«Всё равно они нас проворонят…»

Геннадий КРАСНИКОВ

Поэт, переводчик, публицист, эссеист. Родился в 1951 году в городе Новотроицке Оренбургской области. Окончил факультет журналистики МГУ. Автор книг стихотворений «Птичьи светофоры», «Пока вы любите...», «Крик», «Не убий!..» и других, составГеннадий КРАСНИКОВтель поэтических сборников и антологий. Лауреат премий имени М. Горького, имени Б. Полевого, Большой литературной премии, премий имени К.Д. Бальмонта, имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Статьи и эссе, а также публицистика по вопросам литературы, культурософии, истории публикуются в федеральных изданиях.

* * *
                         Вере и Вадиму Крейдам
Ещё в календарях
    и праздники нередки,
ещё небесный гром гремит,
                                 а не громит,
и первый жёлтый лист,
             слетевший с летней ветки,
нам ни о чём с тобой ещё не говорит.

Ещё мы говорим, прощаясь:
                           «До свиданья!..»,
ещё торопим дней весёлую гурьбу,
но с каждым днём уже
                  скромнее ожиданья,
пора учиться нам благодарить судьбу.

Люблю, когда в сентябрь, шумя,
                                      идут деревья
и листья тянет ввысь метелью золотой,
как будто наших душ небесное кочевье
нам кто-то приоткрыл
                        над вечной суетой.

* * *
Ученье – свет, а неученье – тьма!..
Давным-давно известна мудрость эта,
но свет не тронет сердца и ума
без тех, кого зову я – Люди Света!..

Я говорю о вас – Учителя!..
Подобно вам, не зря же, в бескорыстье,
опять берёзы, клёны, тополя
роняют щедро золотые листья.

Мы сохраним тот золотой запас,
полученный в младые наши лéта,
Любимые!.. Я говорю о вас,
кто дарит Свет,
               чьё имя – Люди Света!

Ремесло
Ремесло –
это только весло,
это только строка,
это только рука,
а нужна – река,
а в реке – облака…

Ремесло –
это только число,
и в конце – готовый ответ,
а ответа нет…

Рукописи не горят
Не Гоголь рукопись сжигает,
а рукопись сжигает Гоголя.

* * *
О наших грехах и ошибках
каких-нибудь несколько строк
в суровых небесных подшивках
отыщут в назначенный срок.

Припомнят такие детали, –
хоть падай, хоть стой, но и всё ж –
не скажешь, что оклеветали,
что всё это наглая ложь…

Простясь у последней границы,
твой ангел тебе прошептал:
«Я вырвал бы эти страницы,
но ты мне всё время мешал…»

* * *
На каждый разбившийся
                     поезд и самолёт,
на каждый «Титаник»
                 в любой точке мира,
всегда опоздавший счастливчик
                                      найдётся и тот,
кому не достался
                        последний билет пассажира…

Куда же мы едем,
               куда же летим и плывём,
спеша обогнать, оттолкнуть,
                     отодвинуть друг дружку,
и гибнем в бессмысленном этом
                                   стремленье своём
за новую плюшку,
                         за медную, в общем, полушку?

Но, может, и те,
          кто успел или не опоздал,
счастливыми были впервые
                        за миг до крушенья,
кого-то согрел напоследок
                             презренный металл,
а кто-то успел попросить
                                 у кого-то прощенья…

* * *
«…Кто там летит во мгле
 от звезды к звезде,
локтем подвинув облако невзначай?..»
 Александр Щуплов

Памяти Александра Стручкова

Осень поколенья наступает,
с золотого древа наших лет,
словно листья, души облетают,
тает в небе их прощальный след.

В эти годы ни к чему рыданья,
как сказал Есенин: подожди, –
«Предназначенное расставанье
обещает встречу впереди!..»

Но всё чаще об одном печалюсь,
глядя за последний окоём, –
в этой жизни редко мы встречались,
может, там – договорим, допьём?

И от райского пьянея луга,
о земных дорогах загрустим,
и тогда обнимем мы друг друга,
и поймём, и примем, и простим.

* * *
В том и грусть, понимаешь ли,
                                           в том и суть,
не поделаешь с этим,
                  видишь ли, ничего –
не возьмёшь адвоката с собою
                                      на Страшный суд,
место в лодке Харона на одного.

У Харона карман от обулов
                                 трещит по швам,
«Не положено!..» – говорит он,
                                       закон блюдя,
у него «нет местов», «нельзя!..» –
                                         говорит он вам,
но зато прокуроров полна ладья.

Библия
Она никуда не спешит –
словно небесный над нами Храм,
эта Книга принадлежит
всем народам и временам.

* * *
Шум и гам на чужом карнавале,
старикам Новый год, как всегда, –
просигналит в окно: «Вызывали? –
Вам – куда?..»

И покуда оркестрик играет –
путеводная меркнет звезда,
то ли в мёрзлое небо вмерзает,
то ли просто она догорает,
отвечая за нас: «В никуда…»

* * *
Ирреальностью сна, немотой забытья
кто там тенью полнеба закрыл?
Это тёмные птицы из небытия
от Москвы и до самых Курил...

Перелётные, те улетают на юг
пережить-переждать холода,
ну а тёмные эти немыслимый крюк
для чего совершили сюда?

Может, сбились с пути,
                     перепутали сон,
времена перепутать могли
или, может быть,
        смертный услышали стон
над бескрайностью русской земли?

Над седым чернобылом
                         пустых деревень,
на дворцах золотого литья –
кто не видит их грозную вещую тень,
недостоин и птиц бытия.

* * *
От новостей катастрофических,
от мыслей апокалиптических,
                вот-вот свихнётся белый свет,
и от ночей ополнолуненных,
и от речей ополоумненных –
                      уже нигде защиты нет.

Назвались неучи учёными,
а белыми назвались чёрные,
                    черня других со всех сторон,
попёрли серые и средние,
и стали первыми последние,
                и первых вышвырнули вон!..

Устами подлыми и хитрыми
то лжехристы, то лжедимитрии
                      морочат нас... А между тем –
история скрипит и тянется,
кто был никем, тот и останется
                          в грязи и золоте – никем.

* * *
Отпевали тебя, голосили,
хоронили и ночью и днём!..
Я с тобой не прощаюсь, Россия,
ты жива! Мы ещё поживём.

Сколько их!.. Отвернись и не слушай!
Пусть толкут в своей ступе враньё,
вьются плакальщики и кликуши,
словно коршуны и вороньё.

Пусть морочат, пророчат, клевещут,
пусть пугают погибелью нас,
эти бесы невольно трепещут
даже в самый твой сумрачный час.

Есть плечо у тебя – развернуться!
Есть душа золотая в груди.
Есть простор у тебя – оглянуться,
что там в прошлом и что впереди!..

То звенишь серебром родниковым,
то поёшь во зелёных лугах,
то крестьянка в платке васильковом,
то боярыня в белых снегах...

И такую ли песню хоронят?
Над такою судьбою галдят?
Всё равно они нас проворонят,
только возле виска пролетят!

«Всё равно они нас проворонят…» / Литературная газета (lgz.ru)