Станислав Куняев

Добро должно быть с кулаками.
Добро суровым быть должно,
чтобы летела шерсть клоками
со всех, кто лезет на добро.

Добро не жалость и не слабость.
Добром дробят замки оков.
Добро не слякоть и не святость,
не отпущение грехов.

Быть добрым не всегда удобно,
принять не просто вывод тот,
что дробно-дробно, добро-добро
умел работать пулемёт,

что смысл истории в конечном
в добротном действии одном –
спокойно вышибать коленом
добру не сдавшихся добром!

1959

Не то чтобы жизнь надоела,
не то чтоб устал от неё,
но жалко весёлое тело,
счастливое тело своё,
которое плакало, пело,
дышало, как в поле трава,
и делало всё, что хотело,
и не понимало слова.
Любило до стона, до всхлипа,
до тяжести в сильной руке
плескаться, как белая рыба,
в холодной сибирской реке...
Любило простор и движенье, —
да что там, не вспомнишь всего!
И смех, и озноб, и лишенье —
всё было во власти его.
Усталость и сладкая жажда,
и ветер, и снег, и зима...
А душу нисколько не жалко —
во всём виновата сама!

1963

Живём мы недолго, — давайте любить
и радовать дружбой друг друга.
Нам незачем наши сердца холодить,
и так уж на улице вьюга!

Давайте друг другу долги возвращать,
щадить беззащитную странность,
давайте спокойно душою прощать
талантливость и бесталанность.

Ведь каждый когда-нибудь в небо глядел,
валялся в больничных палатах.
Что делать? Земля наш прекрасный удел —
и нет среди нас виноватых.

1963

Надо мужество иметь,
чтобы золото тревоги 
в сутолоке и в мороке
не разменивать на медь.

Надо мужество иметь,
не ссылаться на эпоху,
чтобы божеское богу
вырвать, выкроить, суметь.

Надо мужество иметь,
чтобы прочно раздвоиться,
но при этом сохраниться,
выжить, а но умереть.

1964

Я на днях случайно прочитал
книжку невеликого поэта.
Где-то под Ростовом он упал,
захлебнулся кровью и не встал
и не видел, как пришла победа.
Но отвага гению сродни,
но подобно смерти откровенье,
и стоит, как церковь на крови,
каждое его стихотворенье.
Вот и мне когда-нибудь упасть,
подтвердить своей судьбою строчку,
захлебнуться и поставить точку —
значит, жизнь и вправду удалась.

1964

Всё меньше о себе — всё чаще обо всём —
о чёрных тополях, о врёмени, о снеге,
о том, как три звезды сверкают за окном,
как, тяжело дымясь, охладевают реки.

Всё больше обо всём. О схожести судеб,
Всё реже о своей недостижимой цели.
Как мало надо нам — огонь, вода и хлеб,
да воздуха глоток, да чтобы птицы пели...

Как сотни лет тому назад,
кричит петух в рассветной сини
и дышит в окна старый сад
дыханьем тлена и теплыни.

На родине такая тишь,
которой в мире не осталось,
и только в ней ты растворишь
свою февральскую усталость.

Когда, вскипая у окна,
сирень к тебе протянет ветви,
обрывки золотого сна
обволокут тебя, как в детстве.

Но что за дело до тебя
реке, распутице, равнине?
Они, всё сущее любя,
тебя случайно сохранили.

Земля не ведает утрат,
и нет — но это не жестоко —
в своём отечестве пророка,
как сотни лет тому назад.

1971