От границы мы Землю вертели назад -
Было дело сначала.
Но обратно её закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
Наконец-то нам дали приказ наступать,
Отбирать наши пяди и крохи!
Но мы помним, как солнце отправилось вспять
И едва не зашло на востоке.
Мы не меряем Землю шагами,
Понапрасну цветы теребя, -
Мы толкаем её сапогами:
От себя, от себя!
И от ветра с востока пригнулись стога,
Жмётся к скалам отара -
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
Не пугайтесь, когда не на месте закат:
Судный день — это сказки для старших.
Просто Землю вращают куда захотят
Наши сменные роты на марше.
Мы ползём, бугорки обнимаем,
Кочки тискаем — зло, не любя,
И коленями Землю толкаем -
От себя, от себя!
Здесь никто б не нашёл — даже если б хотел -
Руки кверху поднявших.
Всем живым — ощутимая польза от тел:
Как прикрытье используем павших.
Этот глупый свинец всех ли сразу найдет?
Где настигнет — в упор или с тыла?
Кто-то там впереди навалился на дот -
И Земля на мгновенье застыла.
Я ступни свои сзади оставил -
Мимоходом по мёртвым скорбя,
Шар земной я вращаю локтями -
От себя, от себя!
Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
Принял пулю на вдохе.
Но на запад, на запад ползет батальон,
Чтобы солнце взошло на востоке.
Животом — по грязи, дышим смрадом болот,
Но глаза закрываем на запах.
Нынче по небу солнце нормально идёт,
Потому что мы рвёмся на запад.
Руки, ноги на месте ли, нет ли,
Как на свадьбе, росу пригубя,
Землю тянем зубами за стебли -
На себя! От себя!
Благодарю вас.
Дорогие друзья! Я уже могу так сказать — "дорогие друзья", — потому что сегодня уже третье выступление в вашем городе, вот, и здесь так хорошо принимали, что уже можно вас называть друзьями. Теперь я хочу несколько слов — всё-таки чуть-чуть о своей работе. А то получилось так, что вышел человек, как чёрт из бутылки, вдруг запел, даже не представился. Одним словом, так. Я работаю в Москве, в Московском Театре на Таганке. Московский Театр на Таганке — это один из самых молодых коллективов в Москве, мы организовались четырнадцать лет тому назад. Несмотря на то, что мы существуем так недавно, мы ездили уже очень много. Очень много ездили по стране, были в различных республиках, были и за рубежом. Не так давно, всего месяц назад, мы вернулись из поездки в Париж, в которую мы возили четыре спектакля нашего театра. Мы получили в позапрошлом году Гранд При на фестивале в Югославии, в Белграде — на фестивале "Битеф". И получили эту первую премию за спектакль "Гамлет", в котором я играю роль Гамлета, что мне, значит, особенно приятно.
Театр этот, Театр на Таганке, — очень популярный коллектив в Москве, и секрет этой популярности... Ну, тому есть много причин, но одна из главных причин, на мой взгляд, — что в нашем... в нашем театре очень много используется песен, музыки, стихов — одним словом, там много присутствует поэзии. Мы сделали спектакли, поэтические спектакли по Пушкину, по Маяковскому, сделали спектакль на стихах Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко, есть у нас спектакль Есенина — драматическая поэма "Пугачев". И есть один из самых любимых мною спектаклей в этом театре — это спектакль "Павшие и живые", пьеса, которую написали мы сами, и сами её играем у нас в театре. Пьеса эта — о поэтах и писателях, которые участвовали в Великой Отечественной войне. Одни из них погибли, других догнали старые раны, и они погибли позже, после войны, третьи живы до сих пор, но на их творчестве лежит печать военных лет. Мы взяли эти стихи, и я написал несколько песен для этого спектакля, которые сейчас хочу вам показать. Мы просто хотим с моим другом, актёром нашего театра Иваном Бортником, с которым я играю во многих наших спектаклях, показать вам фрагмент из этого представления — "Павшие и живые", — в котором будут и стихи, и песни. Итак:
По Москве...
