Тамара Гордиенко Севастополь


И опять до утра сочиняем стихи.
Сердце строки уже не вмещает.
А Господь нас за тяжкие наши грехи
Милосердно и мудро прощает.

Дерзкой кистью кидаем мазки на холсты,
Видом плоти толпу совращая,
А Господь с запредельной своей высоты
Видит всё и грехи нам прощает.

Этой мукой живя, эти ноты любя,
Вдохновенье в полет превращая,
Мы терзаем рояль, мы уходим в себя,
А Господь этот грех нам прощает.

Мы - шуты, лицедеи, мы ярко горим,
Словно факелы, тьму освещая.
Над ареной, над сценой, над миром парим.
А Господь терпеливо прощает.

Нам, возможно, придется уйти раньше всех,
Но бессмертье стоит за порогом.
Ибо творчество – это единственный грех,
Поощряемый Господом Богом.

* * *
Тамара – грузинское имя
Прельстило родителей чем?
В нём словно камнями крутыми
Играет картавый ручей.

Ходила – бывают курьёзы? –
Тонка, смуглолица, строга.
И толстые чёрные косы
Стегали меня по ногам.

А голос какой уродился!
За этот божественный дар
Едва ведь на мне не женился
Заезжий тбилисец Нодар.

И зрелость пришла, и усталость,
И юность покрылась золой.
Уже ничего не осталось
Во мне от грузинки былой.

Есть только грузинское имя –
(Прельстило родителей чем?)
В нём словно камнями крутыми
Играет картавый ручей.

В нём вихрь искромётной лезгинки
И взгляд, как кинжал из-под век.
В нём профиль великой грузинки,
Прославившей Картли навек.

В нём смех. В нём веселье искрится.
В нём женственность.
Как ни крути,
Живу я в долгу у царицы.
Попробуй тот долг оплати.

* * *
Мой южный город! Ветром, зноем, морем
Он с детства мои корни напитал.
Мне люб тот город – с синевой во взоре,
Где пахнет теплым суриком металл,

Где с солнцем соревнуется медяшка,
Играет шторм то «Яблочко», то блюз,
Где в юности носила я тельняшку,
Как самую нарядную из блуз,

Где от прибоя парапеты мокнут,
Когда ты по Приморскому идешь,
Где так – до синевы! – промыты окна,
Что веришь: море мыло их – не дождь,

Где бронзовый Тотлебен, чуть сутулясь,
На гордые взирает корабли,
Где самую красивую из улиц
Большой Морской любовно нарекли.