Сергей Таран

Б е с ё н о к

Нельзя быть героем, сражаясь

против отчизны. В.Гюго.

Рассказ

1

Григорий Иванович Писной отличался от остальных жителей «Восьмого» посёлка изворотливой хитростью и крутым нравом. За глаза его называли «чёрным вдовцом», потому что похоронил четвёртую жену, а сам в свои семьдесят с лишним лет обладал молодецким здоровьем. Чтобы показать, как он трепетно себя любил, придётся привести пример.

Все соседи улицы Пущина на свободном за дворами размежёванном поле с давних времён высаживали картошку. Едва она созревала, как напасть, на огороды учащались набеги голодных бомжей. Вооружившись подручными средствами, жителям по очереди приходилось охранять урожай. Так вот, Григорий Иванович ночными дежурствами себя сильно не утруждал: побродит вдоль улицы до слипания век, а потом как начнёт палкой громыхать по металлическим опорам газопровода, да так, что в каждом доме слышно. Затем с разных дворов появлялись сонные мужики:

- Ты чего, Иваныч?

- А то! Вы дрыхнете без задних ног, а я, если бы не дрын, мог бы жизни не лишиться. Пятерых еле отметелил.

- А чего стучал?

- На помощь звал. Пока вас от постели оторвал, все чёрные копатели разбежались. Короче, у меня нервный срыв. Так что пожалейте моё слабое, старческое сердце. Между собой договаривайтесь, кто дальше будет охранять…

Почти каждое своё ночное дежурство Григорий Иванович удивлял соседей разнообразием веских причин. Весной 2014 года на Украине началась гражданская, братоубийственная война. В конце июля она докатилась до шахтёрской Горловки – бомбили город. Вскоре Писному на мобильник позвонила племянница Зоя:

-- Подбили дом на «АТБ» возле «Мелодии», сгорела церковь на «Строителях», у нас горноспасательную станцию зацепило, - причитала испуганная сорокалетняя женщина. – Страшно находиться в такой бетонной коробке – при прямом попадании она сложится, как карточный домик. Григорий Иванович, у вас же подвал почти как бомбоубежище. Ради памяти вашей родной сестры и моей мамы, приютите нас хоть на время этого конца света. Прошу не за себя, а – за сына.

- Он же у тебя егоза: оторви да выбрось. Будет мне здесь на нервы действовать.

- Никита уже не такой, - уговаривала племянница. - Школа его перевоспитала.

- А муж где твой?

- Пошёл защищать родину.

- С какой стороны?

- С нашей.

- Ну, если так, то приезжайте. Только продуктов как можно больше возьми. Сейчас всем трудно, а я не волонтёр благотворительной организации.

- Хорошо. Сколько смогу донести, столько и возьму, - обрадовалась Зоя…

Своих детей у Григория Ивановича не было. Не хотел заводить – от них могло быть много шума. Да плюс ко всему - дополнительные расходы…

2

Приехала племянница со своим сыном в тот же день.

- Ватава-вэтава, ну-ка, дай-ка я на тебя погляжу, - Писной крепко схватил мальчонку, который пытался спрятаться за маминой спиной. – Ого, как вымахал. Неудивительно: года два вас не видел. В каком классе учишься, лоботряс?

- В третий перешёл, - гордо произнёс маленький гость. – Кстати, меня Никитой зовут, а не так, как вы сказали.

- Помню, грамотей. Склерозом пока не страдаю, - Григорий Иванович поставил мальчика на пол, нервно щёлкнул на себе подтяжками, а затем обратился к Зое: - Ну, располагайтесь  в моей халабуде а потом будем обедать. Надо разделаться с недельным борщом. А ты попозже для разнообразия свежего супчика сварганишь…

Во время обеда хозяин дома положил на стол перед Никитой несколько зубчиков чеснока:

- Ешь, очень полезно. Он микробы убивает, и сосуды чистит, а вот хлеба надо кушать поменьше – я сегодня полдня за ним в очереди стоял.

После такой реплики у малолетнего гостя пропал аппетит, и он принялся баловаться с котом Кешей.

- Это что за новости?! – не понятно чего, гневно сверкнул глазами Писной.

