РОАЛЬД МАНДЕЛЬШТАМ

(1932-1961 гг.) 

 О ПОЭТЕ
==========

Роальд Мандельштам - Яркое и своеобразное явление
поэзии и художественной жизни Ленинграда 1940-1950-х годов.
Короткая биография поэта (1932-1961 гг.) вобрала в себя
наиболее характерные черты советской эпохи: репрессии
(коснувшиеся родных и близких друзей), войну и блокаду,
бездомность и коммунальный быт, голод и болезни, оборвавшие в конце концов эту короткую и артистическую жизнь. Но можно
утверждать, что и сама жизнь и поэзия Роальда Мандельштама
состоялись, состоялись как вызов и опровержение окружающей
'нежизни'. Путем приобщения к традиции Александра Блока,
Николая Гумилева и Осипа Мандельштама. Всепроникающий стиль
сталинского ампира преодолевался поэзией имперского изгнанника Овидия (что, в свою очередь, предвосхитило Иосифа Бродского), монохромность и прозаичность быта - поэтикой А. Грина и Ф.Вийона, поэзией провансальских трубадуров и Ф.-Г. Лорки.
Роальд Мандельштам временами воспринимается экзотическим привоем на обледенелой земле Петербурга-Ленинграда.
Поэт оказал (и оказывает до сих пор) сильнейшее
воздействие на своих друзей-художников, с которыми познакомился в конце 1940-х годов. Литературное наследие Роальда Мандельштама пестрит посвящениями, эпиграммами и шутливыми эпитафиями Рихарду Васми, Александру Арефьеву, Шолому Шварцу, Валентину Громову,Владимиру Шагину и Родиону Гудзенко.

Юрий Новиков, искусствовед

СТИХИ
********************

* * *

Скоро в небесные раны
Алая хлынет заря.
Золото ночи - бураны
Хлопьями листьев горят.
Вижу: созвездия-кисти
Неба победных знамен,
Их металлический звон.
Бьет листопад в барабаны,
Каждым листом говоря:
- Скоро в небесные раны
Алая хлынет заря!


* * *

Пустынные улицы мглисты,
А ветер осенний певуч,
Поблекшие вешая листья
На туго натянутый луч.

У осени - медные луны,
А лунная зелень - горька -
Зеленые горькие струны
Ночами висят с потолка.

В звенящие ночи не спится,
Луна заливает постель,
В глазах небылица клубится,
В окне - золотая метель.


ВОР

Вечер входит в сырые дворы,
Разодетый пестрей петуха,
Но не в тучи закатной поры -
В серебристо-цветные меха.

Он приходит в темнеющий сад.
Попросить у поникших ветвей:
- Дай мне золота, ты, Листопад,
На мониста подруге моей!

Только с ношей ему не уйти,
Перерезав дорогу ему,
Я стою у него на пути,
Все сокровища я отниму.

И монеты из желтой листвы,
И роскошную шубу из туч -
Угрожающим светом блестит
Из-за пояса вырванный луч.

НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ

Запах камней и металла,
Острый, как волчьи клыки,
- помнишь? -
В изгибе канала
Призрак забытой руки,
- видишь? -
Деревья на крыши
Позднее золото льют.
В Новой Голландии
- слышишь? -
Карлики листья куют.
И, листопад принимая
В чаши своих площадей,
Город лежит, как Даная,
В золотоносном дожде.

* * *

- Эль-Дорадо!
- Эль-Дорадо!
Неужели ты не рада
Звонким жертвам листопада -
Ярким трупикам дорад.

- За ограды,
За ограды!
Рвутся мертвые дорады.
- Эль-Дорадо!
- Эль-Дорадо!

В клетках бьется листопад!

* * *
Розами громадными увяло
Неба неостывшее литье -
Вечер, догорая за каналом,
Медленно впадает в забытье.

