Эдуард Мацко (1938-2016)

 Счастье

Счастье бывает разное –
В блестках и словно тень.
Счастье транжирят праздно
Сытостью каждый день.

Ну, а мое - не скрою –
Там где зеленый лесс,
А над родной страною
Мягкая синь небес.

С нежной и тихой болью,
Словно давнишний друг,
Синее то раздолье
В душу прольется вдруг.

И запылают страсти:
Преданность и любовь.
Счастье, когда от счастья
Ты не находишь слов.

Эх, полюбил я крепко
Край мой. И вот шепчу:
«Хочешь, от счастья кепку
Брошу и растопчу?»


***

Время над нами не властно,
Все перед нами в долгу.
Я вспоминаю часто
В серых дождях тайгу.

Там, где над дальней сопкой
Облака тает вихр,
Уж не меня ль на тропке
Ждет уссурийский тигр?

Нет, он не снимет шляпу –
Дескать безумно рад –
Просто протянет лапу:
«Здравствуй, таежный брат!

Где пропадал так долго
Или наш край не мил?
Что же ты чувство долга
Напрочь уже позабыл?»


Каждый – где лучше ищет.
Не поднимая глаз,
Тихо скажу: «Дружище,
Я полюбил Донбасс.

Все мы - люди и звери
В жестких рамках судьбы,
Только не мог, поверишь,
Я о тебе забыть.

Ты мне родной и близкий,
Как детского счастья миг,
В дикой тайге Уссурийской
Мой Уссурийский тигр.


***

Что-то в этом году
Жарким выдалось лето
И дрожит над дорогою
Марева дым.
Что поделаешь, друг, -
Лета знойного ветер,
Как дракон, пролетел
Над посёлком родным.

И приходят откуда-то
Глупые мысли,
Будто небо, как бомж
В полинявшем плаще,
Даже листья, свернувшись,
На ветках повисли,
Как летучие мыши,
На стенах пещер.

Расслабляюсь,
И чувствую тяжесть загара,
Что размазал июль
По лицу и спине.
Никогда не хотел
Отдыхать на Канарах
Потому, что «изящество» то
Не по мне.

Я люблю,
Когда тело небесного свода
Упирается в кромку
Донецких полей,
И виднеются
Серые трубы заводов,


Словно стройные мачты
Больших кораблей.
Пусть плывут они к нам,
В огородную гавань,
Где на грядках их ждёт
Удивительный груз:
И гора овощей,
Уродивших на славу
И, в зелёной раскраске,
Звенящий арбуз.


***

Хотелось пригубить водки,
Чтоб как-то умерить шок,
Когда я причалили с Находки
В дождливый Владивосток.

С тайфуном не сводят счеты.
Народу вокруг – не счесть,
И спят себе самолеты
Не вылететь и не сесть.

В Находке меня заели,
Упреками и рублем,
За упаковку изделий,
Идущих морским путем.

Казалось, что всеми брошен,
И тают остатки сил,
Но чтобы был акт хорошим –
Немыслимое совершил.

И надо ж дождю такому
Пролиться в моей судьбе,
А я тосковал по дому,
Особенно по тебе.

Мне так надоело скитаться
И мокнуть под этим дождем.
Хотелось к тебе прижаться
И позабыть обо всем.


***

Командировку в Белом Граде
Мне продлевали вновь и вновь,
И писем, целые тетради,
Тебе писать я был готов.


Об этом не расскажешь вкратце,
А время медленно идет.
Как я хотел домой умчаться.
Но было дел невпроворот.

Я каждый день в тисках завода
И раскаленной мостовой.
Две темы: нежность и работа,
Как нимб висели надо мной.

Попробуй передать словами,
Когда настроен ты всерьез…
Успешно справившись делами
Тебе колечко я привез.

Дарил взволнованно и скромно
И навсегда запомнил я,
Как в этот мир, такой огромный,
Слезинка падала твоя.

Украине

Мне ничего не надо,
Возьму и убегу,
Туда, где тучек стадо
На голубом лугу.

Сочтут меня за лоха,
И скажут: «Боже мой!
Наверно парню плохо
Ходить вниз головой».

Но разве люди сами
Не говорили мне,
Что как-то вверх ногами
Дела идут в стране.

Что сбились мы с дороги,
Да так, что не поймешь.
Где голова, где ноги,
Где правда а где ложь.

Страна моя родная,
Ты только не тужи –
И я не представляю,
Как можно жить во лжи.

Но все ж родней и лучше
Найти я не смогу.
Прости меня за тучи
На голубом лугу.


***

Под сенью притихшего сада,
Где воздух прозрачен и чист,
Как плавно с лозы винограда
Слетает оранжевый лист.

