Олег Бишарев 

(28.01.1947-03.05.1997)

Бишарев Олег Леонтьевич родился в Хабаровске в семье офицера. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Литературовед и литературный критик. Есениновед. Жил и работал в Луганске.
Велика заслуга О. Бишарева в основании Межрегионального союза писателей Украины, первым секретарем которого он был.
Автор литературоведческих книг «Ученик Есенина» (1989), «На ладонях распятых рук» (1990), «Вновь о Есенине» (1991), «Тайна Сергея Есенина» (1993), «Младший брат» Есенина» (1995); поэтических сборников «Обугленное дерево» (1992), «Разлуки немота» (1995), «Один» (1996), а также книги для детей «Сказки за обедом».
Похоронен на кладбище Острая Могила в Луганске.
Почётный гражданин города Старобельск.

КОНСТАНТИНОВО

                                 В. Астахову

Обугленное дерево стояло
И скоморохи прыгали вокруг,
И, несмотря на праздник, пустовало
Село
В лице тоскующих старух.

Плясали мужики до иступленья
И брызги слез катились по щекам,
И горестно смотрел на них Есенин,
Скорбя по этим русским мужикам.

И каркал ворон, и дымы вздымались:
Горело дерево на площади самой,
И Русь его, как прежде, оставалась
Деревней безалаберной хмельной.

* * *

Что ж, в сошедшем с ума этом мире,
Между плясок страстей и огня,
Мне запомнилась грустная лира,
Что неспешно ушла от меня.

Этой лире безумный рассудок
Посвящал свои строки не раз.
Гроздья снов из цветов-незабудок
Мне на пальцы ложились подчас.

Этим снам я старался не верить,
В углубленные окна смотря,
Но картонные, хлипкие двери
Закрывали простор бунтаря.

За бунтарство отдам я полцарства,
Пусть другая судьбина у них...
Отчего же дрожит государство,
Забывая героев своих?!

* * *

           Посвящаю моему учителю —
           поэту Степану Бугоркову

Когда вдруг умирают старики,
Они шепнут одно лишь слово «Мама»,
В багровом зареве той жизненной реки,
Блеснет незаживающая рана.

Он плыл по ней не дряхлым стариком,
А сильным и задиристым мужчиной;
И жениным малиновым платком,
Он повязал прощальный куст рябины.

Вот юноша, удачливый крепыш,
Ласкает руку девушке так нежно,
И шелестит над речкою камыш,
Конца и края нет любви, надежде.

И радостный подкатит к горлу ком,
Не предвещая той последней драмы,
И мать услышит, словно первый гром,
От своего ребенка слово: «Мама!».

* * *

            Светлой памяти моего друга
            Владимира Данилина

На кладбище — белая глина.
Тягучи от горя слова.
Как-будто немая картина:
Все падает наземь листва.

И ты не поймешь, отчего же
Друзья не уходят домой ,—
На школьников взрослых похожий
Их скомканный, спутанный строй.

«Ты чудик», — порой говорила
С жестокой гримасой у рта
Корила, ругала, бранила, —
Ушла бы, но дверь заперта!

Что ж, буднями быт одурачен,
Повержен спокойствия трон, —
По чеку страданьем оплачен
Твой страшный и жесткий закон.

А мы в отдаленьи стояли,
Смотрели на холм, что возрос...
За ним на разбитом рояле
Молитву играл нам Христос.

Монолог матери

До ноготка пугливая, как лань
Мои глаза – грустили с поволокой.
Какой бедой опалена жестока
Моей судьбы истерзанная длань?
Какой пустыней выжжено мое,
Моей души мерцающее поле,
И чье-то обгорелое копье
Болит в груди отравленою долей.
Бросай обломки старого копья
За поворот судьбы и расставаний,
И пламень побуждений и желаний
Пускай вперед и не страшись жнивья.
Ведь это поле снова по весне
Заголубеет васильком и кашкой.
И белою с желтинкою ромашкой,
И колосом наполнится во мне…

* * *

По городу тихо,
Словно котенок, идет снег.
Белою шерсткой окутывает все.
Тронет дерево лапкой —
Вырастает баранья шапка деда,
Коснется девичьей щеки,
И она становится такой,
Как мамины губы в молодости.
Вытянется по дороге,
И она, делается гладкой,
Без единого шрама,
Будто лицо моего отца,
Еще не уходившего на войну.
Ляжет на провода —
И уже сияет зимняя радуга,
До которой я,
Когда был маленьким,
Хотел дотянуться руками.
Я и сейчас мечтаю сделать это...

* * *

Они окна не закрывали—
Деревья юности моей.
Будя вечерние печали,
О счастье пел нам соловей.

И в те оконные проемы
Я видел мир не сквозь стекло:
Медвежьи чащи, буреломы
И то заветное село,

Где озеро покрыто ряской,
Как тайной темные дела,
И где была такая встряска —
Любви сгорели два крыла.

А дни летели незаметно,
Как будто листья октября.
В окне не вижу я просвета,
Зеленой кажется заря.

Деревья, вытянувшись к небу,
Взметнули тени тихих рук,
И я мудрее стал, наверно,
Как мой зеленый верный друг.

* * *

                                Алине Б.

Мы сейчас на кухне у любимой
Чай заварим крепкий из калины
И закроем шторки на окне.
В синей той вечерней синеве
Пусть глаза любимой заискрятся.
На ноги помогут мне подняться
Чудом воскресения во мне.
Разметав свои лебяжьи руки,
Ты меня обнимешь не от скуки,
Теплотою бабьею полна.
Нам не надо крепкого вина.
Пусть уходят прочь сплошные муки
И над миром встанет тишина.
А на утро мы раскроем шторки:
Вместо снега, прямо на пригорке
Синевой полощется весна.

* * *

Ты соткана из стали и огня,
Из нежности сияющих рассветов.
Ты горькая росинка в мире этом,
Ты радость,
Охватившая меня.

Благословенны волосы твои!
Благословен тот зал,
Дождливый вечер,
И трепетные худенькие плечи —
Предчувствие таинственной любви!

* * *

Ударили к обедне,
Звон пошел.
А на душе—
Сплошные маргаритки.
Светило солнце,
Было хорошо!
Светило
И качалось, как на нитке.

На ниточке,
Которую паук
Сплел не спеша
Для нас одних с тобою.
Ее порвет
Неосторожный звук,
Ненужность слов,
Оброненных порою.


Как шмель, лечу
В расставленную сеть.
И закачаюсь
В нежной паутине.
Миг счастья
Мастер может подсмотреть
И на века
Оставить на картине.

* * *

Фонтан уснул,
А над ним
Угасшая трепещет листва.
Уходят дожди воспоминаний.
Скоро золотые листья
Упадут в его воду.
Если любишь, то приди
И возьми золото души моей.

_______________________________