Ярче глаз под спущенным забралом
Сквозь ограды плещет листопад -
Ночь идет, как мамонт Гасдрубала -
Звездоносный плещется наряд.

Что молчат испуганные птицы?
Чьи лучи скрестились над водой? -
В дымном небе плавают зарницы,
Третий Рим застыл перед бедой.

БУРИМЕ

Радуйтесь ветру, звездному ветру! -
Каждый находит, то что искал:
Город сегодня, город сегодня,
Тонко поющий, лиловый бокал.

Ночь листопада, ночь листопада;
Каждый листок - золотой тамбурин,
Лунные рифы и море заката,
Алые грифы в мире глубин.

Золото в листьях, золото в листьях,
Подвиг и радость, чуждому мер!
Радуйтесь ветру, звездному ветру,
Истина - ветер, жизнь - буриме.

16.09.1954


* * *
Наше небо - ночная фиалка
Синевой осенившее дом,
Вьется полночь серебрянной галкой
У моста над чугунным ребром.

Наши тучи теплы как перины,
Эта скука - удел городам...
Листопад золотой балериной
Дни и ночи летит по садам.
Наши люди забыли о чести,
Полюбили дешевый уют,
И, мечтая, о призрачной мести,
Наши дети угрюмо растут.
- Вы сегодня совсем, как бараны -
Дураки, подлецы, наркоманы.

* * *
Я так давно не видел солнца! -
Весь мир запутался в дождях.
Они - косые, как японцы -
Долбят асфальт на площадях.

И сбросив с крыш кошачьи кланы
Искать приюта среди дров,
Морские пушки урагана
Громят крюйт-камеры дворов.

* * *
Так не крадутся воры -
Звонкий ступает конь -
Это расправил город
Каменную ладонь.

Двинул гранитной грудью
И отошел ко сну...
Талая ночь. Безлюдье.
В городе ждут весну.

- Хочешь, уйдем, знакомясь,
В тысячу разных мест,
Белые копья звонниц
Сломим о край небес.

Нам ли копить тревоги,
Жить и не жить, дрожа, -
Встанем среди дороги,
Сжав черенок ножа!..


* * *
Звонко вычеканив звезды
Шагом черных лошадей,
Ночь проходит грациозно
По тарелкам площадей.

Над рыдающим оркестром,
Над почившим в бозе днем
Фалды черного маэстро
Вороненым вороньем.

И черней, чем души мавров,
Если есть у них душа,
В тротуары, как в литавры,
Марш просыпался шурша.


* * *
Ковшом Медведицы отчеркнут,
Скатился с неба лунный серп.
Как ярок рог луны ущербной
И как велик ее ущерб!

На медных досках тротуаров
Шурша, разлегся лунный шелк,
Пятнист от лунного отвара,
От лихорадки лунной желт.

Мой шаг, тяжелый, как раздумье
Безглазых лбов - безлобых лиц,
На площадях давил глазунью
Из луж и ламповых яиц.

- Лети, луна! Плети свой кокон,
Седая вечность - шелкопряд -
Пока темны колодцы окон,
О нас нигде не говорят.

АЛЬБА

Весь квартал проветрен и простужен,
Мокрый город бредит о заре,
Уронив в лазоревые лужи
Золотые цепи фонарей.

Ни звезды, ни облака, ни звука,
Из-за крыш, похожих на стога,
Вознеслись тоскующие руки -
Колокольни молят о богах.

Я встречаю древними стихами
Солнца ослепительный восход -
Утро с боевыми петухами
Медленно проходит у ворот.

ЗАКЛИНАНИЕ ВЕТРА

Свет ли лунный навеял грезы,
Сон ли горький тяжелый, как дым -
Плачет небо, роняя звезды,
В спящий город, его сады.

Ночь застыла на черных лужах,
Тьма нависла на лунный гвоздь -
Ветер скован осенней стужей,
Ветер, ветер - желанный гость!

