Инна Заславская

Он вспоминал о прошлом иногда,
Но скупо и с такою неохотой,
Как будто перелистывать года
Для сердца было тягостной заботой.

Чего, мол, говорить: не он один
Играл с войной в смертельные гляделки.
Ну да, была Варшава и Берлин,
Да канули, видать, в архивах где-то
За них награды…

Сколько болтунов,
Бодря вином растравленные нервы,
Живописует фейерверком слов
Любой свой шаг, как подвиг беспримерный.

А он молчал, усталостью томим,
И только улыбался виновато.
Медали, не полученные им,
Я получила из военкомата.

На слёзные эмоции скупы,
Они сияют свежей позолотой –
Посмертное признание судьбы…
Но холодно и стыдно отчего-то.


На пороге марта

Лыжня уводит от дороги
В лесу теряющийся след.
Стою у марта на пороге
И жмурюсь радостно на свет.

Подслушиваю птичий лепет
Среди напудренной хвои
И понимаю, как нелепы
Нас расточившие бои,

Чахоточные отголоски
Зимы, переболевшей в нас,
И режу, режу на полоски
Хрустящий подсинённый наст.

И всё бинтую и бинтую
Его стерильной белизной
То, что изломано впустую,
Изранено тобой и мной.

И забываю, забываю
Уколы мелочной вражды,
Когда шутя с ветвей сбиваю
Сосулек ломкие ряды.

Как после темени наркозной,
Захлебываюсь синевой -
Еще по-зимнему морозной,
Но по-весеннему - живой.

Последних метелей дырявые шали

Последних метелей дырявые шали
Дожди износили.
В промозглом апреле сдуваюсь, как шарик, -
Кончаются силы.

За что ни берусь, все ненужно, бесцельно,
И нет интереса
В единое действо сводить мизансцены
Заигранной пьесы.

Но тёплой водой поутру поливая
На окнах рассаду,
Я слышу, как шепчет мне жизнь молодая:
«Не надо, не надо

Себя погружать в беспросветную кому
Авитаминоза.
Нам тоже несладко – слабы наши корни,
Обманчивы грёзы,

Бледнеют побеги под небом унылым.
Но всё же, но всё же
Растём мы и в клетках запас хлорофилла
Лелеем и множим.

Ты видишь: в розетках младенческих листьев –
Бутонная завязь.
Живи только ею, о худшем не мысля,
А лишь дожидаясь

Ни с чем не сравнимой минуты покоя,
Когда на рассвете
Цветы разбегутся в саду, как тобою
Взращенные дети».