Пусть альбатросы  край неба шпилят
На хвост гривастой, не под уздой.
Живет стихия,  в штормах и штилях,
И не слукавить мне с той гнедой.

Весь мир – конюшня, она наружу
Ломится, сдернув стальной засов.
Навстречу ветру летит, нарушив
Беспечный лепет крыл парусов.

Размыты грани  у расстояний,
 Для вездесущей простор – окрест!
Галопом скачет, неприкаянна,
Вихром вздымая свой гребень-крест.

Пускай неведом залог победы
Ушедшей ночью в глубь-оболонь,
Чутьем рассветным пойдет по следу
За ней заветный, троянский конь.

В то верит слепо, неистощима,
Страшна без меры и хороша!
Живет стихия в штормах и штилях.
 Ах, море… Море –

                               моя душа!

Ах, мне бы...

Прилипла ночь к дверному косяку,
                     ноздрями втягивает черный воздух

И топчет тени скомканный  лоскут,
                    колотит в ставни жалобно и грозно.
Ждет издалёка тех хозяйских  рук,
                   что поле чтут за благо, дом – за счастье.
Наверно, в синь уже  взметнул петух
                  зарю,  и на плетне зовет к причастью.
Наверное, калина порошит
                пустой порог родным, веселым цветом.
Хоть на пять хат до края ни души,
                летит моя во снах за километры.
Всё чудится, всё верится, приду…
               Зовет земля,  истосковавшись вдоволь.
Ах, мне бы заскородить  борозду!
               Ах, мне б расцвесть со щедровнИцей вдовой!

Притяженье близких звезд

Покачивая вечность мерным  вдохом,
Трепещет предрассветная звезда.
Призывно стынет  млечная дорога,
Дорога в мир незнанный,  в никуда.

Огромная Медведица окрошку                  
Минорных звуков сонной тишины
Болтает ложкой, тенью острожной             
Вибрируя, поет, слова слышны:          

– Летим в клавир заоблачного мая,
Там бродят нот цветные светляки.            
В ночном хорале утра не бывает,            
А значит, ни разлуки, ни тоски.

– Как   мне прожить без  гулкой электрички,
Зовущей на лады: «Скорей! Скорей!»                     
Без дочкиной растрепанной косички,
Что хвост кометы по сравненью с ней?! 

  – Как мне расстаться с ветром подорожным,
 Мерцающим созвучиями  рос,
 Любимыми глазами... Невозможно   
 Нарушить притяженье близких звезд.

Первоцвет

Из кремнистых комьев на  юру
Выбравшись на шапку косогора,
Зазвеню я нынче поутру,
В теплых фибрах птичьего приора.

Не высок и не велеречив,
От рожденья – верное кресало,
Хочешь, нет ли, высеку лучи,
И  посею пламя в сердце талом.

Отогрею пашню и рассвет
Пахаря на самом дальнем  поле.
Отыщи меня, я – первоцвет
Незавидной прошлогодней доли.

Живи, сердечко мамино, живи

Наверно, нелегко и день прожить,
Беду с удачей на три перемножив,
За нас, твоих детей,  уже больших,
Плутающих по людным бездорожьям.

Стучи, сердечко мамино, стучи,
В глухие двери, души, не смолкая,
Среди отнюдь не равных величин
Не выбирая, не считая крайних.

Кричи, сердечко мамино, кричи,
И в пустоте, с нулем обидным схожей,
Стекая совокупностью причин,
Оставь кровинку для своих горошин.

Живи, сердечко мамино, живи,
Не знаемое  страхом, и картечью,
Храни беспечный мир наш для любви,
Заступницей встречая бесконечность.

Лелечка

Погляди, распростерто  торжественно в   небе
Зазеркалие крыльев созревших полей.         
И  лэлэчит  ключами прохладная небыль,      
Принимая серебряный клин журавлей.       