- Дядя Гриша, - зная его крутой нрав, Зоя поспешила на защиту сына, - не обращайте внимания. Он ещё не освоился и стесняется. Потом я его сама покормлю.

- А когда заберут в армию, ты там тоже будешь кормить? Сейчас я научу его, как надо правильно жрать! – неожиданно разъярённый хозяин одной своей «клешнёй»  сжал затылок ребёнка, а второй – начал  запихивать ему в рот сквозь стиснутые зубы недельный борщ. По лицу испуганного мальчика текли слёзы.

- Григорий Иванович, прекратите! – пыталась остановить безобразие опешившая мамаша.

- Нет уж, пока всё не съест, не успокоюсь. Нечего продукты переводить, - пожилой мужчина продолжал наполнять Никитин рот едой, которую тот не успевал пережёвывать.

Всему есть предел: в критический момент скопившуюся пищу, словно взрывом, вырвало на перекошенную гневом физиономию  Писного, которая теперь уже чем-то напоминала наряженную новогоднюю ёлку. На мгновение установилась немая сцена. Затем мальчик не выдержал и залился откровенным детским хохотом. Придя в себя, Григорий Иванович вытер кухонной ветошью испачканное лицо и указал на смеющегося мальчика:

- Видишь, Зоя, в нём – бесы! Их надо изгонять!

- Дядя Гриша, какие бесы? Это получилось случайно, - хотела образумить его племянница. - Никита, хватит смеяться! Успокойся!

Но мальчик остановиться не мог.

- Не зря ваша фамилия Бессоновы. Всё потому, что сам он – бес! – выкрикнув, Писной попытался схватить мальца за чубчик кучерявый, но на этот раз реакция Никиты сработала вовремя – успел «нырнуть» под стол. Пока неуклюжий хозяин нагибался, мальчишка прошмыгнул мимо него и, остановившись на миг в дверном проёме, пальцем указал на обидчика:

- А ты дед по имени Бред! – хлопнув дверью, шустрый проказник исчез с «экрана».

- Я не понял, кто в доме хозяин? – поднявшись, Писной направился к выходу.

- Дядя Гриша,  так нельзя! – встала на пути племянница. – Вам важно, кто в доме хозяин, а то, что Никита – ещё ребёнок, вас не волнует. Ещё Сократ сказал: «В каждом человеке солнце. Только дайте ему светить».

- Прочь с дороги! Сейчас он будет светить не солнцем, а фонарём под глазом!– оттолкнув родственницу, старик ринулся в погоню.

- Что малое, что старое – одинаково, - тяжело вздохнув, Зоя направилась следом за ними…

Кросс деда за внуком вокруг дома не дал желаемого результата. Классик прав: как всегда, победила молодость. Запыхавшийся от бега Писной приходил в себя на лавочке, а напротив его маленький возмутитель спокойствия катался на жалобно скрипящей калитке.

- Ты же навесы сорвёшь! Слезай, нервотрёп! – держась за своё правое подреберье, отчаянно визжал грозный Григорий Иванович. Сидящий рядом на привязи кобель Бобик лаем поддерживал своего хозяина.

- А где волшебное слово «пожалуйста»? – зависая на калитке, спокойно вопрошал мальчик.

Подошла Зоя и ласково обняла его:

- Слезай, солнышко. Ты же можешь упасть.

Мальчик послушно оставил калитку в покое.

- Вот видите, дядя Гриша, оказывается, нежность сильнее, чем грубость, - присев на лавочку, сказала племянница.

- Твой сын слишком ранний - ловко тобой манипулирует. Наверняка в прошлой жизни был аферистом, - отдышавшись, многозначительно изрёк старик.

- Что вы такое говорите? И слова подобрали не от мира сего. Не пойму: откуда такой деспотизм и почему такая ненависть к ребёнку? У вас же своих детей нет. Мне кажется, наоборот, у вас должно проявиться какое-то извержение любви. Вы чем-то похожи на одного типа из старого кинофильма, в котором тот угрожающе постоянно выкрикивал: «Я – Гриша!». Нам и без вас хватает горя: война идёт, люди гибнут, а вы…

- Кому война, а кому мать родна. Мне главное, чтобы был порядок.

