Анна Солодкая

    В опустевшем кафе за маленьким столиком сидел неряшливо одетый  человек. Он часто приходил сюда, топить горе в вине. Как правило, пил один, к нему редко кто подсаживался. Похоже, посетителя что-то мучило. 

–    Официант! – небрежно крикнул он, – ещё бутылочку!

Подошел Игорь, всей душой обожавший клиента, дающего щедрые чаевые: 

–   Хватит Вам уже, Яков Иванович. Да и поздно, мы закрываемся. 

Идите домой.

–   Домой? – переспросил завсегдатай, подняв мутные глаза, – эх, знал бы ты… Пусто у меня в доме, нет там никого! А ты говоришь – домой…

           Немного помолчав, он добавил с грустью:

–   Вот скажи, парень, почему человеку не хватает ума быть счастливым?

Всё мнит о себе что-то, царь природы! Почему ему так важно чужое мнение?! Уязвим ведь до глупости, а элементарного умишка-то и нет! 

Сам себе создаёт проблемы, потом сам же их героически преодолевает. Ни в государственных делах ничего не смыслит, ни в личных… Пилит 

сук, на котором сидит, или   выдёргивает камень, за которым следует лавина…  

        … Из офиса Яков вышел чернее тучи. Проходя мимо курилки, случайно услышал, как сплетничали о его жене. И такое говорили, что слушать нестерпимо! А он, как ни как, директор! Пиная всё, что попадалось под ноги и ругаясь последними словами, оскорбленный муж спешил домой вершить возмездие. Душу сотрясал девятибалльный шторм.

–    Ну, всё! – кипел он, меряя тротуар семимильными шагами, – сейчас я её, гадину, прибью!  Сейчас я ей дам!

           Весь день моросил занудный дождь, дороги раскисли. Скользя 

по глинистому косогору, Яков Иванович, наконец, свернул в свой квартал. На улице горел только один фонарь, да и то возле соседнего дома. В темноте, ничего не видя перед собой, он с размаха влетел в свежевырытую канаву. Утром, когда шел на работу, её здесь ещё не было! 

–    Твою мать! – выругался человек, оказавшись по колено в липкой жиже, –  наверное, слесаря из ЖЭК ремонтировали водоснабжение, а ограждение, как всегда, не поставили! 

             Слетевшие очки канули на дне ямы. «Хорошо, хоть ногу не сломал», –

 подумал  Яков Иванович и, хватаясь за осклизлые камни развороченного тротуара, с трудом выбрался наверх. 

–    Ну, что ты будешь делать?! – бушевал он, – измазался как черт! Что за день такой дурацкий выдался! Ещё и брюки треснули по шву!

             Подняв перед собой грязные руки, будто бы шел сдаваться, муж зло пнул ногой собственные двери.

–    Господи, что с тобой? Откуда такой красивый? – удивилась жена, впуская его в дом, но тут же получила тяжёлую оплеуху.

–    За что?! – вскрикнула она, отлетев к шкафу.

–    А ты, гадость, не знаешь?! – ядовито прошипел супруг. – За всё хорошее! Сволочь ты этакая! Падаль! А я с тобой, дрянью, жил, ел, спал, дышал одним воздухом! Уйди с глаз! Видеть тебя не могу!

–    Да что случилось, Яша? Может, всё-таки, объяснишь? – взгляд женщины затуманили слезы.

–    Не делай из меня идиота! – орал он, – хватит с меня и наставленных рогов! Пошла вон, не то, не ровен час, прибью! – и обреченно добавил: провались оно всё пропадом!

               «О чем это он? Каких рогов?» –  недоумевала Галина, скрывшись от  разъяренного мужа в кухне. Этот день закончился гробовым молчанием. И следующий, и ещё один, и ещё… Отношениям пришел конец.

          …Излишняя подозрительность не раз играла с Яковом злую шутку. Сначала незаметно покинули друзья детства, затем куда-то подевались институтские товарищи. Он не прощал им никаких житейских проступков и если уж на кого навешивал ярлык, – то  навсегда.  Возразить или оправдаться не представлялось возможным, поскольку он обвинял ещё и в изворотливости. Любимыми фразами были: «Только не надо оправдываться!», «И так всё ясно» или: «Единожды солгавший, кто тебе поверит?» Офисных сотрудников к себе вообще не приближал, предпочитая соблюдать дистанцию. Исключение составляли лишь несколько соседей по подъезду, появившихся в жизни  позднее, по сути, желавших выпить за его счет. Но, кто же мог представить, что в немилость попадёт ещё и жена? Он так ничего и не объяснил ей, считая выяснение отношений ниже своего достоинства. Уязвлённое самолюбие затмило разум: «Нет дыма без огня! – думал он, люто возненавидев супругу, – сволочи эти бабы – давно известно, сволочи и дряни… И рыло у них в пуху». 