- Бросься, ветер, в глаза каналам,
Сдуй повсюду седую пыль,
Хилым кленам, что в ночь стонали,
Новой сказкой пригрезив быль.

Сморщи, ветер, литые волны,
Взвей полночи больную сонь,
Пасти комнат собой наполни -
Дай несчастным весенний сон.

Серым людям, не ждущим счастья,
Бедным теням, забывшим смех -
Хохот бури, восторг ненастья,
Души слабых - одень в доспех.

Ветер, ветер - ночная птица!
Бей в литавры снесенных крыш -
Дай нам крылья, чтоб вдаль стремиться,
В брызги, громы, взрывая тишь.

* * *
Когда сквозь пики колоколен
Горячей тенью рвется ночь.
Никто в предчувствиях не волен.
Ничем друг другу не помочь.
О, ритмы древних изречений!
О, песен звонкая тщета!
Опять на улицах вечерних
Прохожих душит темнота.
Раздвинув тихие кварталы,
Фонарь над площадью возник -
Луна лелеет кафедралы,
Как кости мамонтов - ледник.

* * *
Веселятся ночные химеры,
И скорбит обездоленный кат:
Облака - золотые Галеры -
Уплывают в багровый закат.

Потушив восходящие звезды,
Каменея при полной луне,
Небеса, как огромная роза,
Отцветая, склонилась ко мне.

Где душа бесконечно витает?
Что тревожит напрасную грусть?
Поутру обновленного края,
Я теперь никогда не проснусь.

Там, где день, утомленный безмерно,
Забывается радостным сном -
Осторожный, опустит галерник,
На стеклянное небо весло.

Получившего новую веру,
Не коснется застенчивый кат, -
Уплывают, качаясь, галеры
На багрово-цветущий закат.

01.05.54 г.

* * *
Я не знал, отчего проснулся
И печаль о тебе легка,
Как над миром стеклянных улиц -
Розоватые облака.

Мысли кружатся, тают, тонут,
Так прозрачны и так умны,
Как узорная тень балкона
От летящей в окно луны.

И не надо мне лучшей жизни,
Сказки лучшей - не надо мне:
В переулке моем - булыжник,
Будто маки в полях Монэ.

* * *
Розами громадными увяло
Неба неостывшее литье:
Вечер,
Догорая у канала,
Медленно впадает в забытье.
Ни звезды,
Ни облака,
Ни звука -
В бледном, как страдание, окне.
Вытянув тоскующие руки,
Колокольни бредят о луне.

 УТРО
Ночь на исходе
По крышам шагают тучи.
Шлепают жабы - это
Старух покидают сны.
Кошки канючат,
Звенят доспехи -
Сны покидают детей.

КАЧАНИЯ ФОНАРЕЙ

Белый круг ночной эмали,
Проржавевший от бессониц
И простудного томленья
Перламутровой луны,
Плыл, качаясь, в желтом ветре,
И крылом летучей мыши
Затыкал глазницы дому.
Темнота весенних крыш!

За окном рябые лужи,
Запах лестницы и кошек
(Был серебряный булыжник
В золотистых фонарях).
А за стенкой кто-то пьяный,
В зимней шапке и галошах,
Тыкал в клавиши роялю
И смеялся.

 ПРЕДРАССВЕТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

Час чердачной возни:
То ли к дому спешат запоздалые мыши,
То ли серые когти
Рассвета коснулись стены,
То ли дождь подступил
И ломает стеклянные пальцы
О холодный кирпич,
О худой водосток,
О карниз.
Или просто за тридевять стен
И за тридевять лестниц
Скупо звякнула медь,
Кратко щелкнули дверью -
Незнакомый поэт
На рассвете вернулся домой.

ДИАЛОГ

- Почему у вас улыбки мумий,
А глаза, как мертвый водоем?
- Пепельные кондоры раздумий
Поселились в городе моем.

- Почему бы не скрипеть воротам?
- Некому их тронуть, выходя:
Золотые метлы пулеметов
Подмели народ на площадях.

