***

Мне кажется, я виноват пред всеми

Уж тем одним, что жив по мере сил,

И все они, торговцы, фарисеи,

Что для меня так странно обрусели,

Печальны, ибо я их не простил.

В тенях реклам на лежбищах отбросов

Неразличим, как беглая строка,

От крови загустевшей смугло бронзов,

Не алфавит и даже не апостроф,

Я изумлен бессильем языка

Преображать оттенки прежних смыслов,

Людских дурачеств и природных стигм,

Когда рассвет, луга росою сбрызнув,

Идёт по ним, ещё не нов, но сызнов,

И истолкован, и необъясним.

***

Оглохший, как я, от усобиц

Вселенских шумов-покатух,

Скажи мне, свирепый саксонец,

Когда ты попал под каблук

Ублюдков, которых от века

Кормили из жалости лишь?

А ныне регочет нимфетка,

И ты, как обгажен, стоишь – 

Зачем? Кто посмел в тебе сеять

От Шеффилдов до Пасаден

Корректности тухлую стерлядь,

Картавящий постмодерн?

Чего ж ты молчишь? Спародируй,

Как, бюргерства бивший свинью,

Гляжу я на край свой родимый

И Родины не узнаю,

Где каждый судьбой скособочен,

Смешон, как базарный гиньоль,

Совсем как трава у обочин,

Забросан какой-то хернёй.

Но всё это, в общем-то, наше,

И кто здесь хозяин, они ль? 

Нимфеткам – нимфетково, нам же

Собраться б да вычистить гниль.

Вставай-поднимайся, сучонок,

Мы пара, мы два сапога,

От бремени белых и чёрных – 

Вставай и сражайся, пока

Я каждую новую сваю,

Забитую в пасть шакалью,

Люблю ли? Прости, но – не знаю,

Но кажется мне – что люблю.