В сороковых годах по Москве бродило множество молодых поэтов. Мало кто из них успел тогда напечатать свои стихи, но московское студенчество, аудитория строгая и живая, знало их хорошо. Тогда-то и появился термин "поколение сорокового года".
БОРТНИК:
Сороковые, роковые,
.....................................
А мы такие молодые!
ВЫСОЦКИЙ:
Я вам мозги не пудрю -
Уже не тот завод:
В меня стрелял поутру
Из ружей целый взвод.
За что мне эта злая,
Нелепая стезя,
Не то чтобы не знаю, -
Рассказывать нельзя.
Мой командир меня почти что спас,
Но кто-то на расстреле настоял -
И взвод отлично выполнил приказ...
Но был один, который не стрелял.
Судьба моя лихая
Давно наперекос:
Однажды "языка" я
Добыл, да не донёс, -
И странный тип Суэтин,
Неутомимый наш,
Ещё тогда приметил
И взял на карандаш.
Он выволок на свет и приволок
Подколотый, подшитый матерьял -
Никто поделать ничего не смог...
Нет, смог один — который не стрелял.
Рука упала в пропасть
С дурацким звуком: "Пли!" -
И залп мне выдал пропуск
В ту сторону земли.
Но слышу: "Жив, зараза!
Тащите в медсанбат.
Расстреливать два раза
Уставы не велят".
А врач потом всё цокал языком
И, удивляясь, пули удалял.
А я в бреду беседовал тайком
С тем пареньком, который не стрелял.
Я раны, как собака,
Лизал, а не лечил.
В госпиталях, однако,
В большом почёте был.
Ходил в меня влюблённый
Весь слабый женский пол:
"Эй ты, недострелённый!
Давай-ка на укол!"
Наш батальон геройствовал в Крыму,
И я туда глюкозу посылал,
Чтоб было слаще воевать ему.
Кому? Тому, который не стрелял.
Я пил чаёк из блюдца,
Со спиртиком бывал...
Мне не пришлось загнуться -
И я довоевал.
В свой полк определили.
"Воюй! — сказал комбат. -
А что не дострелили -
Так я, брат, даже рад".
Я тоже рад был... Но, присев у пня,
Я выл белугой и судьбину клял:
Немецкий снайпер дострелил меня,
Убив того, который не стрелял.
БОРТНИК:
Давайте после драки
....................................
Во здравие живых!
ВЫСОЦКИЙ:
На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают, -
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче — гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов...
Но разве от этого легче?!
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?!
Я не очень люблю, когда мои песни исполняют другие певцы, эстрадные. И совсем не потому, что это они делают хуже — наоборот, они это делают лучше, потому что они учатся в консерваториях, они обладают вокальными данными... Они учатся, они профессионалы и т.д. Они споют хорошо. Но — не так. Потому что, на мой взгляд, между авторской и эстрадной песней существует большая разница. Потому что эстрадная песня предполагает наличие нескольких авторов сразу.
А именно: поэт — автор текста, композитор — автор музыки, интерпретатор — певец, который вам поёт. Всегда есть большой оркестр сзади, всегда есть смена номеров, всё время меняется свет — вот вы увидите, когда будет ансамбль. Это всегда зрелище, и прежде всего — зрелище. И это раз и навсегда сделано, очень крепко, оркестр звучит мощно, всегда в одном ритме. Никаких новостей особенных от эстрадной песни вы ждать не можете. И обратите внимание: никому не приходит в голову, например, взять и принести магнитофон на обычный эстрадный концерт для того, чтобы записать певца. Потому что, когда уйдёт зрелище, когда уйдёт вот сцена, уйдёт вот эта перемена света, номера, там, акробаты и т.д., то очень во многом эстрадная песня проиграет. По очень простой причине: потому что довольно часто — слишком часто — мало обращают внимания в эстрадной песне на тексты. Ну, иногда слушаешь такое, что просто, ну... уши вянут. А иногда — никакой информации. В наш век — когда и телевидение, и радио, и телефоны, и сплетни, и Бог знает что, вот — и вдруг когда с... И вдруг, когда слышишь песню, в которой примерно такой текст: "На тебе сошёлся клином белый свет, на тебе сошёлся клином белый свет, на тебе сошёлся клином белый свет, и мелькнул за поворотом санный след", думаешь: ну ч.. Ну и что, в общем? А автора — два там. В общем, я думаю, что мало, конечно, надо было бы четырёх... Вот, и подобных... примеров тому много очень.
