Среди цветов нехоженой дороги.

Им слышится шуршание стрекоз.

Ликует солнце в предвкушенье лета.

Не снится только всполох страшных гроз,

Что в черных тучах зреют над планетой.

Пусть дети спят, счастливые во сне

И бодрствуют пусть в счастье, сколько могут…

Какое чудо - поле по весне,

Мир на земле и люди без тревоги.

РАДИ ЖИЗНИ ДЕТЕЙ

Памяти лётчика Александра Мамкина

Ночь. Лес. Зима. В тылу врага затишье.

До Полоцка сугробов глубина.

Крадутся партизаны, трудно дышат.

Торопит время. Время и война.

И вот деревня, детский дом притихший...

Забылось горе средь застывших стен.

Здесь каждый день казнят детей фашисты,

Выкачивая кровь из синих вен.

«Спасти детей!» — поставлена задача.

...Они проснулись. В самый первый миг

От счастья неожиданного плачут,

Целуют избавителей своих…

Обратный путь ещё... ещё труднее:

Спасённые малышки на руках...

«Быстрее, братцы, аккурат поспеем,

Пока не спохватился враг».

А ноги ватно тонут в толщу снега.

Усталость, кажется, уже не превозмочь...

«Быстрее, братцы, высветилось небо,

Уходит покровительница-ночь».

Но что слова перед веленьем долга?

Бойцы отряда, жизни не щадя,

Несут детей упрямо, страшно долго.

Несут детей уже средь бела дня.

Укрыл их лес от вражеской погони —

Владенья белорусских партизан.

Теперь - полегче, выручают кони...

И вот — у цели: партизанский стан.

Теплом и лаской дети обогреты,

Кошмар фашистский — где-то позади.

Среди своих - так радостны рассветы,

Что сердцу тесно в маленькой груди.

Но дети и война — несовместимы!

И командир среди других забот

Трубит в эфир: «Пришлите самолёт.

Мы ждём на озере.

Пусть не проскочит мимо».

Ночной полёт — не лёгкая прогулка.

Война, она и в воздухе — не мёд.

Мотора звук к земле несётся гулко,

С земли бьёт в цель зенитный пулемёт.

Прожектора обшаривают небо,

Слепят, скрестившись, белые мечи.

Всплеск под крылом... и был ты или не был?

Земля, что пух, укрыла и молчит.

Но не пугались этого пилоты.

Юнцы. Годами... лет до двадцати.

Они вели упрямо самолёты,

Одолевая трудные пути.

Не потому ль средь соколов Отчизны

Так много героических имён,

Что, не щадя себя, во имя жизни

Честь умножали боевых знамён?

Их верность идеалам коммунизма,

Свободы,

Мира,

Братства — велика!

Так велика, как ненависть к фашизму...

Штурвал держала твёрдая рука.

У Саши Мамкина не мал и дерзок опыт:

В лесу у партизан он частый гость.

И в этот раз не без обычных хлопот

Прорваться в тыл пилоту удалось.

Вот «приземлился» — лёд под стать бетону.

Шаг на крыло — улыбки добрых лиц.

Детей — в кабину. Раненые стонут...

Их тоже на борт. «Не настиг бы... фриц».

Прощанье по-мужски, предельно кратко.

Взревел мотор, машина — в высоту!

А партизанка старая украдкой

Ладонь прижала к дрогнувшему рту.

Беду почуяв, сердце билось часто.

Для самоутешенья - где слова?

Но искорка надежды не погасла.

Надежда есть, пока она жива.

А самолёт, взяв курс к Большой земле,

Послушный Мамкину, шёл через фронт.

Шёл смело.

Но «мессеры» скользнули в зыбкой мгле,

И огненная трасса пуль запела...

Не за себя в тревоге Александр.

А может статься, вовсе не в тревоге:

Он пережил не раз кромешный ад

На поднебесной боевой дороге.

«А дети как?» — долбит, долбит вопрос.

И «мессеры» стервятниками вьются.

Вот просквозило пулей самолёта нос,

И языки огня в кабину рвутся.

Горят унты, комбинезон и шлем.

(Под лётчиком — укладка парашюта.)

Казалось бы, спастись — одна минута:

Открыл «фонарь» и...

Нет других здесь схем.

«А дети как? — глаза в глаза вопрос.—

А дети... как? А дети?..»

От нестерпимой боли как в тумане мозг,

Но искра-компас в подсознанье светит.

Горящая рука, держа штурвал,

Ни на мгновенье не теряет курса.

«К своим, к своим!» Там, Саша Мамкин знал,

Спасенье детям...

Вот оно!

Нет пульса...

«Посадку совершил горящий самолёт,—

Пошла в эфир шифровкою депеша.—

Все дети спасены. Сгорел пилот...»

«На мужестве довёз детей... Вот леший!»