Сагидаш

ЗУЛКАРНАЕВА

Родилась и живёт в Самарской области. Стихи публиковались во многих российских и зарубежных изданиях. Автор книги «Выпив ночь из синей чашки». Лауреат нескольких поэтических конкурсов, в том числе Всероссийского поэтического конкурса им. С. Есенина. Член Союза писателей России.

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

*

Как пуля в ране, стих болит во мне,
А то порой бушует, как цунами.
Уйдёшь на дно – достанет и на дне,
Пока на лист не выдернешь с корнями.

*

Не ясно: какая заглохнет из троп,
Все вьются и манят – пойдём!
Где дерево – лодка, где дерево – гроб, –

Не видно в лесу молодом.

*

Всё на свете бренно и непрочно,
Есть концы у руны и струны.
Спит лишь вечно в черносливе ночи
Золотая косточка луны.

*

За окнами, как курица слепая,
Крадётся ночь безмолвно – время сов.
Под утро просыпаюсь, просыпая
Цветные семена последних снов.

*

Луч божьей силы слаб и тонок,
И от того дышать мне нечем.
В двуногом стаде человечьем
Я потерялась, как ягнёнок.

* * *

Я родинка на Родине скуластой,
Смородинка во рту шальных небес.
Порой себя я чувствую балластом
В слепой стране, в которой правит лес.
Меня распилит век на половины
Когда уйду: Россия – Казахстан,
И выбросит, как веточку, в лавину,
Забыв мой азиатский лик и стан.
Забудут все мою степную поступь,
Но знаю я, придёт ещё пора
Моим стихам, написанным так поздно
Неопалимым кончиком пера!

 * * *

Повесился месяц на сучьях.
Светает. Сажусь за весло.
На том берегу в заколючье
Забытое дремлет село.
Дощатое тело деревни
Свой век доживает мирской.
В дворах одичалых сирени
Отчаянно пахнут тоской.
Здесь время как будто бы сбилось,
И дом от затишья оглох.
И бабочка в моль превратилась
В плену паутинных углов.
Завял на завалинке ветер,
Не треснет в саду суховей,
И только в глуши о бессмертье
Поёт и поёт соловей...

* * *

Я оденусь в шёлк июля,
Не зови меня – ушла.
Пусть молва летит, как пуля,
Зависть жалит, как пчела.
Над ручьём и над канавой,
Где скопился сельский сор,
Напрямик шагну я с правой,
Всем врагам наперекор,
Улыбнусь песочным сотам

Муравьиного вождя
И не стану старым зонтом
Заслоняться от дождя.
Прощевай, моя избушка,
Прощевай, моя земля…
Я свободна, как лягушка
В чёрном клюве журавля.

* * *

Перерезав пуповину
Бесконечности сует,
Вдаль, где рыжие овины,
Ускользну на склоне лет.
Запустив ведро и веник
В самый синий водоём,
Обернусь не птицей Феникс,
А пугливым воробьём.
Ты меня в руке согреешь,
Но под утро – лишь перо.
Несерьёзную жалеешь,
Мой задумчивый Пьеро?
Но когда, как чашка оземь,
Разобьюсь, пойдёт молва,
Ты скажи, мол, вышла в осень
И сгорела, как листва.

* * *

Смотрите-ка, небо пробито –
Упало на крыши и лес.
И черпают люди в корыто
Несметные звёзды небес.
Лукавые бесы лакают
Луны просочившийся свет,
Один лишь прореху латает –
Непризнанный небом Поэт.

* * *

Утлая лодка утра, яхта ясного дня
Будут тебе смутно напоминать меня.
Будет моим ликом ночью луна в окне.
И напевать ливни осенью обо мне.
Будет в ночи ветер имя мое шептать,
С ветки летать на ветку, тишь за окном шатать.
Будет гудеть печка, грусть навевать все дни.
Тихо скрипеть крылечко: «Где же она? верни...»

* * *

Лес оделся в краски охры,
То и дело дождь идёт.
За окошком ветер мокрый,
Словно бес в ночи поёт.

И, нахохлившись уныло,
Спит ворона на ветле.
Сухолядою кобылой
Скачет осень по земле.

* * *

Обессилев, разбилась оземь,
Что ж ты плачешь, душа, молчи.
Утону с головою в осень,
Пусть кричат надо мной грачи.

И, забыв о свободе, крыльях,
Заживу, как усердный крот.
Буду честно бороться с пылью,
И готовить варенье впрок.

Но однажды, в начале марта,
В час, когда оседает снег,
Подо мною земля, как карта,
Вдруг предстанет в тревожном сне.

Ощутив себя вновь крылатой,
Разучусь по земле ходить.
Прежде чем улететь, над хатой
Буду долго ещё кружить.

* * *

Клубок суеты бесконечен,
Мотай, не гляди в небеса.
И вот уж опущены плечи,
И смотрят с печалью глаза.

Уйти бы из жизненной гонки
Под ветра разбойного свист,
И стать невесомой и тонкой,
Как этот с прожилками лист…

* * *

В моей деревне полный штиль,
Смотрю в окно – вся даль открыта:
Дорог степных седая пыль
Дождями частыми прибита.