Я люблю эстрадные песни, написанные хорошими поэтами. Есть удивительные песни на эстраде. Но очень много вот таких — в которых основной упор делается на мелодию, на звучание оркестра.
Вот, ну а авторская песня, на мой взгляд, не то, что имеет преимущество, но отличается тем, что мы сами всё делаем. А именно: я пишу всё, и музыку, и стихи, и делаю это одновременно. Никогда в отрыве. Не бывает так, что я сначала написал текст, потом взял да написал музыку, или наоборот. Я работаю ночью, беру маленький магнитофончик... Если мне пришла какая-нибудь идея, или строка, или четверостишие, я тут же пытаюсь с гитарой попробовать найти хотя бы ритмическую музыкальную основу. И если вдруг получается — ты задумал написать что-нибудь серьёзное, а музыка на эту строку ложится, там, шуточная, игривая, более весёлая, то ты возьмёшь — и эту серьёзную тему разработаешь в шуточном ключе. Бывает и наоборот. Больше того, когда я вот уже выхожу сюда, на зрительный зал, видите — я нарочно прошу зажечь свет, чтобы видеть ваши глаза. Потому что поддержки нету оркестровой — есть только гитара, есть ваши глаза и есть то, что я вам хочу рассказать. Поэтому всегда хочется видеть глаза и чувствовать настроение, которое в зрительном зале. И в зависимости от этого настроения — я же ведь сам хозяин — я могу её спеть быстрее, медленнее, придать другую окраску. Потом, мои слова — глядишь, какое-нибудь выкину, какое-нибудь вставлю. Чего хочу, то и делаю, верно? Мои слова. Ну, вот.
Ну, и ещё всегда... Я знаю, что очень многие люди записывают на эстрадных... то есть на этих вот выступлениях записывают песни и уносят их к себе домой, чтоб ещё раз послушать — а что же он там имел в виду, что он хотел сказать... Одним словом, берут нас к себе в гости. Мы там себя очень хорошо чувствуем, существуя в виде магнитофонных лент. Вот. Ну, а всегда хорошо встречаться с друзьями дома, правда? Конечно, лучше за столом, я, там, понимаю — потому что после второй-третьей, как говорится, все друг друга любят, с удовольствием слушают, ведут диалоги...
Одним словом, обстановка замечательная дома между друзьями. Вот и я хотел бы, чтобы у нас с вами была такая сегодня обстановка. Поэтому — я знаю, что диалога-то не получится, вы пришли за песнями — но если что-то захочется, вы спросите, пожалуйста. Спросите, я с удовольствием отвечу. Лучше, если не из личной жизни — там, сколько раз женат, разведён, на ком, когда и где живёшь, — а вот лучше, если о творчестве какие-то вопросы. Я с удовольствием отвечу, что я собираюсь делать, и т.д., и т.д.
Итак, сделав такое глубокомысленное вступление, я утверждаю, что обе... оба эти жанра песни могут существовать на эстраде на равных... Но я всё-таки делаю исключения. И иногда своим братьям — драматическим актёрам я всё-таки даю петь, значит, свои песни. И вот не так давно в спектакль Московского театра Сатиры "Последний парад" я отдал песню, которую спел известный вам всем артист, замечательный артист, которого фамилия Анатолий Папанов. Он сначала, правда, всё время просил меня, чтобы я учил его, как надо петь. Он говорит: "Я хочу, как ты". Ну, я его, там, поучил, поучил... Он пытался, там, выпивать, курить, срывать голос, но ничего у него не получилось, он остался при своём. А голос такой... Его не сделаешь, он у меня был с малолетства такой. Я ещё когда совсем был пацаном — читал стихи, и все кругом говорили: "Надо же, какой маленький, а уже как пьёт!" Так что... Вот, одним словом, мы договорились на том, что "Вы пойте, как..., Толя, как вы, потому что у вас достаточно яркая индивидуальность". Он это спел очень хорошо. А я потом эту песню записал на пластинку. Песня эта называется "Утренняя гимнастика".