Журавли, журавли,  еще лето неспето!
Вы спешите на взлет – покорять горизонт.
Только б реять вдали вам в объятиях ветра
И  призывно фанфарить любовь  в унисон.

Журавли – трубачи той весны, что за далью,
Пьет тревожные росы и гнездышко вьет,   
Неприкаянной,  трогательной пасторалью,
Освятившей, Лелечка, рожденье твое.      

Лена, Леночка,  звонкая  доченька-журка –
Сполох  глаз, малахита в жнивье мишуры,
Травостой ковыловым  дыханьем ажуря,
Ты упрямо паришь нежно-теплым  «кур-лы».

Во плоти красота, моя девочка, сколько    
Вдохновенья в тебе от кровей вожака?!   
Я  кричу небу : «Слышишь, за верность и стойкость:
«Ты  ее береги и носи  на руках!» 

На клинышке любви

Клинышек весны с утра скосив,
Стали за окошком косари,
Как в былые, кличут  до зори
Отхлебнуть полуденную   синь.

Я уйду, свет за очи, на страх,
Вслед за ними в пагоду надежд.
Хлеб там сладок, первозданно свеж,
Мятой пахнет полотно  рубах.

Меж берез зеленые ветра
Будут петь, что неоглядна высь,
И наряд у Живы, прост, как жизнь,
Ждут меня, дареные вчера.

В заповедной роще соловьи,
И отец, и мама –  у костра.
Искрами огня мечты пестрят,
Где-то там, на клинышке любви.

Не отнимай, Господь...

                             маме, Людмиле Павловне Голенко

Не отнимай, Господь, последней муки
У памяти, чей берег сиротлив:
Вплывают в сновиденья снова руки,
Лаская, словно трепетный прилив.

Я в пустоте осунувшихся комнат
Ловлю их теплый запах и навзрыд
Бреду по краю бездны, вероломно
Нащупывая путь. А он размыт!

В груди зажав щемящий сердце воздух,
Я падаю. Мне больно! В Лету лет...
Дрожат ушные перепонки: «Поздно,
Дочурка!» И…»Вернись, лети на свет!»

Замок из песка

Они возводят замок из песка.
Сын-первоклашка мамой очарован,
Но спорит, не согласный безусловно
С намеченной конструкцией пока.

 – Мам, это будет крепость, Сид Майнкрафт:
Деревни, храмы, шахты и постройки.
Нужна мне карта, чтоб разрушить…
 – Стой-ка,  Алешка,  это мирная игра.

 – Мир, это как? Без рыцарей и ведьм?
 –  Дом для людей, где будем жить с тобою,
Расти, учить уроки, а с войною                   
Пора кончать. Она в итоге – смерть.

 – Стрелять, охотиться и в цель попасть,
Мне с Бэтменом, ну, как-то интересней,
… валяются убитые безвестно,
И стелется победная тропа!      

 – Строителю и слава, и почет.   
Я покажу тебе на карте мира    
Наш дом, страну, дорожки до Памира,
Где нет важней профессии еще.         
..............................
Я слушаю их теплый разговор,            
И думаю о той жестокой цели,               
С которой киллер держит под прицелом 
Наш мир, счастливый, добрый , до сих пор.

Катя, Катюша

Сладкая песня давних желаний,
Долгое эхо званых дорог,
В степ межколесный канет осанной
Взгляд, многословней нескольких строк.

Теплое «здравствуй», вздох и вопросы
В упряжи улиц тишь разбрусчат.
Рельсы тугие разноголосо
Даль привокзалят нежным «прощай».

Сочной палитрой вторит сопрано
Утро в поводьях линий метро.
«Ка-тя, Ка-тю-ша,»- слышится справа
В зеленоглазой песне ветров.

Слева сердечко  даль укрощает,
Радугой солнце ввысь искроша.

– Нынче, Катюша, небо раскраив,
Землю ты станешь кистью вращать!