- Фашисты тоже любили орднунд (порядок – нем.), только ни к чему хорошему он их тогда не привёл, - женщина смахнула скупую слезу. – Короче, если не поменяете своё отношение к моему сыну, нам придётся вернуться к себе домой.

- Зачем возвращаться? – старик испуганно передёрнулся. – Столько продуктов приволокли, а теперь назад тянуть? Не выдумывай! А с твоим бесёнком я постараюсь найти общий язык, - и он исподтишка пригрозил мальчику кулаком.

3

Вечером Григорий Иванович показывал своим постояльцам дорогу к роднику, который находился за пожарной частью концерна «Стирол». Возле источника толпилось с полсотни людей с различными видами транспорта и ёмкостями.   

- Воды уже три дня нет и неизвестно, когда будет. Водовод перебит.  Дам тебе «кравчучку» и  баклажки. Только начнёт светать, придёшь сюда и займёшь очередь, а я попозже подвезу на тачке пластмассовые бочки, - он давал ценное указание племяннице. - Здесь даже ночью воду набирают. Кстати, приезжают со всего города.

Во время «экскурсии» по посёлку Писной держал в поле зрения маленького родственника. Какое-то шестое чувство заставляло постоянно быть начеку. Когда вернулись домой, старик занёс в помещение со двора слегка мерцающие светильники.

- На солнечных батареях, - похвастался он. – Свечек не наберёшься, а тут свет – на халяву. Для нас это палочка-выручалочка - на ГРЭСе вчера силовой трансформатор взорвали. Когда отремонтируют, один Господь Бог знает. Документы и деньги носите всегда с собой. В гараже, в подвале и возле них есть необходимый для откапывания инструмент.

Подвальная дверь располагалась сразу в прихожей. Едва хозяин открыл её, чтобы продолжить свой первичный инструктаж, как раздались взрывы.

- По местам стоять! – скомандовал он. – Это – «Грады». Вы – сюда, а я – в гараж. Он двухэтажный, бетонный. Надеюсь, выдержит.

- Нет, мы должны держаться все вместе, - запротестовала Зоя.

- Ни в коем случае! А вдруг нас всех завалит, кто будет откапывать? Поэтому, надо друг друга подстраховывать. Всё, разбегаемся, - едва Григорий Иванович повернулся, как получил слабый удар по мягкому месту. Оглянувшись, увидел Никиту, который грозил ему крошечным кулачком.

- Ах, ты, бесёнок, - Писной воинственно сжал свои увесистые кулаки-кувалды.

- Дядя Гриша, вы в своём уме? – остановила его Зоя. – Очнитесь, нас бомбят.

- Так и быть - потом разберёмся…

Канонада была недолгой – около получаса. От оглушающих взрывов вздрагивал даже дом. Когда всё стихло, пришедший с гаража хозяин распахнул дверь в подвал:

- С вами всё в порядке?

- Да, - ответила Зоя.

- Выбирайтесь на поверхность. Дом целый. Во дворе тоже ничего не зацепило. Можно отдыхать - взрывной кошмар временно прекратился…

Вскоре мать и сын теснились в спальне на узкой, железной кровати. Зато хозяин важно возлежал в зале на современном, крупногабаритном диване. При сумрачном сиянии светильников вместо сказки женщина давала мальчику напутствие:

- Ты уже большой и должен понимать, что дедушка старенький. Его жалеть надо. У него нервы расшатаны, как навесы на старой калитке.

- Он сам первый начал, - возражал маленький мужчинка. – Пусть не лезет, а то получит.

Не выдержав наглости, Писной приподнялся:

- Ты доболтаешься, что как пить дать получишь.

Мальчишка повернулся на звук голоса. Через открытую дверь старику было хорошо видно, как  детская ручонка выползла из-под одеяла и изобразила ему кукиш.

Сглотнув с досады слюну, Писной повернулся на спину и себя мысленно успокоил: «Утро вечера мудренее. Когда Зойка пойдёт к роднику, я с этим бесёнком за всё поквитаюсь».

