Ольга

МУСИЕНКО

* * *

Ещё нам годы нипочём, –
Всего лишь осень.
Ещё за нашим сентябрём
 Дыханье вёсен...

Мы вырастаем из себя
И незаметно
Ветшаем, память теребя,
 Едва приметно.

И невозможности комок –
Занозой в сердце...
Но вдруг надежды островок
 Откроет дверцу.

Да, невозможно... Ну и что?
Не в этом сложность...
А в том, что села на плечо
 Нам осторожность.

Всё усложняем в суете,
Меняя локус.
Картинки вроде бы и те –
 Не тот уж фокус.

Но всё такая ерунда, –
Те усложненья...
Впустите солнце, господа,
 В свои владенья!

И будет жизни полнота
Светлым-светлее.
Коль светит в душах доброта –
 И мир добрее!

* * *

Время тащит жгуты
                   нескончаемо длинных дорожек,
Неустанно их крутит
                   в изысканно-точный виток.
Жизнь идёт по спирали,
                   поднимаясь на новый порожек,
И никто не изменит
                   размеренный жизни поток.

Я считаю круги…
                   Так мучительно долго считаю,
Что ошиблась при счёте,
                   как будто вошла в пустоту…
Коль сначала начну –
                   всё равно я в конце испытаю
Безысходность ответа…
                   И в этом покой обрету…

* * *

На смену ликующим дням
Приходят косые дожди.
Когда твой настрой по нулям –
Особой удачи не жди...
Ну, разве её можно ждать
В чреде неприветливых дней?
Удача способна сверкать
Лишь тем, кто бежит вслед за ней.
Но если же ты, хоть с трудом,
Поверишь, что там, за чертой, 
Есть тихий, задумчивый дом,
Где прячется луч золотой,
Что в этом жилище живёт,
Созревши, удача твоя,
И время там плавно течёт, –
Вот этим спасёшь ты себя.
Решают секунды исход,
Когда невозможно терпеть.
Есть звуки таинственных нот –
Услышать их нужно суметь...
Всё то, что далось нелегко,
Наполнится смыслом сполна.
Коль счастье твоё велико,
Его не накроет волна...

Ангедония

Ангедония – нелепый синдром:
Радость отложим давай на потом.
Слюнки глотай, но клубнику не ешь,
Радостью в будущем ты себя тешь.

Да и к малине дорогу забудь,
Мне ты перечить не смеешь ничуть.
Ягоды лишь на варенье срывай,
Грянет зима – вот тогда открывай.

Сядешь, разнежишься, чай будешь пить
И ни о чём не спеша говорить...
Дельный совет мой припомнишь тогда:
Радость – дождаться чего-то... когда...

Ягоды спелые нынче сорву!
А твой совет, как лихую траву,
Выкину напрочь я из головы –
Счастье не может терпеть до зимы.

Счастье не любит дождей затяжных --
Ягоды прячутся в листьях густых.
Светят карминово, манят, блестят...
Радость какая! – малину с куста

С благодарением нежно срывать,
Терпкость и сладость на вкус ощущать.
С жадностью слизывать сок на губах:
Он ведь настоянным летом пропах...

Ангедония – несложный синдром,
Светлый восторг не держи на потом.
Радуйся жизни сегодня, сейчас:
Нет и не будет деньков про запас.

Пожар

За стенами блочного дома,
Когда за окном – тридцать пять,
Горела трава, как солома,
От шалости глупых ребят.

Они подожгли для потехи –
Страстей бесшабашный накал!..
Какие быть могут помехи?
Взял спички. Поджёг – и слинял.

Огонь лютой змейкою взвился.
И там, где стоял сухостой,
Вдруг начал плясать, расхрабрился,
Увлёкшись жестокой игрой.

С травинками гибли букашки:
Кузнечики, мушки, жучки...
Змей огненный жёг без поблажки
Деревья. Трещали сучки.

Вздымали беспомощно руки,
Пощады прося, тополя.
Какие им выпали муки –
Огонь их стволы оголял...

Пожар потушили. Безликий
И едкий мерещился дым.
И плач чей-то жалобный, тихий
Я чуяла сердцем своим...

* * *

Скрасит рябинушка гроздьями
Грустный, унылый пейзаж.
Грезим мы думами поздними,
Только они ведь мираж.

Голые ветки печальные,
Фыркнет испуганно ёж.
Мысли приходят нечаянно,
Впустишь их – гнёзда совьёшь.

Будешь лелеять их бережно,
Пёстрый сошьёшь балдахин.
И засверкают у берега
Яркие кисти рябин.

Снова напомнят о лете,
Терпкий вольют аромат.
В их угасающем свете
Чей-то присутствует взгляд.

Тот заунывно-далёкий,
Но бесконечно родной.
Призрак души одинокой,
Сросшийся вместе с тобой...

Путь истины

Иисус сказал: я вам открою
Святую правду до конца...
Но только избранным, не скрою,
Дано постигнуть мощь Отца.