У каждого в душе

Пасхальный день – и выходной, и праздник!
И слаще нет, заправских куличей.                
«Христос воскрес!»- Виновник и проказник,
Затейливых застолий казначей.                     
Рукав реки посеребрен лукавым,         
Вплавь отпустившим солнечных зайчат.
Грядет Апрель за ними к переправе,      
Его со свитой принято встречать.         
С утра к подъезду, (где ж им разговеться?)
Сберутся все,  от мужа до бомжа.               
По трешке  с брата, знамо, по соседству,    
На четвертак, глядишь, и совершат          
Простой обряд, не писанный, но верный,
В народе: «омовения души»,                     
Так… наскребли! И в ход пошли консервы.
День удался! И надобно спешить!          
Покуда дети, матери и жены                   
В Господнем храме паски отсвятят,               
Они весну расстелют искушено,               
И  всяк  ее подаст, на  вкус и лад.             
 И будет мяч терзать на доброй миле         
Бока затона, сухостой,  цветы.                  
И  песня будет «Запануєм, милі…»         
Кричать из-за кустов до хрипоты.            
 
Облает пес дворовый очень строго       
Тех, кто вернется к сроку, но взашей.
…………………………………………..
И вериться   в то воскрешенье Бога         
У каждого,                                                 
                     у каждого
                                          в душе.

Учителю

Коллега, друг, учитель!   Снова осень
Мозаит горизонта чертежи.                  
Вязь будущих наград – по травам проседь,
Простелена, у наших ног лежит.                     

С тобой спешу истоптанной тропинкой
Измерить медью школьного звонка
На прочность сердце, выдать –  от дождинки
До трепета весны –  ученикам.

В глазах – тепло, и  на лице – улыбку -
Припрятал зонт мой неизменный «нимб».
Несу портфель с тетрадками в ошибках,
С надеждой: я услышан и любим.

Любим и нужен! Верю в это свято,
Как тот солдат, что, «всем смертям назло»,
Присяге, данной много лет когда-то,
Остался верен. Скажут: « Не везло

С престижностью, реформами, зарплатой…»
Всезнаек теле, прессы не унять,
Но все они действительно богаты
Лишь потому, что мы – отец, и мать.

Растим юнцов на зависть звонким птицам,
И песня у крылатых горяча.
На  завтра ждет Земля ту смену в лицах,
Юриста, бизнесмена, и врача.

И нету долга, чести нету выше –
Учить успеху будущего дня,      
Встречать закат, рассвет под школьной крышей,
Где ты, и я, и он – учителя!

Юнги, адмиралы, командиры

Дворником внештатным ходит лето,
Подметает осени дворцы,                   
Золото копя на эполеты,                
До команды: «В путь! Отдать концы!»

- Юнги, адмиралы, командиры,
Альбатросы штормов и глубин,   
Надевайте школьные мундиры,
Поспешите к трапам бригантин!         

Вам бродить в туманах и рассветах!
Вам поплыть за тридевять земель.
Так пускай  раскрытой картой света
Станет ученический портфель! 

Любопытно юным и  упрямым,
Соль широт попробовать на вкус.
В небе осень кружит эхом: «Мама!
Жди меня! И я к тебе вернусь!"

Счастья через порог

Как же хочется, донечка,
                как же хочется, сыночка,
Чтоб сбылось, что замёчтано,

               что приснилось тебе,      
На подушке-любимочке
                край-бескрай –  не косыночкой,
Вслед ветрам,  многоярусной

                парусиной побед.            
Пахнет спелою вишнею
               твой рассвет, что под крышею.
Свил гнездо и балуется,

               крылья пробует влет.
Собирает Всевышний наш
               нынче звёздочки рыжие,
С аккуратною строгостью

                задаёт переплет.
Всё  точь-в-точь –

                нитка к ниточке.
От других ты – в отличии:
Бровью черною в  строчечку

              да вихрами врасплох.
Из щедрот хлябей кладезных
              черпать  долю порадостней
Дай те, донечка, сыночка,
              счастья через порог.