4

На рассвете, чтобы не беспокоить ворчливого хозяина, Зоя прикрыла дверь в его комнату, но тот уже не спал и был очень внимательным к любому шороху. Когда племянница покинула жилище, Писной тихо поднялся с постели, вытянул из брюк ремень, открыл в спальню дверь и склонился над мальчиком, полностью укутанным в одеяло. Услышав детское сопение, старик начал размышлять: «Бить или не бить? Вот в чём вопрос. Бить вроде бы жалко, а не бить – на голову залезет и ножки свесит. Отчего такой наглючий молодняк попёр? Нет, всё-таки такого шалопая воспитывать надо, иначе беспредельщиком станет». Мужчина замахнулся ремнём и слегка, для пробы ударил по одеялу. «Ой!» – раздался слабый голос издалека. Писной лупанул сильней. «Ой!» - тональность усилилась. «Он ещё издевается надо мной?! Даже не шевелится!» - психанув, старик начал прикладывать все силы в воспитательную экзекуцию. Сзади его послышали хлопки. Оглянувшись, Писной увидел улыбающегося Никиту, который стоял сзади его и радостно хлопал в ладоши.

- Так ему! Поддай жару! – наигранно выкрикивал маленький провокатор.

В ярости откинув одеяло, старик увидел на постели вместо мальца собственную, свёрнутую фуфайку.

- Ах, так?! – от злобного крика хозяина задрожали окна. Он повернулся, чтобы стереть в порошок своего обидчика, но того уже не было – сбежал.

Долго накручивал Писной круги вокруг своего дома, пока на его мобильник не пришла СМС-ка: «Дед по имени Бред! Ты много сделал шкоды, за что получишь наказание. Могилка. Точка. Ру. Я появляюсь из ниоткуда. Мистер Мщу За Всё». На удивление у старика реакция сработала мгновенно - он быстро  кнопкой нажал на номер полученной СМС - ки. Ожидаемый звонок раздался из дворовой уборной.

- Тебе чего, Бред? – cпросил детский голос.

- Сейчас увидишь! - ответил Писной и рывком распахнул дверь. Никита едва успел натянуть шорты и от неожиданности оторопел.

Старик схватил его за ухо и начал так трепать, что ребёнок становился на «цыпочки» и жалобно пытался образумить ненавистного палача:

- Так нечестно! Я не играю. Это не по правилам!

- А мне, как и тебе, накакать, - злорадствовал любитель жестокости…

5

Григорий Иванович пришёл к роднику вовремя – Зоя заканчивала набирать воду в пластиковые баклажки. Наполнив бочки, они направились домой.

- А Никита что делает? – поинтересовалась племянница.

- Спит, - старик не «парился» с ответом. Когда подошли к посёлку, он стал объяснять: - На всякий пожарный: тут живёт Жека Удовиченко, по кличке «Удав»; там – Юрик Головешкин, заядлый рыбак; вот здесь – Гена, коптильщик рыбы. Перед нами – «мели, Емеля, твоя неделя»; чуть дальше – Игорь Значков, бывший начальник участка с шахты Гаевого.

Войдя в хижину дяди Гриши, Зоя увидела на столе в записку: «Мама, я ушёл туда, куда не ступала нога человека. Прости просто так. Никита - тёзка Хрущёва».

- Вы его чем-то обидели? – «вспорхнула» взволнованно женщина.

- Его обидишь – сам обиженным станешь, - опять уклонился от ответа старик.

Выйдя из дома, Зоя обошла весь двор. Сына нигде не было. Заметив лестницу, приставленную к односкатной крыше гаража, она забралась наверх. Никита лежал на фуфайке в тени ветвистой яблони.

- Эй, робинзон Крузо! – окликнула Зоя сына. – Пора покидать необитаемый остров и возвращаться на большую землю.

Спускался мальчик с лестницы, молча, держась за ухо.

- А ну-ка, дай глянуть, - женщина с трудом отодвинула детскую ручонку и, увидев ушную раковину пунцового цвета, ринулась в дом. – Он мне за всё ответит!

Писной сидел в кухне за столом и смаковал гороховый суп с чесноком.

- Чтоб ты лопнул, вурдалак ненасытный! – схватив кухонное полотенце, Зоя со всей нахлынувшей  яростью начала хлестать старика по лицу. – На кого ты руку поднял, кат гестаповский?!

- Ты ватава-вэтава, - едва уклонялся от шквального нападения тот. – Не забывайся, кто вас приютил.