Вдох глубокий! Руки шире!
Не спешите, три-четыре!
Бодрость духа, грация и пластика!
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая -
Если жив пока ещё -
гимнастика!
Если вы в своей квартире,
Лягте на пол — три-четыре! -
Выполняйте правильно движе-ни-я!
Прочь влияние извне,
Привыкайте к новизне.
Вдох глубокий до изне-
можения!
Очень вырос в целом мире
Гриппа вирус — три-четыре! -
Ширится, растёт заболева-ни-е.
Если хилый — сразу в гроб!
Сохранить здоровье чтоб -
Применяйте, люди, об-
тирания!
Если вы уже устали -
Сели-встали, сели-встали, -
Не страшны вам Арктика с Антарктикой!
Главный академик Йоффе
Доказал: коньяк и кофе
Вам заменит спорта профи-
лактика!
Разговаривать не надо!
Приседайте до упада.
Да не будьте мрачными и хмуры-ми!
Если очень вам неймётся -
Обтирайтесь чем придётся,
Водными займитесь проце-
дурами!
Не страшны дурные вести -
Мы в ответ бежим на месте.
В выигрыше даже начина-ю-щий.
Красота — среди бегущих
Первых нет и отстающих:
Бег на месте общеприми-
ря-ю-щий!
Это очень приятно, что вы по-спортивному настроены, поэтому я спою вам ещё одну песню шуточную, спортивную, которую я написал по поводу того, что часто слышишь по телевидению и по радио комментарии — ну, например, такого рода. Озеров, там, Ян Спарр[e] говорят: "Вот ещё одну шайбу забили наши чехословацкие друзья!" И думаешь: ну какие же они друзья, если они шайбу забили? Они противники и соперники — верно? — на льду. А друзья они потом, в другой обстановке и так далее... Вот, значит, песня эта называется "Марафон, или Бег на длинную дистанцию".
Я бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу, бегу-бегу... Долго бегу, потому что — сорок километров.
Я бегу-бегу, топчу, скользя,
По гаревой дорожке.
Мне есть нельзя, мне пить нельзя,
Мне спать нельзя ни крошки.
А вот, может, пока я бегу, я гулять хочу
У Гурьева Тимошки -
Так нет: бегу, бегу, топчу
По гаревой дорожке.
А гвинеец Сэм Брук
Обошёл мене на круг,-
А ещё вчера все вокруг
Мне говорили: "Сэм — друг!
Сэм — наш, — говорили, — гвинейский друг!"
Вот друг гвинеец так и прёт,
Всё больше отставанье!
Но я надеюсь, что придёт
Второе мне дыханье.
Потом я третье за ним ищу,
Потом — четвёртое дыханье...
Ну, я на пятом-то, конечно, сокращу
С гвинейцем расстоянье!
Не, ну! Ну, тоже мне, а! Хорош друг-
Гляди, что делает: обошёл мене на круг!
А ещё вчера все вокруг
Мне говорили: "Сэм — друг!
Сэм — наш, — говорили, — гвинейский друг!"
Гвоздь программы — марафон,
А градусов — все тридцать!
Но к жаре привыкший он,
Вот он и мастерится.
Я б ещё бы поглядел бы на него,
Когда бы было минус тридцать!
Ну а теперь, конечно, — достань его!
Осталось что? — да токо материться!
Нет, ну тоже мне, а! Гляди — хорош друг!
Гляди, что делает: обошёл на третий круг!
Нужен мне такой друг!
Как его, даже забыл... это... Сэм Брук!
Сэм — наш гвинейский Брук!