             Впрочем, бывает и огонь без дыма, и дым без огня. Вопрос только в желании погасить пламя вовремя или раздуть кадило на весь белый свет, чтобы всем чертям было тошно! – Это уж какую цель преследуешь!

             Галина долго не могла понять, что происходит. Муж полностью игнорировал, перестал питаться дома, денег на хозяйство и вовсе не давал. Возвращаясь с работы поздно, проходил мимо нее, как мимо тумбочки. Постоянно звал к себе в комнату сына и подолгу общался с ним за закрытыми дверьми. Подросток во всём копировал любимого отца, а тот с удовольствием снабжал его крупными суммами денег на карманные расходы. Вскоре мальчик стал самоуверенным, хамоватым и абсолютно неуправляемым. И, что горестно, тоже перестал замечать мать. Видимо, получал тайные указания вытирать об нее ноги, превращая жизнь родного человека в сущий ад.

               Но мать его всегда была предана семье. Дом содержала в порядке, сдувая пылинки с мужа и сына. Такую хозяйку еще поискать! И вот – дождалась. Перебирая в памяти свою жизнь, с целью найти какой-нибудь компромат, она вспомнила один нехороший случай из далёкой молодости. Тогда, помнится, очень переживала, чтобы эта  история не дошла до мужа. Другой – может быть, и проникся бы, и понял, но только не Яков! Этот обязательно устроит скандал с тяжелыми последствиями. «Неужели это всплыло сейчас?! Но каким образом?» – подумала Галина. Сердце ее похолодело.         

                Их супружеская жизнь была трудной из-за непримиримого характера Якова. В семейных конфликтах любая мелочь приобретала немыслимые размеры. Боясь прогневить мужа, она давно привыкла держаться подальше от любых соблазнов, нигде не бывать и, Боже упаси, никогда не задерживаться! О подругах и вовсе забыла. И надо же сучиться беде –  встретила однокурсника Пашку, первую свою любовь. И как встретила! Из далёкого Заполярья он прибыл к ним на предприятие в командировку. А она, неся перед собой ворох упаковочных коробок, заслонявших глаза, чуть его с ног не сбила! Так, волей судьбы, и столкнулись они в тесном заводском коридоре. Три дня, пока он был в цеху, помогала ему добыть всё, зачем тот приехал. Используя свои давние связи, способствовала приобретению дефицитных препаратов и реактивов к ним, уникальных, разработанных только на этом предприятии, новейших технологий. Без ее серьёзного участия вряд ли командировка была бы успешной.

                Встреча всколыхнула былое, повергла в счастливые воспоминания. Павел ни на минуту не отходил от бывшей любимой. Только теперь говорили они не о своих чувствах, а о своих детях. И всё это, конечно же, в присутствии сотрудников. Куда от них денешься? Приходилось сносить любопытные и не всегда доброжелательные взгляды. А в последний день перед отъездом, прощаясь, Павел расцеловал Галину на виду у всех. Вот, собственно, и вся нехитрая история. Однако после этого к женщине стал приставать мастер:

–  Галь, дай разок поцелую! – не раз преграждал он ей путь, –  или, может, встретимся в интимной обстановке? Ты только скажи! Я давно по тебе сохну.

–  Ты что, Степаныч, ополоумел? – смеясь, отвечала подчиненная,  отшивая странного ухажера, – в зеркало на себя посмотри! Лет-то тебе сколько?! 

–   Другим так можно, а мне так нет, – грязно улыбался тот.

–   Кому это другим? Ты на кого это намекаешь? А-а-а, небось, на командированного? Эх, ты! То особый случай. Понимать надо –  первая любовь. Мы ведь с ним больше никогда не увидимся - у каждого своя жизнь и расстояние между нами огромное.

           Но настырный Степаныч всё не унимался, истинно говорят: "седина - в голову, бес - в ребро!" Стал распускать руки,  лезть с объятиями и, как-то, улучив момент, совсем обнаглел и облапил Галину. На сей раз она надавала ему по физиономии и случайно разбила нос. Мастер ехидно ухмыльнулся и с расстановкой произнес:

–    Ладно, тварь, еще нахлебаешься горя. Я тебя зарою, – размазывал он по лицу кровь, –  ты об этом горько пожалеешь, да поздно будет. А об имени своём добром можешь вообще забыть. Уж я позабочусь.

             Шло время, конфликт, будто бы, стал забываться. Но появились косые взгляды сотрудников и тайные шушуканья за спиной. Народ с интересом обсуждал какую-то «клубничку». Галина догадалась, что это, не бросая слов на ветер, ей щедро мстит начальник. И пошла брехня по слободе… Степаныч был не только мастером в цехе, но и мастер сочинять грязные небылицы. С каким удовольствием нашептывал он гадости! По большому секрету, предупреждая: "Ты ж смотри, никому не говори!", лил в уши грязь, пока состряпанную чушь не узнает каждая собака. Люди, как известно, не брезгуют повторять всевозможные  сальности, развлекаются, смакуют, треплются... Но, когда их уличишь в подлости, слышишь всегда одно и то же -- "невинное": «А что я такого сделал? Я -- ничего, все говорят и я говорю!» Или: «За что купил – за то продал, это я так, для сугреву, ляпнул». А то, что от такой купли – продажи семьи рушатся – так это пустяки! Никто об этом не задумывается. Хотя, как знать? Может, и задумывается, может, и сознательно желает зла?               

