ЮННА МОРИЦ

х х х

Я знала много знаменитой дряни,

Мечты их таковы во всей красе:

Чтоб им накрыли столик в ресторане,

Где их в лицо бы узнавали все, -

Чтоб им в Кремле устраивали явку,

Записывая просьбы их в тетрадь:

Госпремии, госдачи, госпоставку

Загранпоездок с клятвой - не удрать!

Из них порой лепили диссидентов,

Ловя на спекуляции валют,

Икон, картин, где много спецагентов

Сольются с ними, а потом сольют, -

Но и сливая, раздувают славу

Братвы опальной, тиская статьи,

Где имена, попавшие в облаву,

Быть на слуху должны - не в забытьи!

В триумфе знаменитых диссидентов

Присутствует такой "Полёт шмеля",

Что их мечты с мечтами спецагентов

Слились в мечтальне - в "сбыче мечт" Кремля:

Антисоветской от советской дряни

Не отличит сегодня микроскоп,

Там все - аристократы и дворяне,

А цвет культуры русской - русофоб!

Россия - в авангарде высшей пробы:

Нет более нигде такого, чтоб

Английский цвет культуры - англофобы,

Французский цвет культуры - франкофоб!

х х х

Интимный (с латыни) - самый глубокий и сокровенный,

Интима (ударенье на первом слоге!) - оболочка внутренней стенки

Кровеносных сосудов!... Интимная лирика - веной,

Капилляром, аортой, их внутренних стенок оттенки

Интимны, как строки, чьи сокровенные сроки -

Гомерны, безмерны, во все времена достоверны,

И чудом, под спудом веков, где печатников нет,

Изданий и зданий для созданий журналов, скандалов,

Газет, телеящиков, - и никакой кабинет

Не нужен поэту, он просто поёт под оливами,

Поёт кровеносными стенками всю "Илиаду"

И всю "Одиссею", с приливами всеми, отливами,

Сиренами, скалами с их живоглотства оскалами,

Где путь Человекости ежеминутно зависим

От жуткости, чуткости к безднам, соблазнам и высям,

Которые вечно гомерны, безмерны, интимны, фантомны,

Как боль, где огромны утраты и траты усилий

На тайное знанье глубин человеческой сути,

Интимной, как стенки внутри, в кровеносном сосуде,

Где Греция - родина песен слепого Гомера,

Чьё зренье интимное - небо такого размера,

Что всех современностей смыслы - из этих глубин,

В которых - интимный, сосудистый гемоглобин,

Впадающий в эпос, в строку, сокровенную,

И внутривенную, и незабвенную, кстати,

Где устная память - единственный орган печати!

А живопись мифа, народная живопись мифа,

С огромным размахом кошмарит картинами, страхом,

Чью песню потливую сушит бесстрашья олифа!

х х х

Но преступнее всего -

Не грабёж и воровство,

А законы, по которым

Быть грабителем и вором -

Это двигатель с мотором,

Где свободы торжество!..

Мы попали в жернова,

Где свобода - такова:

По законам людоедства,

Крокодильства цель и средства -

Возвратить Россию в тот

Девяносто первый год!

Девяносто первый гад -

Либерал и демократ,

Чьи законы породила

Та утроба крокодила,

Где надеждами богат

Девяносто первый гад -

Возвратить Россию в тот

Девяносто первый год!