Яков Рабинер


В штормовую ночь (шёл дождь со снегом)
7 декабря 1791 г. тело Моцарта,
зашитое в мешок, было сброшено в общую
могилу и засыпано известью. На кладбище,
кроме возницы, не было никого.
 Австрия забыла о Моцарте.


Здесь - яма известковая. А там -
Больная роща в кислоте тумана.
И никого. Возницы окрик пьяный
Под музыку то ливня, то кнута.
(Бог "Реквием" в ту ночь
читал с листа).

Дремала императорская Вена.
Гипноз дождя ль сморил её мгновенно,
Иль выдан был, по случаю, устав:
"Закрыть все двери, окна и уста"?

Дремала Вена и, держу пари,
Дремал Сальери, набок сбив парик.

Наш капельмейстер принял что-то впрок
И спал в ту ночь
спокойно, как сурок.

Не спали только
в слякоти колёса
Да катафалк, как сущий дьявол, нёсся.

И он пронёсся, чёрный фаэтон,
Сквозь дождь и снег,
Туда, к предместьям Вены.
Никто в тот день не перерезал вены
И не издал над страшной ямой стон.

И в грудь вошёл
обиды острый нож.

Хотя, казалось,
мёртвых не проймёшь,
душа ждала,
не отлетая прочь,
за тело зацепившись ниткой нерва,
пока, безумствуя, -
от горя выла
ночь
и всем в укор -
с ума сходило
небо.




РИМСКАЯ ВОЛЧИЦА

La Lupa di Roma -
Римская Волчица, вскормившая,
согласно мифам, основателя Рима -
Ромула. Символ римского
могущества.

Каракалла - римский император,
построивший знаменитые в древнем
мире термы (бани), чьи колоссальные
руины сохранились до сих пор.



А что же Древний Рим?
Кто даже вспомнить тщится,
где Ромула
вскормившая волчица?
О мира
величайший господин,
закончил ты
Величием руин!

Н.Н.



Висело небо
звёздной плащаницей.
С глазами впавшими
и страшная, как смерть,
луна глядела...
Римская Волчица
царапала
заснеженную твердь.

Чернели мрачно
термы Каракаллы
руинным силуэтом
под луной
И с ними Век,
забытый и усталый,
К другому Веку
гОрбился спиной.

А небо
всё висело плащаницей.
Всё падал
на руины
тихий снег.
И выть не в силах
Римская Волчица,
как жалкий пёс,
скулила в стороне.




ЛЮБОВЬ САФО и
 СМЕРТЬ САФО


Сафо - знаменитая древнегреческая поэтесса.
Согласно легенде, покончила жизнь самоубийством,
бросившись со скалы в море из-за неразделённой
 любви к юноше Фаону.





ЛЮБОВЬ САФО

стихотворение - в какой-то степени,
вольное рифмованное переложение овидиевских
 посланий Сафо к Фаону.




Этот листок, что рукою исписан прилежно
Должен ты сразу узнать,
Ведь под каждой строфой
Вывела я не рукою, а памятью нежной,
Мыслью моей о тебе
кратко и страстно -
Сафо.

И хоть пристало мне петь о любви мои песни,
С грустной элегией
Их Аполлон повенчал.
Не потому ли
И горечь в них нынче
Уместней
И всё созвучнее им -
Рощи осенней
печаль.

Что же мне делать, родной,
Если с пламенем Этны
Только сравнить и могу
Твой обжигающий взгляд?
Жар моих чувств
Остужает лишь ветер
Рассветный,
Складки хитона на мне
пылкой рукой шевеля.

________


СМЕРТЬ САФО


мойры - согласно греческой мифологии,
богини судьбы, одна из которых
перерезает нить человеческой жизни.
По Гомеру мойра - это неотвратимый
рок.



Сто колонн и пилястр
подпирают лазурное небо.
Здесь ты в лёгкой тунике
пробежала, я помню, когда-то.
Смехом звонким своим
расплатившись, как звонкой монетой,
За прохладу рассвета
и древние фрески заката,

За священную рощу
у подножия дивного храма,
Где с террасы
так нежен и пленителен город под вечер.
Всё вобрало тогда
в полукружье своё панорама
И тебя на скале
до условленной с мойрами
встречи.

ВИВАЛЬДИ


Великий итальянский композитор
Антонио Вивальди родился и большую
часть своей жизни провёл в Венеции.
Стал по настоянию матери священником
и многие годы преподавал музыку
в основанном францисканским монахом
приюте для девочек-сирот.
Создал около 90 опер, в постановке
которых сам участвовал. Автор много-
численных симфонических произведений.
За необычный для венецианцев цвет волос
был прозван жителями Венеции
"рыжим священником".





В предчувствии, должно быть, альты.
И скрипки словно только ждут,
Когда от имени Вивальди
Им слуги ноты раздадут.

