Гарри Перельдик    

   1

Большой писатель вряд ли одинок, -

Всегда найдётся та, что будет рядом,

И ободрит - рукой ли, нежным взглядом,

Лелеять станет творческий росток.

Начало. Вдохновения исток, -

С какой из Муз упиться томным ядом

И стать "на ты" с волной, с Эдемским садом,

С эпохой неизведанных дорог?

Кто первая из ненаглядных трёх?

Хатидже - образ, вымысел, реальность?

И прошуршит страницей чей-то вздох,

Как ветер штормовой, как грохот дальний.

Писатель юн - незрелые романы;

В друзьях его - синь неба и туманы.

                       2

В друзьях его - синь неба и туманы,

И новая влюблённость. Иль любовь?

"Зверунья" из Москвы волнует кровь,

И, чувством вешним словно осиянный,

Он смело строит жизненные планы,

От вдохновения прикуривает вновь.

Долой депрессию! И "Пауст" весь готов

Снять урожай на творческих полянах.

...Сгустились вражьи тучи над страной,

Но, пушкам вопреки, писатель пишет

И, редкой наслаждаясь тишиной,

Издалека любимый голос слышит.

И с ним возникнут поздно или рано

Воображеньем созданные страны.

                         3

Воображеньем созданные страны.

Реальнее им быть, чем наяву!

Вот прибыл зарубежный гость в Москву

И подтверждает феномен сей странный.

И Паустовский для него желанный

Рассказчик на душевном рандеву,

Где можно без опаски мять траву,

Вдыхая подмосковный запах пряный.

Но эта встреча будет не сейчас.

А нынче Константин, суров и сдержан,

В Одессе осаждённой смотрит в нас

Из тьмы, где враг пока что не повержен.

Но не остыл, как в кружке кипяток,

Набросками исписанный листок.

                          4

Набросками исписанный листок -

И повести забрезжило начало:

Звон средней полосы иль всплеск Арала,

Пыль городов иль даль морских дорог.

К ушедшему живой склонялся слог,

А всё вокруг смолкало, исчезало.

Лишь стойкая Луна, как встарь, сияла,

И Млечный путь её достать не мог.

В час созерцанья вечной красоты

Рискнуть взлететь над миром как над схваткой

И навести к нетленному мосты,

Вооружившись ручкой и тетрадкой.

Виденья тают, отблистав свой срок,

Хоть вновь и вновь приходят на порог.

                          5

Хоть вновь и вновь приходят на порог

Друзья иль тот, кого считал лишь другом,

И лечат душу Север вместе с Югом,

Да и не заперт голос на замок,

И шёпот вдохновения не смолк,

И с пользой управляешься с досугом,

И творческим распахиваешь плугом

Бумаги целину и сеешь впрок.

Бесспорно, и при деле, и в делах,

Ждут премии и ордена возможны.

Но отчего ж закрался в мысли страх

И в сердце неуютно и тревожно?

Стряхнуть бы - с кем? - упрёки и обманы,

Уныние и стон душевной раны!

                           6

Уныние и стон душевной раны

Несвойственны таким, как Константин.

Он, может быть, конечно, и один

Ложится поздно, просыпаясь рано.

Но ведь не водка лечит, не дурманы

(Ну, иногда неплох пенициллин).

Нет, ароматам самых лучших вин

Такие предпочтут трудиться рьяно.

Но всё же - где то зеркало души,

В чём отражаться хочется без меры?

Где дом, куда писатель поспешит

Почти без ничего, но с чувством, с верой.

Коль муками любви стал обуянный,

Не стоит гнать их: боль непостоянна.

                           7

Не стоит гнать их: боль непостоянна,

Они - как птицы, каждая слеза;

Вспорхнут со щёк, и вот уже глаза

Смеются и от счастья будто пьяны.

Шампанским наполняются стаканы,

И гости норовят ещё сказать:

Мол, белая у Кости полоса.

А у неё и имя есть - Татьяна.

И вся природа, Солнце - ей одной!

И отступают годы и болезни,

А письма - в будний день и в выходной -

Летят с любовью к той, что всех прелестней.

В груди бурлит от слов, что не изрёк,

И выльется хотя бы в пару строк.

                           8

И выльется хотя бы в пару строк

Мгновение, коснувшееся взгляда:

Цветенье субтропического сада

Иль зной пустыни, жаждущей глоток.

Писатель для потомков приберёг

Мерцающие стрелы звездопада;

Вино Колхиды, тучи Ленинграда

Прожекторами-книгами зажёг.

А в письмах - он рыбак и хуторянин,

Тоскующий о шуме городском.

Но в городе - припасть бы вновь к молчанью

Архивной пыли в шелесте веков.

Как вдохновенья не терять запал,

Пусть Константин не сразу, но узнал.

                          9

Пусть Константин не сразу, но узнал

Завистливые звуки в трубах медных

И козни болтунов, талантом бедных,

Насмешек неприкрытых вздорный шквал.

Но не сошёл с того, на чём стоял,

Хоть к нам спешил со скоростью ракеты,

Мечтал, творил в масштабе всей планеты

И прозой столько стран завоевал!

