Нина Евгеньева

Объяснение в любви

Я в любви с Украиной

Объясняюсь на русском

Под воспетой калиной,

Словно маминой хусткой ,

Греясь небом… Над всеми

Свод его с плеч отныне

Не сорвало бы время,

А согрело бы сына.

Я в любви с Украиной

Объясняюсь стихами.

В ней и доли – долины

C тихим голосом мамы;

В ней и реки речисты –

Не крикливое вече,

А в течениях истин

Нет заторных наречий.

Я в любви с Украиной

Объясняюсь исконно

От купели крестинной

До ступеней амвона.

Со стихами и с сыном

До греха многословья

Я с моей Украиной

Объясняюсь любовью.

Стихоэсэмэски городу

1

Перекликаются в мажоре

Ретро-трамвай и авто-стиль.

Так времена-кликуши спорят,

Что я смакую эту пыль.

И солнце, видя всё, хохочет.

Мой город, ты – в его смешках,

А я в пути до новых строчек –

Возможно, даже в двух шагах.

Так увлекай меня по следу

В солнце-кружение голов.

Перекликайся и беседуй

Для эсэмэс моих стихов.

2

Пусть спорит с классикой и мини

Кого-то кликающий китч,

Грозясь брутально, как доныне

Церковной маковке Ильич.

Я различаю меж крестами

Златоверховности времён

(Где хохот солнца в птичьем гаме

Ещё никем не превзойдён)

Смешинку завтра. Вечным спорам

Желая бороды постричь,

Шлю эсэмэс тебе, мой город,

С новинкой строк на ретро-клич.

3

Перекликайся, юный город.

Из разностроя ж – ни стеной.

Пускай в тени деревьев спорят

Кирпич с бетонной новизной.

В квартале макси – мини-стены.

А греет душу ретро-дом,

Где стала бабушкой степенной

Девчонка с солнечным смешком.

В застой-миноре всё же веско

Звучит твой юный строй-мажор.

Прими же слог по эсэмэске,

Внедренный шаг за шагом в спор.

4

Так, здравствуй, город мой, в улыбках!

Возьми на счастье и мою,

С твоих путей надёжно-зыбких

Не прогоняя, как ничью.

Пусть будет время умолимо

И неразлучником вокзал.

Хочу запеть тебя, любимый,

Чтоб ты любовью отвечал.

Где спорят яви до гротесков

На перекличках всех смешков,

Возьми улыбку – эсэмэской

Счастливых слов моих стихов!

В век пик

Всё меньше праведных, как было до потопа.

Всё реже знаки обещанья в виде радуг.

Всё мельче взгляды, цели, грешных мыслей стопы

В пути на левой полосе, ведущей к аду.

Всё больше мир боится эконаводненья.

А может, это страх библейского потопа?

Витает он в слезах Всевышнего терпенья

И в твердокаменных словах живых Эзопов.

Всё хуже климат: нестабильно, сыро, грозно.

Всё тише справа – в рай, а слева грешный топот.

И будто плачет Бог дождём. Пугают слёзы.

Боюсь, не сдержит слово – смоет всё потопом.

Всё жду, что выплачется всё-таки Всевышний;

Век пик покажет время радуг миру снова;

И всё же праведников громче будет слышно

Под ясным небом в знак обещанного слова.

***

По-моему, жизни без поиска нет,

Как нет невесомости близких планет.

Я с жизнью своею, как все, тет-а-тет,

Ведь я её поиск, она – мой ответ.

***

В борьбе за всё – не без ошибки,

Предмет сражения двояк:

Где есть надёжность – там и зыбкость…

Где нет души, там тело – враг.

Молитва

Мне, не вторит ли осень листвою

Здесь, в приходе алтарного неба?

Словно молятся клёны со мною.

Я не зрелищ прошу и не хлеба,

А хочу, чтобы выросли души

У, утративших их, будто кроны

Те стволы, что мертвы, над чем тужит

Слог, похожий на тучи-иконы.

Верю: слово сильнее, чем драка,

А молитвы мои многословны.

Где же добрые знаки, однако?

Как терпение неба безмолвно!

Окровавленный лист обострённо

Режет раны, что были глазами.

Не за нас ли так молятся клёны

Золотыми своими словами?

У Голгофы

Вновь рядом с правдой ложь. Толпа –

Подобье брёвен, сбитых крестно –

Опять безумна и слепа.

Она, и чтя святое место,

И совершая новый грех, –

Иль прежний во сто крат умножив,

Не ждёт ли, чтоб на ней за всех

Вновь умер Иисус и ожил?

Как прежний Иерусалим,

Прощают зло, не бьют Варавву.