Путь истины немногословен,
В нём суть вещей обнажена,
Но кто к смирению не склонен,
Глаза тем застит пелена.

А кто, борьбой весь поглощённый,
Болеет злобой, сеет зло, –
В своих делах неблагосклонных
Он топчет истины зерно...

Иисус гласил: молитесь Богу,
Чтоб мысль хрустальная была.
В духовный мир себе дорогу
Шлифуйте сердцем добела.

* * *

Морозный, холодный декабрь
В озябшие окна стучит.
О, как заунывно звучит
Продрогшее, скучное "брь!"

Пустыня из снега и льда.
Поникший, безжизненный вид...
Тоскующих дней череда
И кажется: время стоит.

* * *

Вместо снега выпали стихи,
Чтоб хрустальным звуком отозваться.
Как снежинки, хрупки и легки,
А могли бы в небе оставаться.

В ослепительной, безмолвной тишине
Страстно их ловлю... Какая нега!
Чтоб постичь в прозрачной глубине
Сгустки слов, сорвавшиеся с неба.

Когда удлиняются тени...

Всё это давно уж не ново,
Нет смысла менять этот мир.
Прислушайся к вещему зову
И к звукам пронзительных лир.
Есть истина в знаках наскальных,
В узорах лазурных небес.
Да только сюжет сей печальный
Придумал не Бог и не бес.
Когда удлиняются тени
И вечер касается век,
В чужие врывается сени
Угрюмый, пустой человек.
За ним оголтелой толпою
Чернеющих спин череда...
Увлёкшись безумной игрою,
Что шаг – то чужая беда.
Вороньи тяжёлые крылья
Безжалостно воздух секут.
Циничная бездна насилья,
Кровавые реки текут.
Зачем очернил свои руки,
Угрюмый, пустой человек?
Чужие страданья и муки
Покроют позором твой век.
Суровая грянет расплата,
Сиянием гневным горит
Всё небо... Но ангел крылатый
Над страждущим краем парит.

Ностальгия

Бедны мы были в юности своей –
Портфель потёртый, два-три лёгких платья
Да часики вкруг тонкого запястья,
А в сердце – стая резвых голубей
Вздымалась в небо, растекалась вширь,
И мир был цельным и зеркально-чистым.
Его ловили взглядом мы лучистым –
Так смотрит ввысь таинственный факир.
Звала нас вдаль романтика дорог,
Мы выбирали их без драматизма.
Гонимые синдромом коммунизма,
Преображали мир, меняя слог.
Пускай не всё там радужно цвело,
Не всё шелками стлалось нам под ноги –
Нас прикрывало прочное крыло
Могучей родины... И пусть рассудят боги...
Бедны мы были в юности своей –
Портфель потёртый, два-три лёгких платья
Да часики вкруг тонкого запястья,
А в сердце – стая резвых голубей...

Ценою жизни...

(Встреча Маргариты и Фауста в Раю)

Ценою жизни грех свой искупила...
Я Богом прощена. Я душу не сгубила.
Но ты ко мне явился почему? –
Служу теперь я Богу одному...
Всё было в прошлом: робкая любовь,
И бескорыстность чувств, и безрассудство страсти.
И твой безумный бес уже не в силах вновь
Расставить сети зла и новые напасти.
Я неизменна здесь... Отсутствуют грехи
В моей заоблачной и чистой оболочке.
Осталась память – прошлого штрихи,
Суетность дней в томительной обточке...
Тебя я не виню, о нет! – Ты был слепой.
Твой Мефистофель – бес! Он сделал всё искусно.
Ты лишь субъект любви, а он – губитель мой,
Он в сердце мне вонзил божественное чувство.
Но, зная только зло, он знать не мог любви,
Осмыслить не умел её всепоглощенье.
Я это поняла, вся выгорев внутри,
И в этом обрела своей души спасенье...
Мы вечность обрели, мой Фауст, мой кумир!
И души наши свет несут не ложный.
Нас встретил чистый и зеркальный мир,
Забудем путь земной, бессмысленный и сложный...

Уходя, уходи...

Две негромкие фразы беспощадно прорезали воздух
И зависли в пространстве леденеющим серым клубком.
И сдалось мне, что вовсе не слова меня ранили – обух
Оглушил вдруг внезапно, наливая всё тело свинцом...

Было пусто в душе, как в старинном, заброшенном храме,
И застряли слова, рыбьей костью вонзаясь в гортань.
Как же вынести боль, причинённую теми устами,
От которых недавно в душе расцветала герань.

Я наполню бокал, растворив в вине горсточку соли.
Что от боли спасёт, – вероятность ничтожно мала.
Нарисую улыбку последним усилием воли –
Пусть на память тебе остаётся частица тепла.

Уходя, уходи... И не смей вспоминать меня боле.
Я не та... не такая... и вовсе не твой идеал.
Ранним утром одна собираю росинки на поле,
В них макаю перо и рисую свою пастораль...

_________________

© Ольга Мусиенко