- Измываться над беззащитным ребёнком – это называется приют? Нам такой приют не нужен! Какой же вы монстр! Ненавижу!  – швырнув на стул полотенце, Зоя начала собирать вещи в дорожную сумку.

- Отставить! – поднявшись, громогласно скомандовал  Писной. – Ты на кого голос повысила, шавка?

- Что?  – Зоя презрительно глянула на грозный вид оппонента. – Яволь, майн хер! Вот отпустят в увольнение мужа, я ему всё расскажу. Кстати, ему автомат уже выдали.

- Ты что, племянница? – старик опустился на прежнее место. – Какой автомат?

- Калашникова.

- Ты, золотце, не обижайся на меня, но твой Никита сам виноват – выводит меня из себя на каждом шагу.

- Всё дело в вас. Вы воспринимаете реальность слишком серьёзно, а для него окружающий мир – виртуальная игра. Он любит шутить.

- Ничего себе шуточки, когда у меня в глазах от злости всё меркнет. Я старше тебя, значит – мудрее, поэтому имею право предупредить, что материнская любовь слепа. Никита интуитивно изучил твои слабые места и ловко давит на твою жалость.

- Откуда вы взяли?

- От верблюда.

В этот момент на улице  раздались взрывы, которые мигом заставили забыть о ссоре.

- Всем занять места согласно боевому расчёту! – скомандовал Писной. – Вы – в подвал, я – гараж.

- Какой гараж? Вы до него можете не добежать - бомбят где-то рядом. А вдруг осколками заденет?  - остановила его Зоя. – Давайте с нами. Никита, что в дверях застыл? Бегом вниз!

- Нет! Женщин вперёд надо пропускать.

- Горе мне с вами, - она включила в телефоне фонарь, открыла дверь в подвал и начала спускаться по ступенькам. За ней последовал Никита. Схватив «солнечный» светильник и подражая легендарному Данко, Григорий Иванович поспешно завершал подвальное шествие, но в самом низу наступил на что-то скользкое. Во время падения его развернуло в обратную сторону.  Он уронил светильник и ударился голенью об ребро ступеньки. Писной услышал хруст собственной кости. Пытался подняться, но нога непослушно подкашивалась. Боль яркой вспышкой ослепляла мозг. В голову хлынул прилив крови – видимо поднялось давление. Предчувствуя потерю сознания, старик простонал:

- Зоя, кажется, моей ноге капец – сломал.

- Этого ещё не хватало, - она подошла ближе. – Какая?

- Эта, - Григорий Иванович указал пальцем. – В месте перелома, будто кипятком облили – пылает жаром. А ну-ка, подсвети, - он взял в руки предмет, на котором поскользнулся. Им оказалась литровая банка с вареньем. – Не понял. Я её сюда не ставил. Все банки обычно складываю на стеллажи.

Зоя перевела луч света на Никиту.

- А я причём? – возмутился тот. – Кто-то банки, где попало, разбрасывает, а я виноват?

- Тебе никто ещё ничего не сказал. Дядя Гриша, что мне теперь делать? «Скорые» сейчас на вызовы не выезжают – бензина нет.

- После бомбёжки сходи к Генке, коптильщику. У него микроавтобус. Он – парень запасливый, без бензина сидеть не будет.

Заметив на полке пачку штукатурной дранки, Зоя предложила:

- Пока бомбят, давайте наложим временную шину. Снимайте с себя подтяжки…

6

Григорий Иванович будто предчувствовал беду, когда заранее после родника информировал Зою о соседях: все они, за исключением Юры Головешкина и Емели - пустомели, помогли свозить пострадавшего в городской травмпункт. Сначала сделали рентген. Предположительный диагноз подтвердился – перелом. Дежурный врач обратился к Зое:

- В связи с военными действиями все палаты переполнены. Вакантные места только в коридоре.

- А перелом не сложный? – поинтересовалось племянница.

- К счастью, закрытый и без смещения, но повреждены две берцовых кости: малая и большая. Сейчас наложим шины Крамера.

