Александра Конопля

Колёса

Осень. Поздняя осень. На огородной меже, словно воины, в ряд стоят неубранные стебли кукурузы. Окрепшие сорняки нагло зеленеют на фоне поблёкшего луга.

Осень. Поздняя осень. Соседская собачонка забежала в мой двор. Дворняги Багира и Умка раздражённо разлаялись в унисон.

Я – отпускник. Непривычно никуда не спешить в будние дни. 

– Норд, ко мне! Ко мне, я сказал, – услышал я знакомый голос на улице. Родной дядька Александр, потешный мужичок с густой каштановой шевелюрой. Он много говорит и при этом через каждое слово матерится. Меня от этого коробит, но делать замечания я стесняюсь, почитаю его старшинство.

– Привет, дядя, – громко сказал я, выйдя на улицу.

Огромная рыжая овчарка с чёрной головой подбежала ко мне, виляя хвостом. Пёс посмотрел мне в глаза, приятельски кивнул мордой и отвернулся, принявшись обнюхивать песок. Рядом с Александром стоит машина нашего уличного депутата Романа. Они о чём-то говорят. Через мгновение автомобиль Романа тронулся, и депутат, поздоровавшись со мной, поехал к своему двору.

– Привет, племянник, – крикнул дядя, быстро подходя ко мне и протягивая руку.

– Вот натворили, так натворили! Ты слышал, что вчера произошло?!

– Нет, – ответил я. 

– Видишь колесо возле колодца, его вчера вечером достали оттуда! Где второе – неизвестно. Это колёса Романа. Они лежали у него возле двора.

Я опешил. Для меня земля и вода – святыни. Загрязнять их – страшный грех. А это – уличный колодец! Чистая, родниковая душа всей улицы! В некоторых дворах есть свои  скважины, но такой вкусной воды ни у кого не было. Поэтому частенько кряхтит старенький ворот, опуская и поднимая массивное ведро.

– Зачем же такое делать, – скорее сказал, а не спросил я.

– Может, нашему депутату хотят отомстить, – ответил дядя, поглаживая круглый живот. – Не раз я слышал, что у нас самая плохая дорога на улице. Мусорную кучу, возле баков, уже больше месяца не вывозят! 

Зайдя в дом, я не мог успокоиться. Смотрел в серое, уставшее небо, на голые, одинокие ветки и думал о тех несчастных людях, которые пошли на поводу у своей ненависти. Я не оправдываю Романа, но разве месть это – выход?! Разве не правильнее просто поговорить по-дружески, помочь человеку, подсказать, проникнуться его заботами? «Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов», – вспомнились мне слова апостола Павла…

Неожиданно в стекло постучался воробей, я вздрогнул и улыбнулся. К нему подлетел ещё один и они о чём-то начали бойко щебетать. Я отряхнул невесёлые мысли и посмотрел в окно. Нужно идти договариваться с соседями чистить колодец. Ничего страшного, на всё воля Божия. Вода обновится и снова будет самой вкусной в округе.

Накинув фуфайку, я вышел на улицу…

Белые птицы

Переборов лень, я встал с кровати, перекрестился и прочёл «Отче наш». Воскресенье. Шесть утра. За окном о чем-то кричат воробьи, пытаясь разбудить сонную листву. Один единственный день когда я могу дольше поспать. По субботам тоже приходится работать – дополнение к зарплате, да и работы хватает. Поездки в город на завод, где я работаю инженером, стали привычными. Немного утомляют ранние подъёмы и полтора часа пути тремя видами транспорта. 

«Нужно побыстрее собираться, – сказал я себе, – в церковь нельзя опаздывать». Каждое воскресенье я стараюсь ходить в  местный храм. Наша церковь была освящена в 1991 году и названа в честь Озерянской иконы Божией Матери.

Выйдя со двора, я пошёл по песчаной дороге мимо соседских дворов и, перейдя железнодорожные пути, вышел на широкую асфальтированную. Летнее утро выдалось светлым и ароматным. Посёлок ещё спал, и только редкие прохожие спешили в сторону базара. 

Люблю свой посёлок, его тихие, радушные поля, небольшие лесочки и добротные, наполненные чистой водой пруды. 

Дойдя до поворота, я увидел на примыкающей улице идущую с сумками Валентину Павловну и, решив ей помочь,  пошёл  навстречу.

Валентина Павловна, высокая, статная женщина с  берущимися проседью смоляными волосами, принадлежит к числу тех немногочисленных прихожан, которые охотно участвуют в церковной жизни храма. Она печёт просфоры, убирает двор, готовит обеды для мастеров, расписывающих церковь.

– С праздником вас, Валентина Павловна!

– И тебя с праздником, Сашенька!