Но недовольства червь вгрызался в мозг:

Мэтр оценён достаточно иль мало?

Конечно, он намного больше б смог,

Но годы жгут лекарствами устало.

Слабеет плоть, но ведь перо игриво, -

Как обуздать душевные порывы?

                          10

Как обуздать душевные порывы?

А может быть, такое ни к чему,

Коль предлагает вновь судьба ему

Взойти на романтическую ниву.

На побережье ль Финского залива

Иль крымском каменистом берегу?

Иль чувству выбрать вновь Москву- реку

И улочек знакомые извивы?                                                           

Он много старше, он почти старик,

А сердце не смиряется с инфарктом,

Не поддаётся лени ни на миг,

Оно лишь - суд и внутренний редактор.

С ней, с Лизой, знаешь, как возжечь финал       

И где найти для дум родной причал.

                           11

И где найти для дум родной причал,

Чтоб выразить себя полнее, глубже,

Поигрывать дождём с апрельской лужей,

Мир чуть теплее делать, как свеча?

У каждого из жизненных начал

Есть свой источник - внутренний, наружный.

К нему вернуться на закате нужно,

Чтоб с ним достойно ночь свою встречать.

Село под Белой Церковью, поля,

Гимназия, Булгаков и Вертинский...

Родимая из памяти земля 

Зовёт долгоиграющей пластинкой.

...Простился с детством - трудным, но красивым,

Чтоб пОтом и любовью стать счастливым.

                           12

Чтоб пОтом и любовью стать счастливым,

Соединить бы вместе чувства, труд, 

Редакций суету и тихий пруд,

Бочонок масла с веточкой оливы.

Расцвечивать абзацев переливы,

Высвечивая словом путь к добру,

Простым, "обыкновенным" быть в миру,

Не отрекаться от друзей стыдливо.

А главное - писать, писать всегда,

Хоть нет порой ни сил и ни желанья, 

И вновь влюбляться в жизнь и мирозданье

И слышать отзвучавшие уста.

И наши отворить сердца, шутя, 

И усмехнуться, трубкою пыхтя.

                      13

И усмехнуться, трубкою пыхтя,

Над правды и фантазии сплетеньем,

Над красочной словесной светотенью, 

Что приоткроет тайны бытия.

Леса и реки, горы и моря,

Животных, птиц и тысячи растений

Склонить пером волшебным к возрожденью,

Возвысить силой собственного "Я".

И самому быть юным до конца, 

Бороться с той, что всех непобедимей,

Не потерять ни чести, ни лица,

В истории своё оставив имя,

И, небеса пока не запретят,

Жизнь постигать, как малое дитя.

                       14

Жизнь постигать, как малое дитя,

Затем, чтоб всё оставить снова детям, -

Мы только перед будущим в ответе,

Из прошлого свой краткий путь пройдя.

А дети пусть шагают, как хотят,

Но если сохранят на белом свете

Лишь письма, дневники иль что-то третье,

Им мелкие грехи всегда простят.

Вадим, Галина, "Серый", Алексей,

Вы гению отца конгениальны,

Его судьбу приблизили к своей,

По-своему завидной, уникальной.

Вам первым славы пронести венок, -

Большой писатель вряд ли одинок.

                        15

Большой писатель вряд ли одинок.

В друзьях его - синь неба и туманы,

Воображеньем созданные страны,

Набросками исписанный листок.

Хоть вновь и вновь приходят на порог

Уныние и стон душевной раны,

Не стоит гнать их: боль непостоянна

И выльется хотя бы в пару строк.

Пусть Константин не сразу, но узнал,

Как обуздать душевные порывы

И где найти для дум родной причал,

Чтоб пОтом и любовью стать счастливым

И усмехнуться, трубкою пыхтя,

Жизнь постигать, как малое дитя.                             

                        Примечания 

Хатидже - прототипом этого литературного образа (повести "Романтики", "Беспокойная юность") явилась первая жена писателя Екатерина Степановна Загорская-Паустовская (1892 - 1969), журналистка и художница.

"Зверунья" - одно из ласковых прозвищ, данных писателем своей второй жене художнице Навашиной (Валишевской) Валерии Владимировне (1895 - 1975).

"Пауст" - так иногда подписывал Константин Георгиевич Паустовский свои письма к близким людям.

Зарубежный гость - Артур Лундквист (1906 - 1991), шведский писатель и общественный деятель.

Татьяна - Паустовская (Евтеева-Арбузова) Татьяна Алексеевна (1910 - 1978), актриса, третья жена писателя. 

Лиза - Елизавета Аркадьевна Лыжина, по профессии мастер садово-паркового строительства, журналистка, член Союза писателей Петербурга - почитательница таланта писателя, с которой в последние годы жизни его связывали нежные, возвышенные отношения, переписка. 

Вадим - Паустовский Вадим Константинович (1925 - 2000), литературовед, архитектор, эксперт по охране и реставрации памятников культуры, сын К. Г. Паустовского