- Может, обойдёмся без больницы? Дома и стены лечат. По нынешним временам в город лишний раз не наездишься. Да и питание здесь, сами понимаете, желает лучшего…

- Конечно, понимаем, поэтому идём на уступки. Сначала выпишу обезболивающие внутримышечные препараты, чтобы вы сами, без посторонней помощи могли делать инъекции, а потом заберёте больного домой…

Вскоре Писной лежал на своей железной ретро - кровати. Сам пожелал – совесть заиграла.   Хотел заботливым гостям в знак благодарности предоставить временный комфорт. Над стариком висела книжная полка. Рядом стояли деревянные костыли – одолжила соседка - Валька Москалиха, которая каждый год себе что-то по - пьяни ломала.

- Вот видите, какие соседи у вас хорошие – пришли сразу на помощь, - хвалила Зоя.

- Это твоё первое, обманчивое впечатление, а если присмотреться к ним по - внимательней, то наверняка у каждого найдутся в потайных шкафах уродливые скелеты. Взять, к примеру, Игоря Значкова – вроде бы уважаемый на шахте человек, ранее занимавший высокий пост. Попросил он  как-то у меня переноску. Я не отказал, хотя сам заподозрил непонятку: «Странно, ведь Значков – обеспеченный куркуль, а переноски - нет». Сначала я измерил свою переноску – 25 метров, а затем одолжил ему. На следующий день он вернул её мне. Я не поленился проверить. И какой там был метраж, можешь представить?

- Тот же?

- А вот и нет – 20 метров. Я тогда Игорю ничего не сказал, но лишний раз удостоверился, что за фальшивой улыбкой на лице может скрываться коварная подлость. Те украденные пять метров обошлись ему в десять раз дороже. Я надул его на других делах так, что он даже ничего не заметил.

- Также не честно.

- Зато справедливо. Ёще одна честная нашлась. Ты погляди на него, - Григорий Иванович кивнул на Никиту, который на сенсорном смартфоне азартно наръяривал в какую-то игру. - Он же батарею посадит, света то нет.

- Ничего, завтра домой поедем – зарядим.

- А как же я? – испуганно вскрикнул Писной. – Мне даже кружку воды никто не подаст.

- Страшно? – усмехнулась племянница. – Это урок тому, кто не задумывается над своими поступками. Надо ценить тех, кто всегда рядом с вами и готов в любой беде вам помочь. А на счёт Никиты вы правы – он, хоть и непоседа, но смышленый мальчик. Ещё до школы в совершенстве овладел компьютерными навыками, а сейчас берётся ремонтировать любую бытовую технику.

- Ну, это же надо! – удивлённо кивнул головой хозяин, а затем спросил у мальчика: – Никита, может, и мне телевизор наладишь? Что-то стал фонить.

- А самому слабо? – не отрываясь от игры, подколол старика игрок. – У тебя нога поломана, но не руки. Не мужик, что ли?

- Ты видала, - Писной от произнесённой наглости приподнялся и хотел что-то сказать, но не успел.

- Света нет, прибора тоже, - опередил его маленький «самоделкин». - Как без них ремонтировать?

- И то правда, - согласился старик.

- Вы отдыхайте, а я за хлебом схожу. Водила должен с Артёмовска подвезти, - Зоя поднялась. - Дожились с этой войной – за хлебом за тридевять земель приходится ездить. Кстати, вчера, при свете фонарика я кое-что прочитала, - сняв с полки нужную книгу, она открыла её на помеченной странице. – Послушайте, что написал наш горловский поэт Василий Ткаченко:

Распался Союз на условные княжества

И на географические понятия,

А власти республик, отъевшись, куражатся,

Подводя Россию к распятию.

И Киев, от моды других не отстав,

Матом кроя Советов славу,

Пятернею в затылке своём почесав,

Повернулся лицом к Варшаве.

- Стихи, как стихи. Ничего особенного, - пожал плечами Писной. – Это моя бабка, Царствие ей Небесное, любила читать непонятно что.

- Как? – удивилась Зоя. – Разве вас не поражает прозорливость автора? Ведь он эти стихи написал более десяти лет назад! Или вот, здесь же:

Объевшись полтавскими клёцками,

Те, что не сеяли и не жали,

Забыли, как  яремы потоцкие

Украину на кол сажали.

- Что больше всего меня поражает – так это твой интерес к поэзии, - усмехнулся хозяин. – Мне кажется, сейчас не до неё – пора за хлебом.