А наш маэстро,
рыжим гунном,
Летит, весь - рук взметённых жест.
И дирижируют лагуной
Две чайки
кружевных манжет.

И так он к этому причастен,
Так вдохновеньем
дышит грудь,
Что, кажется,
ногам лишь ясен
К театру выверенный путь.

Здесь свой театр:
толпы густой,
каналов, фонарей,
мостов.

А маски лиц!
А лица в масках!
Шум тесных улиц. Крик менял.
Гондолы. Синь...
Копируй, мастер,
С готовой партитуры
дня.

Запомнить бы.
Ведь перепето,
Прошепчено
сто раз подряд.
На пьяцца Марко,
с парапета,
Взметнулись голуби
не зря.

А вы? Вы даже
не кивайте.
Он не увидит,
не услышит.
Посмотрит в небо,
Будто свыше
Сам Бог позвал его:
"Вивальди!"






ВЕЧНЫЙ
 ГАМЛЕТ



Я - Гамлет! Холодеет кровь...

 Александр Блок




Запутался Гамлет в ноктюрнах и гаммах.
А рядом - то рэп, то скандал.
Что делать?
Судьба репетирует, Гамлет,
свой личный ноктюрн,
как всегда.

Ты прав был Горацио, мудрый Горацио -
Нам много дано претерпеть.
Мой друг!
Средь каких неземных декораций
Ты с Йориком где-то теперь?

Офелии нет. Но так много Офелий!
Безумье - почти что канон.
Я знал тут одну. Сказала: "До фени!"
И всё. Сиганула в окно.

Как ставнями,
наглухо заперто небо.
Эпохи железный костюм.
Заканчивай, Гамлет. Домучивай нервно
Почти ненавистный
ноктюрн.




ПЕТЕРБУРГСКИЙ СФИНКС
(экспромт на стихотворение
 о петербургском сфинксе)



И слышно, как в тебе стучит
Пока не вынутое сердце...

Галина Воронкова Аля
 "Сфинкс"

http://www.stihi.ru/2008/10/16/2623




Я - сфинкс, но с вынутым давно
И вовсе не жрецами сердцем.
Мне, видно, так уж суждено
Жить в этом граде чужеземцем.

Всё здесь проходит предо мной,
Или прошло, навек исчезнув.
Всё смылось страшною волной
Подъятой к небу бурей - в бездну.

Но прочен каменный уют.
Кровь с мрамора дожди размыли.
И людям лужи раздают:
Клочки лазури, крыш и шпилей.

А мне, мне, видно, не дано
Здесь встретиться с единоверцем.
Я - сфинкс, но с вынутым давно,
И вовсе не жрецами, сердцем.



АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ


Мечта Македонского расширить
свою империю, покорив Индию,
так и не осуществилась.
Из-за недовольства уставших
воинов ему пришлось покинуть
берега реки Ганг.




Гоплиты, кони, вёсла кораблей...
Дерзай, воюй, а Зевс, глядишь, поправит.
Есть что-то в Македонском от Рабле,
С гаргантюанским аппетитом к славе.

Ганг - только сон. Не вышло, не сумел,
Хотя душа и кровь - живее ртути.
Жаль одного: божественный Гомер
В стихах уже такое не раскрутит.

Зато в повидле пальцы. Так, шутя,
Слизнуть державу чью-то с пальцев лихо.

Харон подумал: "Вот, почти дитя!"
Старик любил тела
с античным ликом.



ЗИМНЕЕ
 АДАЖИО


Не уйти от погони белых гончих зимы.
Остаётся пойти им навстречу.
Поглощённому снегом откроется смысл,
Не озвученный приторной речью.

Там, за белой сиренью подвижных теней
Холодеют и чувства и разум.
А года – пауками ползут по стене,
Не сорвавшись в сугробы ни разу.

Но зачем-то в размытой молочной дали
(Черновик ли, забытый богами?) –
Свёрнут в свиток:
и солнца торжественный лик,
и последнего неба пергамент.



ПЕСЕНКА
 УЛЕНШПИГЕЛЯ



Горбата, крива, как шут короля,
В булыжниках сдвинутых улочка.
Вот так бы идти, то в дождь, то пыля,
Всё мимо церквушек
да булочных.

Ах шпили твои,
мой город-урод,
Милы мне,
ведь я - Уленшпигель.
И мне по душе
мой глупый народ,
Держащий в кармане
по фиге.

Ведь он - это я.
Ну пусть не совсем,
Но кровные братья
Мы всё же.
И казнь поглядеть
собери ты нас всех -
Убийственно
в чём-то похожи.

Что делать?
С судьбой мне не очень везло.
Иль я задолжал этой шлюхе?
Как здешней хозяйке корчмы за углом,
Когда б ни явился -
не в духе.

О, Фландрия, Фландрия!
Что за страна!
Я столько шатался по свету,
А вот не пойму,
какого рожна,
Всучили с рождением -
эту.