Виктор Глущенко


* * *
Ума палата номер шесть -
Все, что у нас сегодня есть.
А если нет ума совсем,
Тех переводят в номер семь,

А там хоть вой, а хоть кричи,
Но не идут туда врачи.
И все, в ком жажда жизни есть,
Хотят в палату номер шесть.

_^_

* * *
Продается артист, продается.
А заметьте, к стыду своему,
Что и плачет он и смеется,
Чтобы вы заплатили ему.

И презрительно деньги бросая
На истоптанный старый ковер,
Не поймете того, что, сгорая,
Только чудом он жив до сих пор.

Что лишь тоненькой солнечной нитью
Связан он с этой бедной землей,
Чтоб хотя бы единственный зритель
Потрясенный вернулся домой.

И смотрите, он вам продается,
Только платы не хватит у вас,
Столько денег у вас не найдется,
Чтоб купить то, что он вам продаст.

_^_

* * *
Сиреневые ноги проституток,
Бредущих по парижскому бульвару,
И стая прилетевших к Сене уток,
И "Ситроен", прижатый к тротуару.

И мы с тобой стоим под зябким ветром,
Стоим, прижавшись навсегда друг к другу,
И с роковым заканчивая метром,
Мы переходим в баховскую фугу.

Я не был ни в Нью-Йорке, ни в Париже,
Но даже если рухнут наши стены,
Мы никогда с тобой не будем ближе,
Чем в этот день на набережной Сены.

_^_

* * *

Ах, Маргарита, это напускное,
Какие мастера в полночный час.
Об этом и мечтать теперь не стоит -
Никто не позаботится о вас.

Садитесь на метлу и дуйте в небо
И там парите меж высоких лун.
Кто никогда в таком полете не был,
Тот не был, как мне кажется, и юн.

Весь мир сегодня будет в вашей власти.
А Мастер? Он остался на земле.
Он вам не мог бы дать такого счастья,
Как здесь меж звезд и сидя на метле.

_^_

* * *

А я в малиновом берете
Смотрю из рамы золотой.
Пускай проходит все на свете,
От этой рухляди до той.

Но я - великое искусство,
Переживущее века,
И я испытываю чувство,
Вам недоступное пока.

_^_

* * *
Быть может, я не бубна и не пика,
Быть может, не король и не валет,
Быть может, не вяжу я часто лыка.
И если - да, так может даже - нет.

Быть может, я касаюсь переменно
То нежных дам, то вовсе грубых тем.
Быть может, лучше все же внутривенно,
А может лучше враз и насовсем.

Друзья не стали приносить удачу,
Да и не видно, в общем-то, друзей.
Но я от этого уже не плачу,
А просто выпив, становлюсь трезвей.

Свою судьбу теперь я знаю точно.
Трамваем переехать бы - но нет:
Уже давно был куплен долгосрочный
И ждущий предъявления билет

На это место, час и год впридачу,
На эти неоплатные долги.
Как только выплачу, я не могу иначе,
Моей здесь не увидите ноги.

Ну, а пока потрогайте руками:
Я вот, я здесь, я даже на ходу.
Мне дама позвонила, между нами,
Так я как раз сейчас туда иду.

_^_

* * *
Каину Каиново,
Авелю Авелево.
Лишь это правильно,
Лишь так вот надо б нам.

Но я за рученьки
Хватаю Боженьку:
Любимый, миленький,
Дай хоть немножечко

То, что для кобеля,
То, что для Бабеля.
А то сподобили -
Убили Авеля.

_^_


* * *
И чувства - блеф, и дама - треф,
И даже пса зовут Азеф.
Какая полная луна.
Налей-ка, брат, еще вина.

Стекает струйка по столу,
Густая тень висит в углу.
Ах, хорошо мы веселились
На нашем выпускном балу.

Весенний ветер улетел,
Я делал все, как я хотел,
Лишь, может быть, немного мало
Над жизнью праведной потел.

И наслаждение одно
Искал я, и попал на дно...
Какая хмурая собака,
Какое терпкое вино.

_^_

* * *
Расцветают весной даже хилые травки.
Да и что говорить о зеленой траве,
Вот сегодня опять застарелые вавки
Снова рвутся на волю в моей голове.

Вновь хромая идея душевной отдачи
Бьет по камню копытами, дыбит свой хвост.
Вновь забывшийся я, и уж вовсе не плача,
За цветение луга принимаю погост.

А на дальнем холме машет баба рукою.
Ну и что, что стальная, черт ее побери.
Вот такие вот женщины по ночам беспокоят
И мешают, проклятые, мне заснуть до зари.

И вся жизнь хороша, только нужно работу,
Ту, которую делаешь, доводить до конца.
А там пусть ни гроша, и пусть все - идиоты,
И пусть семь человек на сундук мертвеца.

И сегодня опять я вспугну всех соседей,
И весь гулкий подъезд я оставлю без сна.
Постарайтесь понять - моя крыша не едет,
Просто в наших краях наступила весна.

_^_

* * *
Как незатейливо судьба
Свои расставила акценты -
Когда тебе совсем труба,
Тогда звучат аплодисменты.

И если ты принятьем мер
Прервешь свой путь на полувздохе,
Тогда как радостный пример,
Тебя предъявят всей эпохе.