Значит, меня спрашивают, какие спектакли с моим участием будут поставлены в этом году в Театре на Таганке. Я... Вы знаете, у нас есть суеверие такое, вот — мы, артисты, народ суеверный — мы никогда не говорим о том, что мы будем играть. Сейчас готовится в театре спектакль по пьесе "Престу..." э-э... по книге "Преступление и наказание", вот, в котором, вероятно, я буду участвовать.
Ну, спрашивают, бу... участвую ли я в "Мастере и Маргарите". Нет, я не работаю в этом спектакле — по разным причинам. Потому что... Я должен был играть, но не стал. "...И если да, то какую роль" я исполняю? — я должен был исполнять роль поэта Ивана Бездомного. Ответил я вам? Хорошо.
Итак, теперь я дошёл... Я знаю, что здесь город, в котором очень много творческой и научной интеллигенции, технической интеллигенции. Вот, и поэтому мне хочется спеть для вас песню, которую вы? возможно, и знаете — но почему бы не спеть, в конце концов? Песня называется "Товарищи учёные".
Товарищи учёные, доценты с кандидатами!
Замучились вы с и'ксами, запутались в нулях,
Сидите там, вона, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.
Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь
И корни извлекаете по десять раз на дню, -
Ох, вы там добалу'етесь! Ох, вы доизвлекаетесь,
Пока сгниёт, заплесневеет картофель на корню!
Значит так: автобусом до Сходни доезжаем,
А там — рысцой, и не стонать!
Небось, картошку все мы уважаем,
Когда с сольцой её намять.
Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
С лопатами проявите здесь свой патриотизм.
А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
Собак ножами режете, а это — бандитизм!
Товарищи учёные, кончайте поножовщину,
Бросайте ваши опыты, этот гидрид и ангидрид!
Садитесь, вон, в полуторки, валяйте к нам в Тамбовщину,
А гамма-излучение денёк повременит.
Значит так: автобусом к Тамбову подъезжаем,
А там — рысцой, и не стонать!
Небось, картошку все мы уважаем,
Когда с сольцой её намять.
К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми -
Мы славно тут разместимся, и скажете потом,
Что Бог, мол, с ними, с генами, Бог с ними, с хромосомами,
Мы славно поработали — и славно отдохнём!
Товарищи учёные! Эйнштейны драгоценные,
Ньютоны ненаглядные, любимые до слёз!
Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,
Земле — ей всё едино: апатиты и навоз.
Так приезжайте, милые, рядами и колоннами!
Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
Но вы ж ведь там задохнетесь за синхрофазотронами,
А тут места отличные — воздушные места!
Товарищи учёные, не сумлевайтесь, милые:
Коль что у вас не ладится, — ну, там, не тот аффект, -
Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
Денёчек покумекаем — и выправим дефект!
Вот послушайте песню — это новая песня, которая называется "Расстрел горного эха". Я всегда перемежаю серьёзные и шуточные песни, весёлые и печальные... И вот сейчас такая песня:
В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,
помеха,
На кручах таких, на какие никто не проник,
никто не проник,
Жило-поживало весёлое горное, горное эхо.
Оно отзывалось на крик, человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло,
под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадёт,
в обрыв упадёт,
Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно,
Усилит — и бережно в руки своих донесёт.
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,
и зелья,
Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп,
топот и храп,
Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье -
И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая, злая потеха,
потеха,
И эхо топтали — но звука никто не слыхал,
никто не слыхал!
К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо.
И брызнули слёзы, как камни, из раненых скал.
И брызнули камни, как слёзы, из раненых скал.
Значит, "Как вы относитесь к нынешнему менестрелизму и что, по-вашему, — бардовская песня?" Во-первых, я эти два слова впервые слышу — слово "менестрелизм" вот и "бардовская". Вы знаете, в чём дело — я никак не отношусь. Я никогда к этому никак не относился, никогда себя не считал никаким ни "бардом", ни "менестрелем". Вот, и тут, вы понимаете... Я никогда не принимал участия ни в каких "вечерах" этих, которые организовывались. Сейчас такое дикое количество этих вот так называемых "бардов" и "менестрелей", что я к ним не хочу никакого отношения иметь.