 АЛЫЙ ТРАМВАЙ

Сон оборвался. Не кончен.
Хохот и каменный лай.
В звездную изморозь ночи
Выброшен алый трамвай.

Пара пустых коридоров
Мчится, один за другим.
В каждом - двойник командора -
Холод гранитной ноги.

- Кто тут?
- Кондуктор могилы!
Молния взгляда черна.
Синее горло сдавила
Цепь золотого руна.

- Где я? (Кондуктор хохочет).
Что это? Ад или Рай?
- В звездную изморозь ночи
Выброшен алый трамвай!

Кто остановит вагоны?
Нас закружило кольцо.
Мертвый чугунной вороной
Ветер ударил в лицо.

Лопнул, как медная бочка,
Неба пылающий край.
В звездную изморозь ночи
Бросился алый трамвай!

* * *
Заоблачный край разворочен,
Он как в лихорадке горит:
- В тяжелом дредноуте ночи
Взорвалась торпеда зари.

Разбита чернильная глыба!
И в синем квадрате окна
Всплывает, как мертвая рыба,
Убитая взрывом луна.

А снизу, где рельсы схлестнулись,
И черств площадной каравай,
Сползла с колесованных улиц
Кровавая капля - трамвай.

* * *
- Что это, лай ли собачий,
Птиц ли охотничих клекот?
- Кто-то над нами заплачет,
Кто-то придет издалека.
- Взвоют ли дальние трубы?
- Воют!
Но только впустую:
Умерших, в черные губы
Белая ночь поцелует.
- Настежь распахнуты двери?
Близится дымное 'завтра'.
- Что там?
- Толпятся деревья!
- Любятся бронтозавры?

* * *
Тучи. Моржовое лежбище булок.
Еле ворочает даль.
Утром ущелье - Свечной переулок
Ночью - Дарьял, Ронсеваль.

Ночью шеломами грянутся горы.
Ветры заладят свое -
Эти бродяги, чердачные вороны,
Делят сырое белье.

Битой жене - маскарадные гранды
Снятся.
Изящно хотят. -
..............................
Гуси на Ладогу прут с Гельголанда.
Серые гуси летят.

29.04.56 г.

* * *
Горячие тучи воняют сукном,
По городу бродит кошмар:
Угарные звезды шипят за окном,
Вращается
Каменный шар.

Я знаю, в норе захороненный гном,
Мышонком - в ковровую прель:
'В застенке пытают зарю.
Метроном
Кует серебристую трель'

Меня лихорадит.
- О, сердце, как лед! -
- Мозга пылающий жар! -
Косматое солнце по венам плывет.
Вращается
Каменный
Шар.

10.11.58 г.

* * *
Вечерами в застывших улицах
От наскучивших мыслей вдали,
Я люблю, как навстречу щурятся
Близорукие фонари.

По деревьям садов заснеженных,
По сугробам сырых дворов
Бродят тени, такие нежные,
Так похожие на воров.

Я уйду в переулки синие,
Чтобы ветер приник к виску,
В синий вечер, на крыши синие,
Я заброшу свою тоску.

Если умерло все бескрайнее
На обломках забытых слов,
Право, лучше звонки трамвайные
Измельчавших колоколов.

февраль 1954

ЗАМЕРЗШИЕ КОРАБЛИ
Вечер красные льет небеса
В ледяную зелень стекла.
Облетевшие паруса
Серебром метель замела.

И не звезды южных морей,
И не южного неба синь:
В золотых когтях якорей
Синева ледяных трясин.

Облетевшие мачты - сад,
Зимний ветер клонит ко сну,
А во сне цветут паруса -
Корабли встречают весну.

И синее небес моря,
И глаза - синее морей,
И, краснея, горит заря
В золотых когтях якорей.

* * *
О предзакатная пленница! -
Волосы в синих ветрах...
В синей хрустальной вечернице
Кто-то сложил вечера.

