Бежала горная река...


 Бежала горная река с высот в долину.
 И плыли стаей облака, то – врозь, то – клином,
 Касались плеч отвесных гор с зелёным мехом.
 Был камнепада дружный хор с протяжным эхом.

 Мелькала пёстрая форель в потоке горном,
 Реки менялась акварель в лучах задорных.
 Искрилась рыба серебром, а камни – златом, 
 И здесь казались ерундой года и даты. 

 Здесь воздух свежестью дышал и пах сосною,
 Пеклась форель, дымил мангал, а мы с тобою
 Смотрели сверху на стезю реки шумливой.
 В долине, что была внизу, цвели оливы.
                                  
 Звенела весело вода, шлифуя камень,
 Форель летела в никуда, бока поранив.
 Безумна быстрая река – поток гремучий,
 А мы стоим, в руке – рука, на горной круче.

 В Кобулети


 Под мягким солнцем Кобулети
 Пьянила запахом сирень.
 И нас будили на рассвете
 Павлинов крики. Тёплый день
 Всё больше говорил о лете.

 И слышалось многоголосье
 Под сенью зелени чинар,
 Раскидистых, могучих, рослых.
 Там тосты говорил Нодар.

 Рубин лоснился в красных винах.
 Шашлык, сациви и лаваш.
 Мацони наполнял кувшины.
 А домик был простой, из глины,
 Пикантным сделав антураж.

 И спины гор в молочной дымке
 Казались крышами дворцов.
 Тянуло путников с тропинки
 На зов певучих голосов.

 Нам нравилось спускаться к морю,
 Где гальку трогала волна.
 Бродить в обнимку на просторе
 И быть немножечко в миноре,
 И чувств испробовать сполна.

 Манана


 В Батуми рыжая Манана
 По гальке пляжа молча ходит.
 Потом скучает у фонтана,
 Магнолий запах ветер носит,

 И локоны её, сплетая,
 Рассыплет тут же за спиною.
 А солнце понемногу тает,
 О чём-то шепчется с волною.

 Вдали суда ещё белеют
 Сквозь дымку медного заката.
 А пальмы парковой аллеи
 Бросают тень. Шаги наката,

 Как будто рядом крики чаек.
 Поэт здесь изойдёт стихами.
 А эта девушка в печали,
 О чём-то думая, вздыхает.

 Возможно, мысли о свиданье
 Среди магнолий под луною.
 Но это всё – её лишь тайна.
 Она ей не даёт покоя.

 Осень, осень... Желтеют вишни...


 Окна может прикрыть и двери?
 Что-то сыро опять и зябко.
 Ты давно не видал Этери?
 Ей наверно одной не сладко.

 Гонит осень листву к порогу,
 Жёлтым цветом закрасит даты.
 Боль отпустит потом немного,
 Но оставит на сердце латы.
                                      
 Чайник ставь и садись-ка рядом.
 Вот фундук и розетка с мёдом.
 На могилу бы съездить надо,
 Всё труднее нам с каждым годом.

 Тянет осень листать альбомы,
 Где Заур молодой на фото.
 Все мы здесь ещё в старом доме.
 Сердце сильно сдавило что-то…

 Помнишь, в нашем саду у дома,
 Как невесты стояли вишни?
 Май слезился, раскаты грома
 Было долго в округе слышно.

 Ты приляг, я укрою пледом.
 Будет уголь гореть в камине.
 Дом обстрелян был жарким летом,
 Он разрушен и нет в помине.

 Сад бы наш зимовал под снегом,
 Летом розы в цвету пунцовом.
 Двор бы полнился детским смехом,
 Запах лавра парил над пловом.   

 Осень, осень… Желтеют вишни
 Вдоль шоссе, что ведёт к Цхинвалу.
 Муж с женой говорят о жизни.
 Жаль, её не начнёшь сначала!

 Воспоминания о Грузии


 Я помню пальмы вдоль аллеи
 В морском Сухуми. Пряный лавр
 И «Саперави» близ Кварели,
 И гроздьев сахарный нектар.

 И тень от листьев виноградной
 Упругой вьющейся лозы.
 И кажущийся где-то рядом
 Арагви плеск, и луг прохладный
 От утренней в траве росы.

 И замок Греми с колокольней,
 Как будто вырос из горы.
 И виделось с высот раздолье:
 Простор полей и ширь Куры.

 Я волн Батуми помню лепет
 На пляже, где уже закат
 Окрашен бронзой. Ветер треплет
 Цветных зонтов неровный ряд.                  
                      
 Барашек пёкся на мангале
 И в углях жарилась форель,
 И пахло терпко «Цинандали»,
 И тихо плакала свирель.

 Кружило головы застолье,
 Шутя галдели обо всём:
 О старых, малых, общей доле,
 Обиды спрятав на потом.

 А песни были так лиричны,
 Что сердце полнилось теплом,
 И голос каждого был чистым
 Под солнцем южным и лучистым,
 За дружным праздничным столом.

 Те песни плыли в поднебесье
 Из плена шумной суеты.
 И всем всегда хватало места,
 Будь то у Гиви иль Шоты.

                                     

 Потийская улочка


 На длинной улочке потийской    
 В цвету стояли все дворы.            
 Стрижи визжа, носились низко,   
 И льнули к телу комары.               
 Кусты магнолии и пальмы            
 Листвой закрыли всё крыльцо,    
 Храня в себе чужие тайны:            
 Любовный поцелуй прощальный,
 Брюнета жгучего лицо.                  
 Тянуло сваренным инжиром         
 Из створки ближнего окна.                  
 А нам казалось пахнет миррой,    
 Так сладостна была «волна».            
 Лихой биджо с велосипедом         
 Доехал прямо до ворот.                
 Привёз домой авоську с хлебом, 
 Который скуплен наперёд.          
 Виднелись в нескольких окошках
 Портреты тех, кого уж нет.            
 А ветер теребил немножко             
 Лещину и алел рассвет. 

 

 Вечер в Батуми


 Пляж Батуми. Вечереет.
 Стал краснее луч заката.
 Он почти уже не греет.
 Бухта заревом объята.

 Горкой высятся шезлонги,
 Крылья зонтики сложили.
 В лодке после долгой ловли
 Мелкой рыбы изобилье.

 Тут и там приезжих пары,
 Все любуются закатом.
 Слышен смех и звон гитары
 В плотной выцветшей палатке.

 Солнце красное, как уголь
 В пасти жаркого камина.
 Чью-то руку греют губы,
 Может, Эки, может, Нины.

 Мы с тобой по гальке тёплой
 Всё идём, идём вдоль пляжа.
 Тянутся рядками мётлы
 Длинных пальм к вершине кряжа.

 Там, где мыс уходит в море,
 Бросим в воду две монеты,
 Чтоб сюда вернуться вскоре,
 В это сказочное лето.