У меня есть несколько любимых мною людей, которые занимаются авторской песней. Среди них на первом месте Булат Окуджава, который — мой учитель. У меня есть такие же примеры и во Франции — это Брассанс и Брель, и — из новых — Максим Ле Форестье, — люди, которые занимаются авторской песней. Я считаю, что каждый человек индивидуален, никаких "течений" не существует [в искусстве] — "бардов" и "менестрелей". Какое "течение"?!
Теперь я хочу вам показать ещё одну — шуточную — песню. Шуточная песня эта такого рода. Дело в том, что очень часто нас, актёров, особенно когда я выступаю с киношными всевозможными бригадами, спрашивают: "Расскажите что-нибудь смешное, вот, из... из киношной жизни. Вот чего с вами было? Вот помните — мы помним! — в одном кино, вот, как вас били, это вас по-настоящему или нет?" Ну, говоришь: "Ну да, по-настоящему". "А больно?" — "Очень больно", "А почему?" — "А потому, что кино — реалистическое искусство, надо делать всё по-правде. Снимают по много дублей, вот такое лицо у тебя иногда". Одним словом, это довольно забавно, но потом я... Вообще я не люблю выступать с этими или диапозитивами, или, там, кадрами из кино, потому что это было сделано давно — работа закончена. Я предпочитаю работать "живьём", показывать товар лицом, а не показывать то, что когда-то сделал, да ещё, утирая слёзы, говорить: "Ах, какой я был молодой!.." — и т.д.
Я вам расскажу просто один курьёзный случай, только в песне. Случай это такой. Есть знаменитый актёр американский, его зовут Шон Коннори. Этот актёр играл Джеймса Бонда, "агента-007", супершпиона, супермена и т.д., во многих фильмах по романам Яна Флемминга. Он был... Он настолько популярный человек, что ходит он с охраной — не может один ходить по улицам — и живёт за высоким забором... Пройти невозможно, дикое количество секретарей... Одним словом, он очень боится поклонников, потому что там... Боится, что его там совсем удавят. Вот. А его пригласили сниматься к нам в фильм "Красная палатка". Он тут совсем не хотел было сначала ехать, потому что считал, что тут-то уж его совсем... Там, ну... "Они же там..." Вот, ну, однако... Однако приехал. Приехал, а у нас этих фильмов никто и не видел, никаких Джеймсов Бондов у нас не шло, поэтому — ходит какой-то человек, ну, так — ходят люди мимо... Ну, пройдут — только что не плюнут, а так, в общем, особо никакого такого уж уважения никакого не выказывают. Потому что он — респектабельный господин, очень симпатичный, лысоватый, седоватый уже, лет пятидесяти, никакой не "супер". Вот, и, в общем, никто на него внимания не обращал. Тогда он заскучал, и через недели две говорит: "Надо всё-таки объяснить, кто я такой, там, какой-то вечер организовать. Там, собрать актёров, журналистов, актрис и т.д. — и, значит, рассказать, какой я артист есть". Вот.
Ну, собрали. Он купил напитков... Надо вам сказать, он очень милый господин, он всех развлекал. Купил даже хороших напитков в "Берёзке", вот, и развлекал всех — ну, правда, по-английски. А там, в этой компании, никто по-английски ни бельмесу не смыслил, поэтому — всё выпили, съели да ушли. И он остался один у разрушенного стола, и долго повторял: "Да! Это, действительно, таинственная страна!"
Себя от надоевшей славы спрятав
В одном из их Соединенных Штатов,
В глуши и в дебрях чуждых нам систем
Жил-был известный больше, чем Иуда,
Живое порожденье Голливуда -
Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент 0,7.
Был этот самый парень -
Звезда, ни дать, ни взять -
Настолько популярен,
Что страшно рассказать!
Да шуточное ль дело -
Почти что полубог,
Известный всем Марчелло
В сравненьи с им — щенок!
Он на своёй на загородней вилле
Скрывалси, чтоб его не подловили,
И умирал от скуки и тоски.
