Ирина ГОРБАНЬ



Странное время и странный исход,
Я за собой наблюдаю и меркну,
Зеркало грохнулось на этажерку,
Вот и осколок от зеркала. Вот

Часть штукатурки осыпалась, но
Не замечаю ни смога, ни пыли,
Вижу, часы на комоде застыли,
Им ведь всегда было не всё равно…

Маятник плавно скользит по руке,
Каплями падая в лоно квартиры,
Плат похоронный до тряпки застиран,
И на дощечки разобран паркет.

Только вода под карнизом жива -
Тянется вниз разрушающей струйкой,
Я протянула б дрожащую руку,
Только боюсь – засосет в жернова

Вечность, которая вечно в чести.
Разве часы не спасут от обстрелов?
Разве напрасно на окнах пестрела
Эта герань? Ей бы только расти.

Много на свете богов и мессий
Много цветов, еще больше «гераней»,
Кактус не мертв, просто чуточку ранен,
Боже, прости. Ты нас только прости.

Окаменелость

Между телом и мозгом – страх остаться калекой,
Между мозгом и небом - жажда выжить в бою,
Вот такая мечта двадцать первого века,
Только я не мечтаю, – я от боли пою.

Тихий стон, как бельканто, улетел в атмосферу,
Голос сиплый на вдохе в горле спазмом застрял,
А сегодня был снег, в декабре самый первый,
Примеряя свой выход к седине января.

Между зимами – вёсны. Их так много осталось
Позади выживаний. Сколько будет потом?
И откуда взялась крыльев старых усталость,
И откуда возникла эта речь с матерком.

Я беру три октавы несусветного мата,
И кричу межреберью: постучи там, внутри!
Вижу, мимо меня маршируют солдаты,
Подхватив мою песню, как победный экстрим.

Мне осталась взамен мозговая атака,
Подреберье застыло, только лёгкий шумок
Покатил по земле и ушел без остатка,
За собой оставляя без домов городок.

Молитва о бабе Зине

То ли чётки в руках, то ли бусы,
То ли шепот её, то ли крик,
Бабе Зине ноябрь улыбнулся,
Лучик света из тучи возник.

С новой силой под шарф проникая,
Обнимает ноябрь холодком,
И наотмашь - колючая капля,
И по нервам - убийственный гром.

Каждый день ощутимей предзимье,
И слышнее снарядов полёт…
Я тихонько шепну бабе Зине,
Пусть еще на земле поживёт.

Пусть погост, от войны ненасытный,
Простоит много лет без неё,
Пусть еще почитает молитвы
С бабой Зиной моё старичьё.

Пусть родные просторы ковыльи,
Словно бабий морщинистый лик,
Под окопы лопатой изрыли,
Превращая дорогу в тупик.

Оберегом, молитвой, крестом ли
Сохранить родниковую стынь…
Баба Зина поёт до истомы
Не убитую «градом» Псалтирь.