И будто бы гном, для контраста,
Или неожиданный гость,
С фигурой наливно-грудастой
Мелькнет виноградная гроздь.

Мелькнет и запрячется в листьях –
Согреться в веселом огне,
А взгляд синевато-смолистый
Надолго запомнился мне:

Как дивная сказка о счастье
Как дней пролетевших мечты,
И трепет, как после причастья,
И отблеск другой красоты.

За той красотой не угнаться.
Но снова, как будто на «бис»,
Чтоб гроздью я мог любоваться,
Слетает оранжевый лист.


***

Я приготовлю чудный борщ,
А ты поспи чуть-чуть.
Там, за окном весенний дождь
На север держит путь.

Он не дорос еще до гроз –
Так птицы верещат
А в доме будет дух мимоз
И свежего борща.

Шинкую овощи ножом,
Уже вода кипит.
Поверь все будет хорошо,
И ты чуть-чуть поспи.

Пусть не коснется даже тень
Твоих ресниц и щек.
Восьмое марта - женский день,
И ты поспи еще.



***

Была осенняя пора
И ты со мной была.
Над нами вечер догорал
И подступала мгла.

Поддавшись чувствам, говорю
В надежде, что поймешь:
«Я на вечернюю зарю,
Наверно, стал похож».

А ты смеешься: «не тяни
Свою волынку зря,
Ты лучше пристальней взгляни,
Где ты, а где заря».

И твой забавный комплимент,
Насмешливый слегка,
Звучал под аккомпанемент
Веселого сверчка.

И в эту музыку всерьез,
По желобам мостов,
Вливался дальний стук колес
Вечерних поездов.

Тук-тук колес, тук-тук колес –
По скверам и садам,
Как будто рокот летних гроз
Опять вернулся к нам.

И мир не думал о заре,
И жизнь, как встарь текла.
Был теплый вечер в сентябре,
И ты со мной была.


***

Тени бегут, как кони.
Их силуэт размыт.
Слышится мне в вагоне
Цокот стальных копыт.

Если Дороге верить,
Если она мне друг:
Кони бегут на север
Мысли мои - на юг.


Мысли – бродяги, что вы
Мечетесь не впопад?
Не беспокойте снова
Дом мой и палисад.

Знаю, в окошко вишня
Будет в пургу стучать –
Не заставляйте «мысли»
Сердце мое страдать.

Я возвращусь, поверьте,
К той, что давно люблю –
Было б, за что одеть мне
И накормить семью.

Но покамест гонит
В путь наш убогий быт,
Мчитесь на север, кони,
Мчитесь под звон копыт.


***

В шахтной лаве сам себе не враг ты,
И о «Приме» следует забыть.
Но хотелось, выехав из шахты,
Чтоб не пухли уши, закурить.

Я в таких делах сведущим не был
И не знал горняцкое бытье.
А шахтер привык под синим небом
Где-то прятать курево свое.

Да и я освоился. И вскоре
Чтобы впредь окурки не «стрелять»
У медпункта, в стареньком заборе
Начал сигареты оставлять.

Жизнь моя! Такие перемены
Радовали, что ни говори.
Как приятно было после смены
Сигарету взять и закурить.

Но однажды, помню на рассвете,
Когда был расслабиться готов,
В углубленьи, вместо сигареты
Обнаружил пару леденцов.


Но, как прежде, перед спуском прятал
Курево от посторонних глаз.
Только на том месте или рядом
Находил конфеты каждый раз.

Сам себя нещадно распаляя
Я «врагу» готовил западню.
И сказал: «Поймаю негодяя –
Жестяным спасателем прибью».

А потом, когда совсем достали,
Сравнивая «против» все и «за»,
Вдруг увидел, что в окне сияли
Медсестры лукавые глаза.


***


Уже не будет, так, как прежде,
Ни в холода, ни в летний зной,
И я иду по побережью,
Оставив море за спиной.

Оно обиженно глядело
В недоуменьи и тоске,
И чувствовал, как, то и дело,
Лизало след мой на песке.

А я все шел – песок и камни,
Я был, как не в своем уме,
И море от непониманья
Решилось гневом прогреметь.

Но знаю я, что гнева вскрики
И грозный рокот волн седых.
Утихомирят две гвоздики,
Упавшие из рук моих.

Деревья шевелят губами;
«Вы море выдумали сами».


***

Еще жива печаль разлуки.
Пошел на убыль летний день
И вишня старая, как руки
Ко мне протягивала тень.


Я был расстроен, как в угаре,
В конце платформы сам не свой.
Но почему-то благодарен
Был за участье вишне той.