А то, бывало, встретют у квартиры -
Набросются и рвут на сувениры
Последние штаны и пинджаки.
Вот так и жил — как в клетке.
Ну, а в кино — потел!
Различные разведки, прям,
Дурачил как хотел:
То ходит в чьей-то шкуре,
То в пепельнице спит,
А то на абажуре, прям,
Кого-нибудь соблазнит.
И вот артиста этого, Джеймса Бонда,
Товарищи из Госа-фильма-фонда
В совместную картину к нам зовут.
Чтоб граждане его не узнавали,
Он к нам решил приехать в одеяле -
Мол, всё равно на клочьи разорвут.
Ну вы посудите сами -
На про'водах в Юса
Все хиппи — с волосами -
Побрили волоса!
С его сорвали свитер,
Отгрызли вмиг часы
И растащили плиты
Прям со взлетной полосы.
И вот в Москве нисходит он по трапу,
Дает долла'р носильщику на лапу
И прикрывает личность на ходу.
Вдруг ктой-то — шасть на "газике" к агенту
И — киноленту вместо документу:
Что, мол, свои, мол, хаву дую ду!
...Огромная колонна
Стоит сама в себе,
Но встречает чемпиона
По стендовой стрельбе.
Попал во всё, что было,
Он выстрелом с руки -
По нём ну всё с ума сходило
И то же — мужики.
Довольный, что его не узнавали,
Он одеяло снял в "Национале".
Но, несмотря на личность и акцент,
Его там обозвали оборванцем,
Который притворялся иностранцем,
Ещё заявлял, что, дескать, он — агент!
Швейцар его — за ворот!
Ну, тут решил открыться он:
"0,7 я!" — "Вам межгород? -
Так надо взять талон!"
Во рту скопилась пена
И горькая слюна,
И в позе супермена
Он уселся у окна.
Но вот киношестёрки прибежали -
И недоразумение замяли,
И разменяли фунты на рубли...
Уборщица ворчала: "Вот же пройда!
Подумаешь, агентишка какой-то!
У нас в девятом — прынц из Сомали!
Вот!
Вот такая есть ещё одна шуточная песня... Я просто хочу, чтобы у вас больше осталось весёлого настроения, чем печального, поэтому я так немножко сегодня больше шуточного. Вот шуточная песня, она старинная, может быть, кто-то её знает, а может, кто-то — и нет. Называется она "Поездка в город".
Я — самый непьющий из всех мужиков:
Во мне есть моральная сила,-
И наша семья большанством голосов,
Снабдив мене списком на восемь листов,
В столицу меня снарядила.
Значит, чтобы я привез снохе
C ейным мужем по дохе,
Чтобы брату с бабой — кофе растворимый,
Двум невесткам — по ковру,
Зятю — чёрную икру,
Тестю — что-нибудь армянского разлива.
Я ранен, контужен — я малость боюсь
Забыть, что кому по порядку, -
Я список вещей заучил наизусть,
А деньги зашил в заподкладку.
Ну, значит, брату — две дохи,
Сестрин муж — яму духи,
Тесть сказал: "Давай бери, что попадётся!"
Двум невесткам — по ковру,
Зятю — беличью икру,
Куму — водки литра два, — пущай зальётся!
Я тыкался в спины, блуждал по ногам,
Шёл грудью к плащам и рубахам.
Чтоб список вещей не досталси врагам,
Его проглотил я без страха.
Но помню: шубу просит брат,
Куму с бабой — всё подряд,
Тестю — водки ереванского разливу,
Двум невесткам — по ковру,
Зятю — заячью нору,
А сестре — плевать чего, но чтоб — красиво!
Да что ж мне — пустым возвращаться назад?!
Но вот я набрёл на товары.
"Какая валюта у вас?"— говорят.
"Не бойсь, — говорю, — не доллары!
Так что — растворимой мне махры,
Зять подохнет без икры,
Тестю, мол, даёшь духи для опохмелки!