Как прежде, тот, кто прав, судим

Толпой, где слева даже Право.

Опять распятым был бы тот,

Кто назван миру сыном Божьим,

Воскресшим с именем Христос,

Кто умер, всех любя, и ожил.

Ожидание

1

Православно, право слово,

Церковь святочно ждала,

Раздувая в свет-алькове

Парусами купола.

Отовсюду к ней по снегу

Приближались сотни душ,

Словно к Ноеву ковчегу:

Кто здоров и кто не дюж.

Старики, что век грешили,

И детишки без грехов;

Те, кто слаб, и те, кто в силе,

Шли на свет от куполов.

Кто сгребал себе всё с мега,

Несмотря на мини-лоб,

Подражающий ковчегу

Освятиться тоже грёб.

Ждал народ и веры остов –

Людоход, как ледоход,

Воду вскроет и апостол

Всех вот-вот крестить начнёт.

2

Православно в свет-алькове

Начинался крестный ход

От молитвенного слова,

Чьих-то возгласов: «Идёт!».

На проторе я застыла

Людоходным валуном.

Словно парус, сердцу милый,

Из ковчега – на святом –

Крест апостольской десницы

Появился надо мной.

Помолилась: «Да святится…»,

Освящённая водой.

Капли тёплыми стекали…

Тая, будто, я, валун,

Становилась телом в шали.

Мир, что стыл, пошёл к теплу.

У ковчега свет-алькова

Души грела благодать

Всепрощения Христова

Церкви той, где могут ждать.

Недобрый вечер

Звёздно-каменную соль

На окне рассыпал вечер.

Но её стереть мне нечем.

Не сомкнуть глаза настоль,

Чтобы смерти чёрный глаз

На моё окно не падал

Ни из рая, ни из ада;

Ни отсюда, где сейчас

Будто время сладкий хлеб

Солит звёздами, на столик

Положив и кус поболе:

Неба чёрный кус. А мне б

Даже крох его не есть.

Выпить только чашку чая.

Но в неё я наливаю

Пересол – под злую весть.

Вечер мой не добр, как боль.

Угрожая недосыпом,

Всё бы сыпал он и сыпал

Звёздно-каменную соль…

***

Как подпал, осязаем

Мой опальный сакрал,

Где меж адом и раем

Не звезда, а страз пал.

Мой ожог – недотрога.

Отстонать бы…аминь,

Хоть и вечность до Бога.

Не святее святынь

Сотворение страза –

Слову лишний падеж…

А падёж хуже сглаза.

Чтоб сокрыть в небе брешь,

Сотворяем…А надо ль?

Ведь опять свысока

Рухнет стразная падаль

Жечь, как раны строка.

Жду

Я спец по ожиданиям.

Всё жду, и жду, и жду…

Когда ломают здание –

Своё же, на беду, –

Я жду, что все опомнятся:

На месте, где развал,

Вновь переперестроятся.

(Ну, кто не начинал?)

Я жду, что строить сызнова

Начнут, и новоСтрой

Все будут звать Отчизной, а

Не соц., не капстраной.

Я клетка державопороза

Я – клетка, но всё ж стволовая,

Бьюсь пульсом строки с болью в темя

Державы, ядром ощущая

Её воспалённое время!

Куда это вновь – за Психеей?

И что так стучит аритмично?

Ах, сердце? Как быстро пустеет.

Где ж клетки, знакомые лично?

Чьё круче порозили тело?

Ау, где же вы, миллионы?

Цепляюсь, наверное, смело,

За нерв обострённой держзоны.

Болезненно шишки раздулись,

Достав до ядра, к сожаленью.

Хоть пунктик здоровья найду ли?

Не много способных к деленью…

А кто же восполнит потери

Подобных себе? Так ведь скоро

Останутся – страшно поверить –

Без нас, без живых, только поры.

Стихами кричу истерично

Я, клетка. Имею ведь право.

Но даже сказать неприлично,

Что может со мною держава…

Осень державы

Мысли листаю, как свой календарь.

В поиске память: не то…не о том

Снова страница. А рыжий фонарь

Солнца черкает всё рыжим лучом:

Дуб, отживающий с криками птиц –

Он, словно недодержавный предел;

Окна домов с ожиданьем бойниц

(Хоть бы никто их ничем не задел);

Те втормашины, следы их заплат

С явным намёком на уровень цен;

Граждан идущих и тех, что стоят,

(Может, застыли и ждут перемен?).

Мысли страниц – не из календаря,

Рыжих, как осень державы, сама

Я бы швырнула под луч фонаря.