Она, как мы, дитя Вселенной,
(Об этом помнить надо впредь)
А не какое-то полено,
Которому в печи гореть.

Я рассуждал в подобном роде,
И мысль невольно родилась –
Что может быть еще в природе
Незримая взаимосвязь.

Немыслимое состоянье:
И гнев безудержный и грусть…
Как разобраться в мирозданьи,
Когда в себе не разберусь?

И может знает лишь Всевышний,
То, почему в тот самый день,
Как руки, старенькая вишня
Ко мне протягивала тень.


***

Мне не осмыслить толком,
То, что у наших ног
Листья бомжами в желтом
Катятся вдоль дорог.

Кто обвиненье бросит
Перед лицом зимы,
Что беспощадна осень
И равнодушны мы?

Как не труби поверку –
Будешь трудиться зря:
Теплый багрянец меркнет
В слякоти ноября.

Ветер шальной не кстати,
Точно далекий гром,
Хлопал забавы ради
Выстиранным бельем.


Рушатся все понятья,
Связанные с красотой…
Лист упадет на платье
Вышивкой золотой.

Только кому он нужен
Лист тот? Скорей всего
Женщина просто в лужу
Молча стряхнула его.

По большакам и тропам
В мокрой сгущенной мгле
Листья бомжами в желтом
Шествуют по земле.


Чужой дом

Уже становилось прохладно,
Когда пригласили в дом.
Хозяйка была нарядной,
А в комнатах пахло теплом.

Сиял туалетный столик
На гнутых своих ногах,
И всё, что знакомо до боли,
Раздваивалось в зеркалах.

Но взглядом в деталях роясь,
Невидимых до сих пор,
Почуял чужую горесть
В тени от оконных штор.

В серванте бокалы-угли,
Горевшие до сих пор,
Казалось, что вдруг потухли,
Как сломанный светофор.

И то, что казалось чувством,
Не трогало и не влекло,
И веяло чем-то грустным,
И стало не так тепло.

…Я шёл, и в молчании мудром
Светила луна с высоты.
А ветер лохматил кудри,
Как делала только ты.



Тени

Когда солнце в день осенний
Выгляни смелей,
О дорогу трутся тени
Старых тополей.

Красотой такой задетый,
Взял бы карандаш,
И в блокнот, что для заметок,
Срисовал пейзаж.

Эти тени так красивы,
Что плясать готов.
Только солнце заслонила
Груда облаков.

Не сложился новый гений –
Не в те сани влез.
Получилось, что без теней
Мой пейзаж исчез.


***

Смотри, как в сполохах зарницы
По крышам сгорбленных домов
Несется ветра колесница
В упряжке пегих облаков.

И ты ответила: «Я вижу,
Но не до лирики сейчас –
И гром, и отблески все ближе,
И скоро дождь догонит нас».

Казалось, небо бьет тревогу,
И нас, нисколько не щадя,
Бросает, балуясь, под ноги
Косые капельки дождя.

Чего боялась, то и сталось.
И шаловлива и легка,
Чтоб не промокнуть ты забралась,
Ко мне в объятья пиджака.

А капли больше все и больше,
Как будто небу невтерпеж,
…И мне хотелось, чтоб подольше
Шел этот дождь.


***

Ты мне Ивушка, тайну открой
Иль поведай намеком лишь
Почему одна над рекой
Ты в задумчивости стоишь?

Я присяду в тени твоей
На лугу, где растут цветы,
Потому что и я, поверь,
Одинокий такой, как ты.

Будет нам хорошо вдвоем.
Позабыв о своих делах,
Мы укроемся жарким днем
В ароматных твоих ветвях.

А потом я прощусь с тобой,
Но припомню в краю берез,
Как меня укрывала в зной
Ты прохладой своих волос.

Дитя цивилизации

Как-то был я в отчаянье диком,
Истощенной казалось душа,
И вестей городских повелика
Не давала свободно дышать.

Есть у каждого взлет и паденье,
Невезения полоса...
Я уехал тогда в воскресенье
Под Изюм — побродить по лесам.

Лето запах сосны источало,
Иглотканный пружинил ковер.
Я то чувство, что в душу запало,
Не испытывал до сих пор.

И, блаженствуя, думал устало,
Как бы не было мне хорошо —
Все чего-то еще не хватало,
И хотелось чего-то еще.

Неуверенности на подмогу,
Словно с детства к подсказкам привык,
Выезжал, как медведь, из берлоги
Косолапый такой грузовик.

Он урчал, будто город со смехом
Говорил сквозь пространство: прости,
От меня никуда не уехать,
От меня никуда не уйти.