Ирина Анастасиади

Губернатор Нарышкин поручил новое следствие своему доверенному чиновнику Ивану Браилко. Тот допросил всех, особенно долго беседовал с бароном Боде. Барон стоял на своём, но после настойчивых расспросов все-таки вручил чиновнику два письма графини де Гаше. Эти письма вместе с отчётом о следствии были немедля отправлены в Санкт-Петербург. После этого суета вокруг могилы графини де Гаше надолго утихла. Чего же всё-таки опасался император Александр, а потом и Николай? Почему их так интересовали письма графини де Гаше?
Историки высказывали разные предположения. Больше всего было политических версий: указывали на прежние связи графини во Франции, предполагали интриги вокруг Венского конгресса (через госпожу Крюденер), строились и более фантастические догадки. Но была и ещё одна версия: графиня была опасна для русского императорского дома тем же, чем для французской королевской семьи – разоблачением интимных тайн, нравов двора. И эти секреты она могла узнать от своей ближайшей подруги, госпожи Бирх, фрейлины императрицы Елизаветы Алексеевны. Но что же это за императорские альковные тайны, из-за которых стоило бы так беспокоиться? Для этого вспомним российскую историю. Александр Павлович женился задолго до вступления на престол. Цесаревич и его юная супруга были прекрасной парой, но их семейная жизнь не удалась. Александр увлекся Марией Нарышкиной. У Елизаветы Алексеевны также были увлечения. Всё это можно было бы отнести к слухам, если бы один роман императрицы не имел документального подтверждения.

В 1803-том году Александр и Елизавета были уже царствующей парой. Однажды императрица обратила внимание на красавца-кавалергарда Алексея Охотникова. Платоническая фаза романа продолжалась больше года. Но многие уже заметили дуэль взглядов, сдерживаемые вздохи, нервические слезы. К тому же императрица всё фиксировала в дневнике: «Понедельник, 15, Петергоф. На обратном пути встретила совсем рядом с Каменным островом его в карете, красавец, красавец… влюблена безумно!». И вот в 1805-1806 годах роман перешёл в фазу адюльтера.

А одним октябрьским вечером Алексей Охотников с сослуживцем вышел из театра после спектакля. И вдруг кто-то в толпе ударил его ножом в спину. Друг подхватил Алексея на руки. Охотников произнес: «Отвези меня домой. Рана не должна быть смертельной. Я буду жить». Его привезли домой, пришел врач, перевязал рану. Но Алексей порывался встать, чтобы написать письмо – ясно кому. При этом рана открылась, он потерял много крови. Охотников прожил ещё несколько месяцев, но был обречен. Он умер в январе 1807 года. Можно себе представить, в каком состоянии находилась безутешная Елизавета Алексеевна. Вероятно, госпожа Бирх не отходила от неё. Только по вечерам она уезжала к подруге, графине де Гаше. Вполне вероятно, что она делилась с Жанн самыми сокровенными тайнами петербургского двора. Вот почему Александр I отослал слишком осведомленную даму подальше, в Крым. Конечно, он знал, что первоисточником опасной информации была госпожа Бирх. Но с ней даже император не мог сладить: императрица не дала бы свою наперсницу в обиду. И удалить её, как русских подданных де Гаше и Крюденер, было невозможно – ведь госпожа Бирх была подданная Великобритании.
После смерти Елизаветы Алексеевны (она пережила мужа всего на полгода) император Николай I сам сжёг все её бумаги, в которых упоминался Алексей Охотников. Но сомнения остались – а не вела ли какие-либо записи графиня де Гаше, не осталось ли вдруг и у неё каких-либо свидетельств этой безумной страсти? Тогда становится понятно, почему и император Николай I заботился о том, чтобы семейная тайна покойного брата не всплыла наружу, чтобы она не уронила авторитет самодержавной власти, как это случилось во Франции после истории с колье королевы…

…Прошло без малого двести лет. За это время графиню де Гаше то забывали, то вспоминали. Ее могилу теряли, потом снова находили. Постоянно она жила лишь в рассказах жителей Крыма. И только лет двадцать назад российские и французские историки пришли к общему убеждению: Жанн де ла Мотт действительно приезжала в Россию под именем графини де Гаше, жила в Санкт-Петербурге и в Крыму, где и окончила свой жизненный путь, и была похоронена на старом армянском кладбище близ Феодосии. Все свои тайны французско-русских дворов она унесла с собой…

Тайна графини де ла Мотт

Однажды знаменитый Севастопольский художник и бард Валентин Стрельников, рассказал мне, что в 50-е годах, когда он жил в Старом Крыму, видел захоронение покрытое каменой плитой, графини де ля Мот, которое находилось рядом с армянской церковью.

Жанн де Люз де Сен-Реми де Валуа родилась в 1756 году в Бар-сюр-Об, во Франции. Её отец Жак Сен-Рени, был незаконнорожденным сыном короля Генриха II. Её матерью была  Николь де Савиньи.

После кончины отца семилетняя Жанн жила милостыней. Возле неё  проезжала маркиза Буленвилье, которая заинтересовалась её историей. Маркиза проверила в родословную девочки и взяла к себе в дом. Когда девочка подросла, то поселилась в монастыре в Иерре, под Парижем, потом в аббатстве Лоншан.

Жанн де Валуа Бурбон, графиня де ла Мотт, графиня Гаше она же графиня де Круа, героиня романа А. Дюма «Ожерелье королевы», которая также послужила созданию образа Миледи в романе «Три мушкетёра», действительно окончила свой жизненный путь в Крыму. О ней также писали литераторы: Ф. Шиллер, братья Гонкур, С. Цвейг.

Жана обманом завладела бриллиантовым ожерельем, предназначенным для фаворитки Людовика 15. Когда эта авантюра была раскрыта, то она была арестована, и ей на плече выжгли клеймо и посадили в тюрьму.

Она вышла замуж за графа ла Мотт, офицера гвардии графа д’Артуа и переехала в Париж.  Граф Беньо, так описывает ее наружность: прекрасные руки, необыкновенно белый цвет лица, выразительные голубые глаза, чарующая улыбка, маленький рост, большой рот, длинное лицо. Все современники говорят, что она была очень умна. В 1781 году, она появилась при дворе Людовика XVI и стала близкой подругой его жены Марии Антуаннеты.