Холодно мне, а страну ждёт зима…

Знаково ль осень бросает опять

Лист, но не рыжий, а красный взамен?

Луч всё черкает. Ему ль понимать:

Всюду не то…и не тех перемен…

О пустяках

Как деньги из воздуха делать? «Пустяк», –

Сказал он и не был к тому ж голословен.

Решенья вопроса и этак и так

Веками искали жрецы, посуровей.

А он – без семи пядей где-то во лбу –

Имея лишь кресло в своём кабинете

И совесть, лишённую всяких табу,

Как тормоза дела, справляется с этим.

Чиновник от слова чинить? Ну, уж нет,

Хотя обладает железною хваткой

И может сломать бесконечный предмет…

Тому ль не владеть безразмерною взяткой,

Кто так всё устроит, запишет всё так,

Не выйдя за рамки с часами приёма,

Что вы отдадите, почти что пустяк:

В нём полкошелька, пол себя и полдома?

Судьбою оставшихся вам половин

Займётся сидящий за дверью условно,

В условных берущий другой господин

С призваньем ломать, но по званью чиновник.

Ломайте потом свой оставшийся ком –

Башку в положенье отчаянной дуры,

Задавшись вопросом – таким пустяком:

Как вам не из воздуха делать купюры?

Плен эр зависти

Срок годности – вечность у яда,

Который был отдан Сальери

Прадухом Дедала , на ладан

Не дышащим в венском пленэре.

Сальери трагично минорен.

Тупик лабиринта сознанья.

Душа в минотавровом жоре –

А. Моцарт – её наказанье…

Но вот Амадея не стало.

Убийца – блистательный тризник…

Тот яд, что помимо бокала

Просыпал коварный завистник,

Внучатый злодей собирает –

Плен эр- то не святопрестолен.

Потомок в душевном раздрае:

Ведь чей-то бокал славы полон.

***

За все ценности в мире извечно

Отсыпают песок золотой.

Только слово сверкает беспечно

Ахиллесовой голой пятой,

Для Парисов являясь мишенью.

Окуните хоть в Стиксе печать,

Золотят не слова, к сожаленью,

Но в них метят и будут стрелять.

Мысли, жар-птица

И. Ковалёвой

Кажется: мысли твои обратились

В крылья жар-птицы.

Новые солнца зажглись от них или

Прежние лица?

Взмахом крыла твоего над блокнотом

Брошены перья

Слов для гаданья на что-то, кого-то:

Верю – не верю.

В сотнях полётов с пылающим взглядом,

Следом построчным

Каждому слогу важным быть надо,

Первым и точным.

В женско-мужском беспорядочном ходе

Межотношений

Брошены перья твои – эти коды

Стихосложений.

Их да обрящут и преобразятся

Прежние лица

В новые солнца, чтобы подняться.

Мысли жар-птица…

Рецепт стиховаренья

Из слов существительных, сочных

Брать те, что ложатся построчно.

Добавить глаголов, наречий

И прочих частей нашей речи.

Сбор ягодных слов греть не жменей,

Чтоб он не стекал по прочтеньи,

А только душой по рецепту

(Забудьте про газ и про Цептер).

Снимайте пером непременно

Ошибки, дающие пену.

В душе проварив до кипенья,

Получите стиховаренье.

Постскриптум: все пробы – не фанам…

Рискуйте сначала… гурманам.

***

До петли удушлив нервный горизонт,

До слезы кишит интригами бомонд.

Как бы вырваться – подальше от греха?

Как подняться…хоть на пёрышке стиха

До небесного зрачка под бровь луны,

Где бомондовы интриги все смешны…

Но с петлёю кто-то носится опять

Там, где я с идеей: как над ней поднять

Мне всего лишь точку зренья, хоть на треть,

И начать на всё селеново смотреть…

Это спорт

Снова ловим победу и снова

На пределе сердечных аорт,

Став с Олимпом одной группы крови.

Это спорт. Это спорт. Это спорт.

Путь к победе – в мозолях столетий,

Сотой кожей болезненно стёрт.

Но все мышцы как ловчие сети –

В сто узлов. Мы идём на рекорд.

На открывшемся сотом дыханье

Нам дойти и победу поймать.

Жизнь свою – лишь одну – снова в дань ей.

А кто больше сумеет отдать?

Если неба, а может быть, нимба

Вымпел снова коснётся, всерьёз

Не сдержать слёзы счастья Олимпа:

Мы одной группы крови и слёз.

Мышцы солнцесплетения спорта

В сотнях нас. Кто, скажите, не горд?

В ритме кроветворенья аорты

Лов побед. Это спорт! Это спорт!

Это спорт!