Манием звездного веера
Ветер приносит в полон
Запах морской парфюмерии
В каменный город-флакон.

Пеной из мраморных раковин
Ночь, нарождаясь, бежит -
Маками, маками, маками,
Розами - небо дрожит.

В синей хрустальной вечернице
Яблоки бронзовых лун -
О предзакатная пленница -
Ночь на паркетном полу!

19.04.1954

* * *
Если луна, чуть жива,
Блекнет в раме оконной -
Утро плетет кружева -
Тени балконов.

Небо приходит ко мне,
Мысли его стрекозы,
Значит, цвести войне
Алой и Белой розы.

Значит - конец фонарям,
Что им грустить, качаясь, -
Льется на мир заря
Золотом крепкого чая.

НОКТЮРН
Когда перестанет осенний закат кровоточить
И синими станут домов покрасневшие стены, -
Я окна раскрою в лиловую ветренность ночи,
Я в двери впущу беспокойные серые тени.

На ликах зеркал, драпированных бархатом пыли,
Удвою, утрою, арабские цифры тревоги.
И в мерно поющей тоске ожидания милой
Скрипичной струной напрягутся ночные дороги.

Придешь - и поникну, исполненный радости
мглистой,
Тебе обреченный, не смея молить о пощаде;
Так в лунном саду потускневшее золото листьев:
Дрожащие звезды лучом голубым лихорадит.

* * *
Я нечаянно здесь - я смотрел
В отраженья серебряных крыш
И совсем от весны заболел,
Как от снега летучая мышь.

Захотелось придти и сказать:
- Извини, это было давно, -
И на небо рукой показать,
И раскрыть голубое окно.
- Извини, это было давно...

* * *
Дикари! Нас кормят мысли -
Открывайте банки,
Если в них еще не скисли,
Мысли-бумеранги.

На охоту! На охоту!
Смерть - микроцефалам!
Смерть - болванам, идиотам!
нас и так немало!

Только диких кормят мысли -
Проверяйте банки!
У кого мозги не скисли,
К бою, бумеранги!

ДОН КИХОТ

Помнится, в детстве, когда играли
В рыцарей, верных только одной, -
Были мечты о святом Граале,
С честным врагом - благородный бой.

Что же случилось? То же небо,
Так же над нами звезд не счесть,
Но почему же огрызок хлеба
Стоит дороже, чем стоит честь?

Может быть, рыцари в битве пали
Или, быть может, сошли с ума -
Кружка им стала святым Граалем,
Стягом - нищенская сума?

- Нет! Не о хлебе едином - мудрость.
- Нет! Не для счета монет - глаза:
Тысячи копий осветит утро,
Тайная зреет в ночи гроза.

Мы возвратимся из дальней дали
Стремя в стремя и бронь с броней.
Помнишь, как в детстве, когда играли
В рыцарей, верных всегда одной.

 НОКТЮРН
Он придет, мой противник неведомый,
Взвоет яростный рог в тишине,
И швырнет, упоенный победами,
Он перчатку кровавую мне.

Тьма вздохнет пламенеющей бездною,
Сердце дрогнет в щемящей тоске,
Но приму я перчатку железную
И надену свой черный доспех.

На каком-то откосе мы встретимся
В желтом сумраке звездных ночей,
Разгорится под траурным месяцем
Ображенное пламя мечей.

Разобьются щиты с тяжким грохотом,
Разлетятся осколки копья,
И безрадостным каменным хохотом
Обозначится гибель моя.

ДОМ ГАРШИНА

С камня на камень, с камня на камень
Крылья ночных фонарей...
Тихи и жутки, злобны и чутки
Темные пасти дверей.

Холод ступенек, пыль на перилах,
Стенка, решетка, пролет...
Смерть расплескала ночные чернила,
В пропасть тихонько зовет.

