И канул век, и начался другой…

Борис ЭХТИН

Краткая творческая биография:
 
Русский писатель, поэт, журналист, литературный критик.
Член Союза писателей Северной Америки.
Главный редактор литературного интернет-журнала TERANTELLA.
Лауреат международной литературной премии имени Марка Твена (2024).
Номинант национальной премии «Поэт года» (2024). 
В качестве журналиста сделал несколько интервью с российскими и зарубежными литераторами, среди которых известные поэты В.Ф. Кирюшин, А.Ю. Аврутин, Д.Б.Воденников и Г.Б.Таланова.
 Публикации: Литературно-художественный журнал «Новая Немига Литературная», 
 Чуть более подробно обо мне по этой ссылке: https://cyclowiki.org/wiki/Борис_Евгеньевич_Эхтин
 


И канул век, и начался другой…
 
О России
 
Нет, не приезжий я, и я не эмигрант.
Тебе, страна моя, отдам я свой талант.
В тебе родился, полюбил, и вот живу.
В твоих просторах я, как многие, умру.
 
Моя Россия, свет в окне и в небе мгла.
Ну кто не знает в ней, как жизнь в ней тяжела?
Кто не ругал её, и кто не восторгался?
Её величием ну кто не упивался?
 
Вот так и я, порою, сам уже не сам.
То злюсь, то снова восхищаюсь я тобою.
Но всё равно останусь я к своим слезам
С твоей широкой и прославленной душою!
 
Видение
 
Мелькают как призраки, как силуэты,
банкиры, собаки, бродяги, поэты,
как в психоделическом замкнутом мире,
как будто в булгаковской странной квартире.
 
Они до сих пор улыбаются, впрочем,
и правды узнать им, увы, не дано,
что в этом районе, районе рабочем,
остаться навеки им всем суждено.
 
Не дано мне увидеть глазами поэта в Нью-Йорке
 
Не дано мне увидеть глазами поэта в Нью-Йорке,
Я в Сибири теперь, я устал и сижу на коробке,
Почему так случилось, спросите об этом у Бога,
Отражается в луже судьба, а совсем не дорога,
 
Я дарю себе время опять, как подарок на свадьбу,
И мечтаю построить не дом, а большую усадьбу,
Выползает на свет не паук, а сплошные дилеммы,
Ты задавишь его, но останутся те же проблемы,
 
Ты расстроишься, если увидишь себя на рассвете,
Но не где-то в тепле, а в окопе и бронежилете,
Зазвучала сирена, и слёзы в глазах крокодила,
Я не должен кричать, ведь удача ко мне приходила,
 
Если можно спасти, то спасайте, людей берегите,
Если было за что, то, друзья, вы меня уж простите,
Я рожденный в России поляк, и бегу за толпой,
Закрываются двери автобуса, я здесь чужой,
 
Так и буду сидеть до утра я на старой коробке,
Все равно я не стану как тот, кто скончался в Нью-Йорке.
Может, стоит напиться и выкурить блок сигарет?
Может, рано ещё! Подсказал мне из шкафа скелет.
 
Так время пожирает человека
 
Всё думаю, как время безразлично
Несёт в потоке нас куда-то в рай,
Но плакать я не буду, неприлично,
Хотя эмоций будто через край.
 
Печально всё, недолго и нечестно,
Фрагментами живём, а дальше тьма,
Смеяться вроде тоже неуместно,
Ведь знаю, будет вечная зима.
 
Мгновенно пролетит ещё полвека,
Забрав в свою пучину и меня,
Так время пожирает человека,
Так льдина быстро тает у огня.
 
И вот... Из памяти моей я достаю
 
И вот... Из памяти моей я достаю,
Поочерёдно перемешивая факты,
То веру в Бога, то с Калигулой контракты,
Воспоминания, как был я на краю.
 
Как я в секундах был от смерти, уплывая
От носа катера, летящего во тьму,
И как на это всё испуганно взирая,
Смотрели близкие, застыв на берегу.
 
Как я послушно бегал на футбольном поле,
Чтоб воплотить мечту упрямого отца,
И как потом я стал поэтом поневоле,
Тщеславьем движимый каким-то без конца.
 
И как смиренно я искал, не зная даже,
Ни где искать, ни где найти, ни кто мой друг,
И как болел, поняв, что совесть на продаже
И подлецов полным-полно у нас вокруг.
 
Взрослел и думал, в эти дебри пробираясь,
Что называется, учился просто жить,
И как порой, чистосердечно улыбаясь,
Мечтал шедевр или чудо сотворить.
 
ЛИРИЧЕСКАЯ ОСЕНЬ
 
По лесу неспешно иду, ощущая прохладу,
И слушаю звук тишины над застывшей землёй,
С печалью готовят деревья себя к снегопаду,
Покрытые сверху усталой вечерней зарёй.
 
