Евгений

ГОЛУБЕНКО

САКАРТВЕЛО

Сакартвело. Сакартвело…
Плечи гор в наряде белом.
И в шумах речного плача
 Воздух эхом обозначен.

Сакартвело. Сакартвело…
Синь без меры, без предела.
В небе, в озере, во взоре
 Цвет пронзительно лазорев.

Сакартвело. Сакартвело…
Гроздь янтарная созрела.
Чтоб затем парчовой ниткой
 Быть вплетённой в ткань напитка.

Сакартвело. Сакартвело…
Рай для сердца и для тела.
Край, где кормят лунным сыром
 Всех, пришедших в горы с миром.

Сакартвело. Сакартвело…

ТЫ ЛУЧШАЯ

Ты – лучшая, кто б что ни говорил.
Ты самая. Ты рядом, а не где-то.
Не найдено, не создано мерил,
 Которые оспорили бы это.

Я знал иных, но это всё не то,
Не тот костёр, не тот накал и вышкол.
С тобою сердце, будто решето,
 Где каждое отверстие от вспышки.

Пускай сгорю за день, пускай за два,
Но этот миг весомее, чем вечность.
Ничей язык не вправе отругать
 Меня за безрассудство и беспечность.

КВАТРОЧЕНТО

Я пальцами кофейные соски
ощупывал, как скульптор ищет глину
для нового творения. Эскиз
уже готов. Осталось пуповиной
соединить художника и холст,
поэта и перо, смычок и скрипку.
И расплатиться серебром волос
за прежние просчёты и ошибки.
По ручейкам, по струйкам бледных вен
губами брёл от низа, от лодыжек
по миллиметру вверх и вверх, и вверх
к желанной цели. С каждым вдохом ближе
я подбирался. Жар катил на жар.
Мы исходили потом, страстью, стоном,
стараясь обоюдно удержать
 наш млечный путь, уже плывущий лоном.

IMPRESSION

Устав к утру качать качели сна,
Ночь по-кошачьи проползла под дверью,
Позволив дню на пальчиках привстать
И расфуфырить солнечные перья.

Отбросив хлам, сплетённый из дремот,
Дом возрождал охотку к говоренью,
К многоязычью, к ранней спевке нот,
К гульбе и смеху, к слов столпотворенью.

А ты спала… Сон тих был и дразнящ,
И краской дня подчёркнут был умело,
Как будто лёгкий утренний сквозняк
 Румянец солнца напылил на тело.

ПЕЙЗАЖНАЯ ЛИРИКА

Копоть ночи, как моль, шлифовала закат,
Заменив красный вечер бордовым,
Где небесный рубин в миллионы карат
 Тканью сумерек был окантован.

И всё больше и больше теней и темнот
В полуночном порту швартовалось,
Из небес и растений, из грунта и вод
 Вытесняя багровость и алость.

Чернолистыми розами космос расцвёл,
Опьяняя и близи, и дали.
А скопление звёзд, будто полчища пчёл,
 Оседавшую тьму опыляли.

И дождавшись момента, чтоб ветра волна
Прилизала небесную сажу,
Ретушировать вышла толстушка луна
 Полинявшие за день пейзажи.

В ОСЬМОМ ЧАСУ

В осьмом часу, паря с верхов,
Воздушно, кротко, паутинно
На фоне дальнего кармина
 Ночь опускается до мхов.

И, чтобы сумрак остывал,
Вовнутрь, в пространство меж заборов
Ковш смолянистого раствора
 Неспешно месяц подливал.

И в этом чёрном янтаре,
В прозрачных, как витрина, нишах
Прощупывались взглядом крыши
 Домов и складки на коре…

ПОДСЛУШАННОЕ

Разбирая каракулей бред,
Что оставила чаячья стая,
Море птичий бесхитростный след
 По слогам шепеляво читает.

И просеяв сквозь волны песок,
Одичавших в бездействии пляжей,
Море ищет отточенный слог,
 Что проймёт, осенит, взбудоражит.

Не беда, что зелёный прибой
Обновит интонацию к маю,
Всё равно за губастой волной,
 Будто школьник, слова повторяю.

ВЕЛИКИМ

Преддверие… Открыты небеса:
Ни копов, ни заторов, ни запретов.
Земле отдав кресты и телеса,
 По зимнику уходят души к свету.

Вне времени живя, вне суеты,
Когда-то поцелованные Богом,
Вы в смертных побывали и в святых…
 И вот она – последняя дорога.

Полярному сиянию под стать
Над нами, над обычным бренным миром,
Великие, сиять вам и сиять,
 И быть приманкой будущим кумирам.

ПРОЩАЙ

Я тебя не возьму в свой последний полёт,
В седину, в одиночество, в стужу.
Кто любил, тот меня, безусловно, поймёт
 И молчаньем поддержит к тому же.

Я тебя не возьму, по-английски уйдя.
Лишь сочувствие выкажут двери.
Мой задумчивый след смоют слёзы дождя
 И к луне морды вытянут звери.

Я хотел бы тебе «До свиданья» сказать.
Но не будет, не будет возврата.
Мы старались любить и старались прощать,
 От рассвета шагая к закату.

Я тебя не возьму в свой последний полёт…

ИСТИННОЕ

Во время сумасшествия народов,
Когда к призывам разума глухи
Любители садов и огородов,
 Сажусь за стол пропалывать стихи.

И мне плевать на ваши пересуды.
Во тьме маяк ревущ и одинок.
Пусть невозможно, пусть чертовски трудно,
 Но сердце вырабатывает ток.

И я твержу, и лик твердит настенный
Под коим тихо теплится свеча,
Что не пристало отрокам Вселенной
 Ни в палачах ходить, ни в стукачах.

___________________
 © Евгений Голубенко