Здесь он стоял, в бледной улыбке,
Серой тоской занемог -
Огненно-алый, злобный и гибкий,
Проклятый богом цветок.

Красные листья перед рассветом
Дворники смыли со стен.
Спите спокойно, в смерти поэта
Нет никаких перемен.

Спри, не тревожась, сволочь людская -
Потный и сладенький ад!
Всякий философ, томно лаская
Нежный и розовый зад.

С камня на камень, с камня на камень,
Стенка, решетка, пролет...
С камня на камень, с камня на камень
Ночь потихоньку плывет.

ПЕСНЯ ЛЕГИОНЕРОВ

Тихо мурлычет
Луны самовар,
Ночь дымоходами стонет:
- Вар, а Вар?
- Вар, отдай легионы!

- Нас приласкают вороны,
Выпьют глаза из голов! -
Молча поют легионы
Тихие песни без слов.

Коршуны мчат опахала
И, соглашаясь прилечь,
Падают верные галлы,
Молкнет латиская речь.

Грузные, спят консуляры.
Здесь триумфатора нет!
- Вар! - неоткликнуться Вару -
Кончился список побед.

Тихо мурлычет луны самовар,
Ночь дымоходами стонет:
- Вар, возврати мне их!
- Вар, а Вар?
- Вар, отдай легионы!

КАТИЛИНА

1. Я полон злорадного чувства,
Читая под пылью, как мел,
Тисненое медью 'Саллюстий' -
Металл угрожающих стрел.

2. О, литеры древних чеканов,
Чьих линий чуждается ржа!
Размеренный шаг ветеранов
И яростный гром мятежа.

3. Я пьян, как солдат на постое,
Травой, именуемой 'трын',
И проклят швейцаром - пустое!
Швейцары не знают латынь.

4. Закатом окованный алым, -
Как в медь, - возвращаюсь домой,
Музейное масло каналов
Чертя золотой головой.

5. А в сквере дорожка из глины,
И кошки, прохожим подстать -
Приветствуя бунт Катилины,
Я сам собирался восстать.

6. Когда на пустой 'канонерке'
Был кем-то окликнут 'Роальд!'
- Привет вам, прохожий Берсеркер!
- Привет вам, неистовый Скальд!

7. Сырую перчатку, как вымя,
Он выдоил в уличный стык.
Мы, видно, знакомы, но имя
Не всуе промолвит язык.

8. Туман наворачивал лисы
На лунных жирок фонарей...
- Вы все еще пишете Висы
С уверенной силой зверей?

9. - Пишу (заскрипев, как телега,
Я плюнул на мокрый асфальт).
А он мне: - Подальше от снега,
Подальше, неистовый Скальд!

10. Здесь в ночи из вара и крема
Мучителен свет фонаря.
На верфях готовы триремы -
Летим в золотые моря!

11. Пускай их (зловещие гномы!)
Свой Новый творят Вавилон...
(Как странно и страшно знакомы
Обломки старинных колонн!)

12. Затихли никчемные речи.
(Кто знает источник причин!)
Мы бросили взоры навстречу
Огням неподвижных пучин.

13. Закат перестал кровоточить
На темный гранит и чугун.
В протяжном молчании ночи
Незыблемость лунных лагун.

14. А звезды, что остро и больно
Горят над горбами мостов, -
Удят до утра колокольни
На удочки медных крестов.

15. Я предан изысканной пытке
Бессмысленный чувствовать страх,
Подобно тоскующей скрипке
В чужих неумелых руках.

16. А где-то труба заиграла:
Стоит на ветру легион -
Друзья опускают забрала
В развернутой славе знамен.

17. Теряя последние силы
На встречу туманного дня...
- Восстаньте, деревья, на вилы -
Туманное небо подняв!

18. На тихой пустой 'канонерке'
Останусь, хромой зубоскал:
- Прощайте, прохожий Берсеркер!
- Прощайте, неистоый Скальд!