- Ошибаетесь. Хорошие стихи подымали защитников отечества на священный бой, бросали героев грудью на амбразуру. Не хлебом единым жив человек, - Зоя положила книгу на прежнее место. – Ладно. Так и быть: иду…

7

То ли от усталости, то ли от обезболивающего укола Писной задремал. Привиделся ему сон, будто две змеи обвивают его ноги и пытаются ужалить. От страха, весь в поту он и проснулся. Возле своих ног увидел притаившегося Никиту.

- Эй, бесёнок, ты чего там тихоришься? – окликнул он мальчика.

- Подлянку конструирую.

- Ах, вот оно что! Так это ты мне банку под ногу подсунул?!

- Сам напросился. Будешь знать, как классного пацана обижать.

- Да я тебя… - старик попытался встать с постели, но привязанные к его ногам верёвочки стянули с петель книжную полку. Писной свалился на пол, а на него - все книги вместе с полкой. Какое-то время он лежал неподвижно, «шевеля извилинами»: «Что это было?».

Никита подбежал к Григорию Ивановичу и выпустил со рта в его лицо мощную струю воды:

- Очнулся? Ну, что, дед по имени Бред, сдаёшься?

Писной схватил рядом стоящий костыль. Мальчик вовремя отскочил – старик пытался его ударить. От беспомощности хозяин взбесился – начал лупить костылём со всей дури по кровати. Бил так, что инвалидный атрибут в конце концов разлетелся вдребезги. Вначале наступила минута молчания, а затем раздался вой, подобный разъярённому крику зимой разбуженного медведя. Когда силы иссякли, Писной успокоился и тяжело выдохнул:

- Так и быть: твоя взяла. Сдаюсь.

  К нему осторожно приблизился Никита и доброжелательно протянул ручонку:

- Мир?

- Мир, - с трудом «выдавил» из себя старик и пожал руку. – Только матери не говори. Стыдно.

- Уговор дороже денег, - согласился малец.

В этот момент со стороны улицы раздался взрыв. Пытаясь стянуть с кровати тяжёлый матрац, Григорий Иванович выкрикнул:

- Никита, мне до подвала долго скакать, а ты беги. Спасайся!

- Ты за кого меня держишь, дед? Русские своих в беде не бросают! – По - взрослому ответив, мальчик помог стянуть матрац на пол. Накрывшись им, они услышали кошачье мяуканье.

- Кеша, кис-кис. Ко мне, - приподняв матрац, старик схватил кота и, прижав к себе, быстро  накрылся.  

Раздался очередной взрыв. Ударной волной вышибло все окна. Послышался звук падающих стеклянных осколков. Писной обнял заботливо мальчика и ощутил учащённое биение испуганного сердечка. «Эх, пень я трухлявый, - подумал про себя старик. – Малёк то кроткий, будто кот Кеша, а я дрессирую его, как капризного кобеля Бобика». Канонада продолжалась около получаса, потом всё стихло. Вскоре Григорий Иванович услышал чьи-то шаги.

-          Кто там? – спросил он, приподнявшись.

-          Я, - ответила Зоя и с трудом стянула с

-          мужчин матрац, с которого посыпались осколки стекла. – Вы целы?

 

-          Вроде. А ты где пряталась?

 

-           В бомбоубежище возле «ментовского» магазина. Что теперь делать без окон?

 

Старик с жалостью посмотрел на пустые оконные проёмы и на груду битого стекла, затем сурово произнёс:

 

- Ничто так не ранит человека, как осколки собственного счастья. Пусть будет проклят президент, который уничтожает собственный народ! Пусть будет трижды проклято правительство, которое под видом войны грабит государственную казну! Пусть будет проклят до седьмого колена тот, кто сеет в человеческие души дьявольские зерна смерти! Прости меня, Господи, если я ошибаюсь, но если прав, пожалуйста, исполни мою просьбу, - немного успокоившись, он добавил: - У меня в гараже для парников полиэтилен припасён. Время высадки рассады прошло. Попросишь  Удава Жеку. Он – мужичок работящий и безотказный. Думаю, поможет на окна плёнку натянуть. Для начала сойдёт. Видимо, это не последняя бомбёжка. Потом, ближе к осени установим стёкла.