И видится мне совершенной богиня-природа,
Она вдохновляет и манит своей красотой,
И будто в масштабах вселенной такая свобода
Напомнит теперь мне тихонько о встрече с тобой,
 
О первом желании, первом волнении сердца,
Влюблённости той, что бывает один только раз.
О, как бы хотел у костра я сегодня согреться
Напротив твоих голубых и сверкающих глаз.
 
***
Кричат перелётные птицы устами поэта,
Любовь обретает божественный свой ореол,
И краски становятся ярче, и улицы лета,
И греет нам сердце до боли известный глагол.
Но может и быть по-другому на этой планете,
И взрыв среди ясного неба откроет глаза,
И можно увидеть на собственном автопортрете,
Как катится вниз одинокого сердца слеза.
В камине сгорают остатки вчерашнего века,
И льётся по трубам в квартире морская вода,
И нету печальней на свете того человека,
Кого выгоняют из дома... И навсегда.
                                                            
***
Взметнулся порывистый ветер в ночном переулке,
Срывая одежду с верёвок соседних домов.
Лежит моя молодость нежно в зелёной шкатулке,
Где фото пылятся мои среди сотен стихов.
 
Я помню ту жизнь, улетевшую будто бы в пропасть,
То дивное время друзей и моей простоты.
Хотел бы сейчас ощутить я ту самую робость,
Но я ощущаю лишь холод и страх темноты.
 
***
Обычное утро, аллея и сонный прохожий.
Трамвай ускользает от взгляда в осеннем тумане.
И я приунывший и сам на себя не похожий
Нащупал железную мелочь в мохнатом кармане.
 
Настигло тяжелое время и сильной рукою,
Желает меня погубить в красоте сентября.
Но я не умру и поверь мне, однажды с тобою
Мы встретимся где-нибудь снова в огнях янтаря.
 
***
И канул век, и начался другой.
Не изменился ты, поэт и человек.
По-прежнему ты жертвуешь собой,
Не чувствуя отяжелевших век.
 
Всё так же увлечён ты этим делом,
Всё те же ты используешь слова.
За рифмой следуешь ты следом,
Заложник своего же волшебства.
  
ВЕРЛИБРЫ
 
Замысловатые, странные,
Понятные только искусствоведам и автору
Эти картины Дали.
Но погоди,
Я по ним вижу будущее,
Ползущее, как на картине с часами,
Оно уже с нами.
 
***
Полоса препятствия.
Я на радостях
постараюсь не ударить в грязь лицом.
Прохожие, как всегда, спешат.
Не буду мешать.
Возвращаюсь в квартиру.
Здесь вселенная сойдется в поэме классика.
Не за-ради экспансии отсылаю стихи свои к Богу в редакцию.
Пусть восторгается, ненавидит.
Творил, потому что не было выбора.
Строка эпитафию выдала.
Есть ключи и от ящика, где хранилась Пандора.
Но я не открою.
 
***
Выщербленные лестницы как поток сознания.
От такого любой взбесится.
Вы его знали...
Восемьдесят седьмой,
век двадцатый,
Швеция,
ликование на лице,
премия,
и богат он.
 
***
Болезнь наступает,
приходится жить по ту сторону радости,
здоровье в пасти у крокодила,
лечение... иногда помогает...
Немота и отчаяние не заставят меня замолчать,
я здесь и опять... и вот,
вечная молодость часто глупа,
а старость, наоборот, умна и дряхлеет,
опыт бесценен, но я не скажу про себя, что я гений,
не придумаю Гамлета перед падением,
я блуждаю во сне где-то там за Серебрянным веком,
но немеет рука, когда пишет об этом,
и тускнеет строка,
змеиный укус или божья искра,
чем объяснить этот взлет,
в котором рукоплескает поэту обычный народ?
Я на Венере играю в гольф,
хотите со мной?
 
***
У меня нервный тик с утра,
Всё некстати,
Как червь на лопате,
В облачной вате поэта Бородина,
Опаздываю на поезд,
Уродец на фото грозит мне пальцем,
Непонятно что ищу в телефоне,
Машина заглохла,
Таксист ноет,
Пробка...
Закон подлости застал меня на улице Ленина,
Вовремя не приедем...
 
***
Это больше, чем бунт,
я бы сказал, цунами.
Я на крыше какого-то здания, 
слушаю Скрябина.
Это немодно, но становится легче.
Рукопись в печке.
Вечность для человека всего лишь слово.
От живого останется память,
от мертвого — пепел
и ветер, который будет нести его в степи.
 
***
Траектория в пропасть.
Кости на дне.
Я падаю, улыбаясь.
Победа в глазах.
Подступает и гаснет страх.
Я в сказочном фильме.
Не «Хроники Риддика».
Нечто иное на экране невидимом.
Это лучшее перед последним рассветом.
Я здесь.
До свидания.
Этот сон навсегда.
 
***