Юрий Лебедь (1942-2022)


* * *

В обнимку с правдой нагло ходит ложь.
И только время – самый умный сканер.
Как высоту на горло не возьмёшь,
так не докажешь правду кулаками.

А помыслы благи и высоки.
Пусть на сердцах лежит давненько иней,
мы тянем к подбородку кулаки.
А истина опять посередине.

* * *

Все мы ходим под солнцем,
а значит, под Богом.
Он разум нам дал,
подарил телеса.
И выбрать позволил
жену и дорогу,
дорогу, какая
ведёт в небеса.

Но труден тот путь,
словно муки Тантала,
заманчив,
как тысячи песен сирен…
И сколько б не жил –
всё равно будет мало,
ведь нам ничего
не предложат взамен.

И если не ангелы встретят,
так черти.
Такое придумают –
только держись.
Печально, но жизнь
не бывает без смерти,
а смерть – это просто
расплата за жизнь.

* * *

За спиною – приглушенный смех.
Значит, что-то сделал не так…
Снова в небо взмывает снег,
снова бьются сердца не в такт.

Отстучали любовный ритм,
а теперь с каждой встречей – сбой…
Под ногами земля не горит –
мирно мы разошлись с тобой.

Разорвали порочный круг.
Не спасли нас цветные сны…
Лишь пожатья дрожащих рук,
как признанье былой вины.

* * *

Осень – время красивых,
но всё же потерь…
Осень – время чудес,
что на грани безумства.
Но однажды тобой
для меня незакрытая дверь
станет самым высоким
закрытым искусством.

* * *

Планета наша – карусель.
Скрипит на всех землян в обиде.
Она похожа на обитель –
Вход всем открыт и насовсем.

Внутри – сплошная круговерть,
Смешны сюрпризные капризы.
И ненадёжны так карнизы,
Что даже страшно вверх смотреть.

Как прежде, паразитна власть,
Людская суть теряет цену.
Театр с давно прогнившей сценой,
Что невозможно не упасть.

Планета – мавзолей земной.
Точнее – братская могила…
Я помню: Бога мать молила
Чуть-чуть быть ласковей со мной.

Чтоб научил, как не пропасть,
Предпочитал нахальству робость,
Чтоб не умел бездарным хлопать,
И отдавать любил – не красть.

…Смешон театр. От милых дам
Ушли вчерашние мужчины.
А реквизит весь растащили,
На всякий случай, по домам.

Что командирские чины,
Коль все разгаданы секреты?
…Скрипит ось матушки-планеты,
Да недосуг её чинить.

В кинозале

Я не знаю, что сегодня ближе –
Ложь или забытые мечты?
Не тобою – случаем обижен:
На другого посмотрела ты.

Вроде мелочь. Только неприятно.
Злой мираж – открытое окно…
Но любовью, верностью и мятой
Пахнет довоенное кино.

Судьбы закольцованы, как в «Цирке»…
Выпрыгнул я вдруг из той поры…
И встречает мамка сына в цинке –
Короля дворовой детворы.

Боже, как она взывает к звёздам,
Господа, как идола, кляня…
Потому что сразу стало поздно
Истину, как исповедь, принять.

На экране крутит киноплёнка
Черно-белый благодатный дар…
Прижимает к сердцу негритёнка
Временем затёртая звезда.

Поэзия


Поэзия – смертельная болезнь…

Екатерина Квитницкая

Поэзия – лекарство для любви.
И от любви – не колдовство – лекарство.
Поэзия – страна. Точнее, царство,
Где Вера в Спас, который на крови.

Поэзия – как первый поцелуй.
И как причал. Единственный, последний…
Невесты наши – это чудо-ведьмы,
А мы – все скрипы заржавевших струн.

Поэзия – заразная болезнь.
Она – как лесть, издёрганные нервы.
Она и к небесам взмывает первой,
И чёрную предсказывает весть...

Поэзия – спасение и яд.
Беду рифмует – душу сходу настежь!
Похожая на пошленькое «нате!»,
Но всех врагов не ставь в расстрельный ряд.

Поэзия – тщеславная болезнь.
Чуть вознеси – и завтра псевдогений
Вчера родился. Множество есть мнений
На этот счёт. Но и болезнь здесь есть.

Поэзия – когда на свете всё
Твое неразделимое богатство.
И за любовь готов отдать полцарства,
Да что там пол! Все царствие своё!

Поэзия – когда нет ничего,
Когда ни с кем делиться просто нечем…
И беды-звёзды падают на плечи,
И не догнать последний свой вагон.

* * *

Давай с тобою просто помолчим...
Ассоль сегодня не дождётся Грея.
Мы оба – как погасшие лучи,
которые, увы, давно не греют.

Остывший чай не пахнет чабрецом,
и не трещит камин, а скупо тлеет…
И ты своё красивое лицо
привычно прячешь в маминых коленях.

Я проверял: нет истины в вине.
Я без вины был часто виноватым…
И свет всю ночь горел в моем окне,
чтоб до рассвета не было заката.

Давай с тобою просто помолчим.
Для объяснений время перезрело…
Саврасовские первые грачи
с картины на деревья пересели.

* * *

Нам выпало немало на двоих –
Познанье счастья,
Отчужденья горечь.
…Я сделаю вино
Из слёз твоих.
Мы в нем утопим
Будущее горе.

И я тебя обидеть не смогу –
Ни ревностью
Слепой,
Ни колким словом.
…Глазастые ромашки на лугу
В венок для милой
Заплестись готовы.

* * *

Век для планеты – меньше, чем ничто.
И, словно в детстве, жадно смотрим в небо...
Мы научились подставлять плечо,
На сто частей делить краюху хлеба.

Не забывать расстрелянный полёт,
Подпиленные струны Паганини…
История, как мать, она не врёт,
Как плохо бы о ней не говорили.

История есть правда и народ.
Придумать можно ей другое имя.
Но все-таки крестовым был поход,
И разрывал Спартак оковы Рима!

Не спрашивая, чья на то вина,
И кто себе назло могилу роет,
За жизнь была священная война,
И были в ней свои антигерои.

И надо бы сменить на милость злость,
И надо бы – от правды не убудет...
И всё-таки, что б в жизни не стряслось,
Всегда опорой будут только люди.

И снова каруселит голова,
И рядом вновь кричат: «Судью на мыло!»,
И музыкой становятся слова...
И в мире ничего не изменилось.

И падает такой же белый снег,
И так же юны павшие солдаты…
Гагарин улыбается во сне,
Глухой Бетховен слушает сонату.

* * *

…Мне не перестроиться уже,
Не поставить раньше срока точку.
Испытания выпали душе
на любовь, порядочность и прочность.

И она умеет неспроста
Отбивать обиды, ложь и камни…
Мир спасёт, увы, не красота.
Доброта. Но та, что с кулаками.

* * *

Я не выброшу белый флаг,
О пощаде не взвою ни разу.
Мое сердце – мой левый фланг.
Ну а правый, конечно, разум.

Если надо, месяц согну,
Для старухи корыто склею…
Я, наверно, люблю страну,
Если так за нее болею.