Там на ладонях берегов
Река уснула до морозов,
Набрав в карманы «матюгов»,
Гусей гоняет дед-Спиноза.

На нитку улицы дома
Нанизаны неплотным рядом.
А вот идёт – сойти с ума! –
Соседка в новеньком наряде.

Достану чашки и суфле,
От тёплого окна отлипнув,
И, нарушая дефиле,
Модель села на чай окликну.

* * *

Я помню: с мамой моем окна,
От чистоты визжит стекло.
И ваты хрусткие волокна
Меж рам кладём – беречь тепло.
И руки мамины, как птицы,
Летают с тряпкой по окну...
Ах, мне туда бы возвратиться
Сейчас, вот только дверь толкну...
От осознанья невозврата
В пространство детской скорлупы
Я цепенею, словно вата
На подоконнике судьбы.

* * *

На местах начальники правят вкривь и вкось,
На дорогах «чайники» едут на авось.
Депутаты праздные вешают лапшу,
Молодёжь отвязная курит анашу.

Где борец за истины, за права людей,
Где идальго истовый, бравый лицедей,
Чью отвагу песнями славили певцы?
Дон Кихот на пенсии солит огурцы.

* * *

Выпив ночь из синей чашки, жду, когда нальют рассвет.
Тень в смирительной рубашке мой обкрадывает след.
Обернувшись тёплым пледом, обойду притихший сад.
Пахнет горько бабье лето неизбежностью утрат.

Звёзды светят маяками. Может, в небо, за буйки,
Где цветные сны руками ловят божьи рыбаки?
И по лунам, как по рунам, выйти в космос напрямик
По дороге самой трудной, где полёт – последний миг.

Только в доме спит ребёнок. Захожу, скрипят полы.
Не скрипите: сон так тонок! В степь пойду, нарву полынь,
И травою горькой, дикой окурю себя и дом:
Блажь полёта, уходи-ка! Полечу потом, потом...

* * *

Засыплет осень боль моих потерь
Листвой беспечной – яркая округа.
Я знаю, Бог, стена для сильных – дверь,
А я сдаюсь, бороться – та же мука.
Зима придёт, запорошит тетрадь,
Слюду реки, следы осенних слизней.
А завтра, завтра... новые ветра,
А завтра – свет в другой наступит жизни.
Чтоб не горчил степной ночи чифирь,
Льдом подслащу и забелю метелью.
И так уж это важно ль, в самом деле,
Что ближе небо мне, чем бренный мир...

* * *

Прости меня, Небо, за то,
Что часто ропщу я стихами.
Укрывшись от солнца зонтом,
Линую окошко штрихами.
В загаженном дне бытия
Порой не живу – прозябаю.
И лживых словес сладкий яд
За истину я принимаю.
За то, что обиды в горсти
Держу, и отбросить не смею –
Прости меня, Небо, прости
За то, что прощать не умею.

* * *

Неделю моросило беспрестанно,
Как будто дождь привязан был к земле.
Но, наконец, снежок пошёл на раны,
Забинтовал округу на заре.

Ни строчки на моей странице белой,
Который день сама с собой борюсь.
Качаю грусть в душевной колыбели
И выплеснуть на зимний лист боюсь.

* * *

Без тебя я уже не могу,
Привязалась, мой милый, к тебе я.
За тобой и в пургу побегу,
А одна, как ребёнок, робею.

Говорят, это всё не любовь,
Привыкают, мол, просто с годами.
Почему же ревную я вновь,
Если кто-то стоит между нами?

Много было на нашем веку,
Глупых ссор и обид со слезами.
Всё равно без тебя не могу –
Привязалась, как видно, с годами.

* * *

Харуки Мураками, я к вам письмо пишу!
На сердце тяжкий камень, который год ношу.
(Тут муж пошёл налево, но не об этом я,
Зато, как королева, – сама себе судья).
На днях в Инете фото попалось ваше вдруг,
На нём грустны вы что-то, неведомый мой друг...
Вы любите картошку, баранинку с лучком?
А водку под окрошку не пили утречком?
Попробуйте – сшибает. Сама-то я не пью,
На Новый год, бывает, бокал «Suri de mu».
Харуки Мураками, мне вас бы пригласить,
Своими пирогами с капустой угостить.
От вас мне, видит Боже, не надо ничего,
Вы просто так похожи на папу моего.
...Он так любил картошку, баранину с лучком,
Ну да, и под окрошку...

* * *

Последний дождь отчаян –
По снегу мажет тушь.
От осени отчалив,
Нырну под снежный душ.
И по осколкам будней
Босой душой пройдусь,
Держась за солнца бубен,
Как Будды сын – индус.
Под Новый год остыну,
Впустив домой сквозняк,
И сразу с сердца схлынут
Тоска и депресняк.
Отмою душу в вёснах
И стану просто – я –
Наивной, несерьёзной,
Как юбка пёс-тра-я.

_________________________