Двум невесткам — всё равно,
Мужу сестрину — вино,
Ну, а мне — вот это жёлтое в тарелке!"
Не помню про фунты, про стервинги слов,
Сражённый ужасной загадкой:
Зачем я тогда проливал свою кровь,
Зачем ел тот список на восемь листов,
Зачем мне рубли за подкладкой?!
Ну где же всё же взять доху,
Зятю — кофе на меху?
Тестю — хрен, а кум и пивом обойдётся.
И где же взять коньяк в пуху,
Растворимую сноху?
Ну, а брат и самогоном перебьётся!
Значит, "Товарищ Высоцкий, — спрашивают меня, — хочется составить о Вас определённое впечатление". Резонно. Пожалуйста, ради Бога, составляйте. — "Скажите несколько слов об отношении к Муслиму и Алле Пугачёвой — первое". Я очень хорошо отношусь к Муслиму, я считаю, что он... Спасибо. Я счи... Я так понял, что это цветы для Муслима, да? Значит, я к нему отношусь так: очень хорошо. Считаю, что он прекрасный певец, знаю его лично — и он очень, очень хороший человек. Теперь второе — "Ваше отношение к Алле Пугачёвой?" Алла Пугачёва, на мой взгляд, интересная очень актриса на сцене и интересная певица. "Второе. Ваше отношение к сценическим костюмам?" К сценическим костюмам? Ну, я не могу сказать, что у меня отношение плёвое, я считаю, что человек должен был одет... должен быть одет на сцене аккуратно, но удобно. Вот. "Третье — и всё-таки о личной жизни: семья, счастье, карьера и долг". Значит, семья — это хорошо, счастье — ещё лучше, карьера — тоже не мешает, долг — безусловно. "С уважением, ваши, там, такие-то, ворошиловградцы". Спасибо, дорогие ворошиловградцы, за ваш интерес к моей персоне.
Теперь, пожалуйста, послушайте песню, с которой я начинал. Я ею хочу закончить. Эта песня звучала в фильме "Срочно требуется песня". Песня — так она называлась — "Парус, Песня беспокойства". Я с неё начинал, я её помню и люблю, это одна из самых любимых моих песен. В ней нет никакого содержания, не ищите в ней никаких подтекстов. В ней есть набор беспокойных фраз — потому что время-то беспокойное, верно?
А у дельфина
Взрезано брюхо винтом!
Выстрела в спину
Не ожидает никто!
На батарее
Нету снарядов уже!
Надо быстрее
На вираже!
Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь!
Даже в дозоре
Можешь не встретить врага!
Это не горе -
Если болит нога!
Петли дверные
Многим скрипят, многим поют:
Кто вы такие?!
Вас здесь не ждут!
Но парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь!
Многие лета
Всем, кто поёт во сне!
Все части света
Могут лежать на дне!
Все континенты
Могут гореть в огне!
Только всё это -
Не по мне.
Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь!
ВЕДУЩИЙ: Товарищи, у меня две задачи. Первая — это... Я думаю, что выражу мнение наших общественных организаций и ваше — и от всей души поблагодарю Владимира Семёновича за то, что он сегодня встретился с нами и, так сказать, дал нам прекрасный, хороший такой концерт. Это первая задача.
И вторая. Вот он здесь несколько раз говорил о том, что профессия актёра, певца особенно, — трудная, что люди эти работают действительно не зная, так сказать, отдыха. И ещё одно доказательство тому — это то, что Владимир Семёнович сегодня, в день своего рождения, вот, дал три концерта для трудящихся нашего города. Владимир Семёнович, примите от нас самые сердечные поздравления и пожелания, чтобы во-первых у вас было крепкое здоровье — такое, как у вас голос, — чтобы оно вас не подводило, чтоб было единство формы и содержания. И больших вам творческих удач! Примите от нас на память сувенир.
ВЫСОЦКИЙ: Благодарю вас.
Могу вам сказать — не для того, чтобы вы дальше аплодировали, но это правда — первый раз в жизни своей я в Татьянин день так много работаю. Спасибо вам большое!
Комментарии 1
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.