Я взял у неё сумки и мы вдвоём пошли в храм.

– Что новенького, как ваши дела? – поинтересовался я и немного замедлил шаг – до начала службы было ещё полчаса.

– Спаси Господи тебя, Александр, слава Богу за всё! Что нового? Да, вроде бы, ничего… А ты слышал про сон, который приснился Вере Ивановне?! Ты же знаешь мою подругу Веру Ивановну? Они с мужем Николаем частенько приходят в наш храм. 

– О сне мне никто не рассказывал, а Веру Ивановну и её мужа, конечно, знаю.

– В понедельник пошла я к Вере Ивановне на поминки её свекрови, – начала свой рассказ Валентина Павловна. – Было несколько соседей и родной брат Веры Ивановны с внучкой. Помолились, сели за стол. Вера Ивановна положила гостям кутью и пригласила отведать приготовленные блюда. Мы обедали и вспоминали покойную.

Вдруг Вера Ивановна говорит: «А знаете, какой мне сон этой ночью приснился?» – и тут же стала рассказывать.

Снится ей, что вышли они с мужем из многоэтажного дома. Дело в том, что раньше они жили в городе, потом переехали в наш посёлок. Вокруг – светло, хотя не было видно солнца. И ветра нет, просто много яркого света. Завернули за угол дома и вышли на лужайку с невысокой, будто подстриженной травой, необыкновенного зелёного цвета. А в руках мужа – небольшая сумка. 

– Давай покормим наших птиц, – говорит ему Вера Ивановна, достала из сумки  зёрна и начала бросать их на траву.

По всему лугу образовались светло-жёлтые пшеничные островки. Неожиданно, неизвестно откуда, появились белые птицы и стали радостно клевать пшеницу. А через какое-то время прилетели ещё несколько и тоже стали клевать корм.

– Смотри, а это чужие птицы, – говорит ей Николай.

– Вижу, – ответила она.

– Пусть клюют, пшеницы на всех хватит.

Вдруг Вера Ивановна увидела двух женщин, одетых в белые балахоны. Они несли в руках котомки. 

Вера Ивановна пошла им навстречу и узнала свою бабушку и свекровь. Было видно, что они рады её видеть и хотят поблагодарить. 

Бабушка достала из котомки конфету и дала Вере Ивановне. Вера развернула её и начала кушать. Такой ароматной, вкусной конфеты она никогда и не ела! 

Ей очень захотелось ещё съесть такую конфету. Она пошла по улице, чтоб купить их в ближайшем магазине. Вокруг не было ни людей, ни машин. Дома были словно нарисованы…

Вскоре она подошла к магазину и зашла в него. За прилавками было много продавцов, и к каждому из них стояли люди. Вера Ивановна увидела понравившиеся ей  конфеты и тоже стала в очередь. 

Прошло какое-то время и она заметила, что стоит на месте. Перешла в другую очередь, но и там стоящие впереди медленно двигались, а она стояла на месте! В очередях никто не разговаривал, каждый хотел поскорее подойти к прилавку и взять заветные конфеты. 

В недоумении Вера Ивановна вышла на улицу и в это мгновение проснулась, ощущая вкус и аромат съеденной конфеты!

Вера Ивановна рассказала, что она думает о своём необычном сне.

Она стала благодарить Господа за то, что дал ей возможность увидеть умерших родственников. 

Вдруг обратила внимание на два списка возле молитвослова. В одном были имена умерших родственников Веры Ивановны, а в другом – её знакомых. И за тех, и за других она молилась в церкви и дома. И тут она всё поняла: белые птицы – это и были их души! Зерно – её молитвы, а в таинственном магазине душам умерших раздавали благодать. Благодать – это наши панихиды по умершим и поминание их на Литургии. Купить конфеты Вера Ивановна и не могла, потому что принадлежала к другой, земной жизни!

Когда Валентина Павловна закончила свой рассказ, мы уже подходили к храму. 

Я был так поражён услышанным, что лишь сказал ей: «Спаси вас, Господи!».

Возле нашего храма есть голубятня. Обычно,я не обращал внимания на птиц, клюющих корм. Но сейчас, мне показалось, что кто-то нам смотрит вслед. Я обернулся и оторопел: среди голубей, мирно разгуливающих по земле, было и несколько белых птиц! Они словно хотели мне что-то сказать!

Перекрестившись и сделав поясные поклоны, мы зашли на церковный двор. 

Я снова обернулся, но белых голубей там уже не было, и лишь в небесах я разглядел силуэты, уплывающие сквозь облака в неизведанную даль.

– Пойдём, Сашенька, и мы кормить своих белых птиц, – сказала Валентина Павловна и мы, торопясь, вошли в храм.