Людмила Некрасовская


Май то нежен, то зол

Май то нежен, то зол, будто чувства проснулись в подростке.
Вот и я заблудилась средь жизненно важных опор,
И трамвай-старикашка запыхался на перекрестке,
Где глаза воспаленные пялит на мир светофор.
Что-то в этом не так. Потерялась гармония света.
Расспросить бы о ней, но забылись простые слова.
Только небо мое. Ослепительно чистого цвета.
До чего же высокая майская в нем синева!

Читаешь? Я не потревожу

Читаешь? Я не потревожу,
Но, если хочешь, подойду...
Вот жемчуг розоватой кожи,
Как будто персики в меду.
Взмахну ресниц тяжелым шелком,
Чтоб ты ко мне навек прирос.
И ливень расплетенных кос
Внезапно хлынет из заколки.
Узнаешь ты, что значит рай
С его блаженством наслажденья
От нежности прикосновенья.
Газета свежая?! Читай...

Чужое и свое

Из опыта семьи известно,
Что лишь тогда свекровь умна,
Когда не сына, а невестку
Спешит поддерживать она.
Примеры есть и поважней,
Не зря народ заметил строго,
Что пасынка любить трудней
Да и ответственней намного.
К несчастью, в мире разобщенном,
Как в лоне собственной семьи,
Все те же действуют законы,
Где есть чужие и свои.
Твержу сквозь ругани петлю,
Что захлестнула нас открыто:
Я не люблю антисемитов
И русофобов не терплю,
Не принимаю коммунизма,
Хоть представляю дело так:
Всегда от национализма
До путча Мюнхенского - шаг.
Ведь чтобы всем достичь покоя,
Чтоб светлым сделалось житье,
В душе должно болеть чужое
Ничуть не меньше, чем свое.

Осторожной змеёй подползёт тишина, поцелует

Осторожной змеёй подползёт тишина, поцелует.
И почудится мягкое жженье на левом виске.
И увидишь, как сумрак прикрыл высоту голубую,
Обнажённые звёзды купаться спустились к реке.
И внезапно поймёшь, почему погрузиться хотелось
В это таинство ночи. Его откровения ждёшь.
А в живом серебре, отражающем лунную спелость,
Словно стайка мальков, зарождается завтрашний дождь.

Когда мы с тобою идём через вязкий туман

Когда мы с тобою идём через вязкий туман
В безжизненный космос, минуя промёрзшее солнце,
В саду почерневшем, припомнив давнишний роман,
Мы вдруг понимаем, что здесь навсегда остаёмся.
А спросят: "Зачем?" Чтобы в памяти нежно хранить
Вишнёвого снега легчайшее прикосновенье
И малую птаху, чьё так прозвучало "Фьюить",
Как будто она на свиданье дала разрешенье.
И шёпот листвы столь зелёной, что в милых глазах
Качалась вселенная вся изумрудного цвета.
Такой ощутимый и неудержимый размах
С небесных высот прилетевшего юного лета.
В нас память жива. А вот сад довелось потерять.
Зачем мы остались? К былому не будет возврата,
Но кажется важным, чтоб кто-то сумел рассказать,
Каким было счастье, что здесь вызревало когда-то.

Зачем, придумывая нас

Зачем, придумывая нас,
Создатель сочинил напасти,
Коль человеческого счастья
Лежал нетронутый запас?
Возможно, было б всё не так,
И воевали б мы едва ли,
Когда бы чётко понимали:
Богатство, слава - всё пустяк
В сравненье с красотой цветка,
Рассветом или пеньем птицы.
Но как мешает насладиться
Вооружённая рука!
И что величье и успех,
Когда в ветвях солист пернатый
Поет и бедным и богатым
Одну рапсодию на всех?
А мы с зари и до зари
Возносим всяческих кумиров.
Ошибочны ориентиры.
А счастье - вот оно. Бери...

А ты всё чаще мне спешишь доставить радость

А ты всё чаще мне спешишь доставить радость
Стихами на столе, охапкой свежих роз.
Мне тяжело дышать, и, зная эту слабость,
Меня в июльский лес недавно ты привез.
Здесь блики на ветвях, как на варенье пенки.
И дятлом задан ритм для птичьей трескотни,
И радуют глаза зеленые оттенки
На солнце - с золотым, и с просинью - в тени.
Сбежала тишина предутреннею ранью,
Примятая трава хранит ее шаги.
А ты давно не спишь и мне для похуданья
Горячие достал с малиной пироги.
Вверху над головой пушистый хвост мелькает.
Там в беличьем дупле запасы к декабрю.
Но пробирает страх, поскольку я не знаю,
Как выразить тебе признательность мою.

Бесконечная ночь

Бесконечная ночь. Агрессивна её чернота.
Я бреду наугад, спотыкаясь о мелкие звёзды.
Невозможное счастье, как птица, вспорхнуло с куста.
И его не поймать, а приваживать, видимо, поздно.
И боюсь, что оно не захочет вернуться сюда,
Если мне неизвестно, какую державу построю:
Украиной своею по самое небо горда,
Но по-русски пишу и себя ощущаю изгоем.
Потому-то наверно так трудно блуждаю в ночи,
Хоть отлично училась и карты читаю неплохо.
А, быть может, слепа? Пропишите мне капли, врачи,
Чтоб за длительной тьмой наступила рассвета эпоха.

А сердце мое не вмещает отсутствия моря

А сердце мое не вмещает отсутствия моря,
Как узость окна не способна объять горизонт.
Глаза прикрывая, купаюсь в небесном просторе,
Представив насыщенный йодом колючий озон.
Хоть солнечный луч, как волна набежавшая, светел,
И птицы мелькают вдали, как верхушки буйков,
В небесном Гольфстриме играет неистовый ветер
Расхристанной пеной несущих грозу облаков.
Я к морю вернусь. Пусть не сразу, но все же однажды
Прохладную воду поглажу горячей рукой.
И выступят слезы, рожденные длительной жаждой,
И тотчас смешаются с родственной солью морской.

Когда верхом на сером волке

Когда верхом на сером волке
Скакали мы в густом лесу,
Когда вокруг седые елки
Качали темень на весу,
Меня от зла оберегая,
Ты удивлялся, не тая,
Что для меня желанней рая
Любовь волшебная твоя,
Что я легко и сумасбродно
Хлебец ломаю на куски,
Чтоб в небе стайку звезд голодных
Кормить доверчиво с руки,
Что забываю о невзгодах,
Весьма суровых наяву,
Что скоро тридцать и три года
С тобою, сказочным, живу.

Жар нещадный сушит росы

Жар нещадный сушит росы,
Поседели тополя,
Золотистым абрикосом
Перекормлена земля.
А погода к листопаду
Поворачивает руль,
Хоть горячим шоколадом
На губах горчит июль.
И блаженство не испито,
И смущает впереди
Неба старое корыто,
Накопившее дожди.
Время требует проверки
В убегающих часах.
Звезды, словно водомерки,
Заскользили в небесах.
На крыло встающий аист
Пьян от первой высоты.
И вот-вот уронит август
Календарные листы.