                 Так, для сугреву, и началась травля. Что было женщине делать? Доказывать, что не было такого?! – Глупо и смешно. Галка перестала спать ночами, извелась, похудела. Да и какую надо было иметь силу воли, чтобы каждый день, не смотря ни на что, ходить на работу и, терпя крайне недоброжелательную обстановку, проводить там восемь часов? Затем, порядком настрадавшись, возвращаться домой и, не показывая вида, как всегда, усердно хлопотать по дому, варясь в собственном соку? Нервы были на пределе. Попытки найти другую работу не увенчались успехом. Тотальный кризис сотрясал страну. Все городские предприятия активно сокращали штат. Пришло, было, в голову просить защиты у мужа, но зная его подозрительность, оставила эту затею. «Лучше уж его не трогать, а то хуже будет, – думала она. – Вдруг он поверит сплетням да и скажет, как говаривал бывшим своим друзьям: «А-а-а, так ты ещё и оправдываешься? Тень на плетень наводишь?! Виновата – так молчи!» Душа разрывалась от горя.

             С тех пор прошло много лет. Всё забылось и поросло быльём. 

Мастера-обидчика с миром проводили на пенсию и много добрых слов говорили.  Хотя, признаться,  хорошим человеком он никогда и не был. Просто принято говорить  хорошие слова. А после исчезновения в коллективе паршивой овцы, как по волшебству, травля прекратилась. 

             Но, какие сюрпризы порой преподносит жизнь!  Вдруг, нежданно-негаданно, вновь о себе напомнил Степаныч. Да, тот самый неутомимый Степаныч! Не сиделось сволочному деду на пенсии! Не хватало общения, не с кем было почесать язык. Долго искал он себе работу и всё же нашел! На фирму Якова Ивановича требовался сторож. Так коварно распорядился рок.

              На службе старик не спал, всё вынюхивал, выслеживал, да и «лаял» звонко. Не надо и пса заводить! Претензий к нему не было никаких. Очень рачительный сторож! И всё бы хорошо, но как-то раз увидел он из окна  каптёрки шефа с женой. Вот тут-то и взыграла прежняя ненависть, сердце переполнилось ядом:

–    Да это ж просто везение! – сверкнул он подлыми глазами, – так, значит, Галя, это твой муж? А я и не знал… Попалась, сучка! Ну, теперь уж никто мне не помешает растоптать тебя окончательно! Я обиды не прощаю.  

              Что мстительность делает с людьми! Степаныч прекрасно знал крутой нрав директора. За любую мелочь тот мог депремировать и даже уволить. Интуитивно понимал, что тот камня на камне не оставит, если слухи о жене до него дойдут. А  грязь эта, к несчастью, вместо того, чтобы за долгие годы забыться окончательно, приобрела особую опасность. Теперь сторож преподносил её так, будто бы Яков Иванович всю свою жизнь был рогоносцем! 

               Долго «бедный» дед порочил Галину, собирая вокруг себя любопытных зевак. Уверял, что был  свидетелем супружеской неверности. Да что там? –  Видел собственными глазами!  Лил и лил в уши яд, донельзя нагнетая атмосферу. Но безрезультатно –  до Якова Ивановича сплетни не доходили. Директор всегда был очень занят, да и по натуре своей слыл человеком порядочным, далеким от подобных вещей. Отравленные стрелы, не достигая цели, пролетали мимо. Только сегодня одержимый старик, наконец, возрадовался – шеф-таки нарвался на свою погибель!

         … События развивались трагично. Оскорблённая Галина покинула мужа. В городе ее больше никто не видел, уехала, наверно. Возмужавшего их сына призвали в армию, откуда он, почему-то, не вернулся. Ходили слухи, будто бы случилось какое-то несчастье. Ну, а Яков…   

            Яков нетрезвой походкой шел домой в холодную, обросшую паутиной, квартиру. Как хрупок человек изнутри! Как остро воспринимает жизнь! Кто бы мог подумать, что такой колосс, как он, рухнет в одночасье! Что позволит какому-то негодяю выбить почву из-под ног. Жизнь опостылела, потеряла всякий смысл. Он оставил предприятие, которому верой и правдой прослужил столько лет! А недремлющие конкуренты тут же воспользовались ситуацией. Но положение в обществе больше не интересовало его, существование стало бесцельным. В глубине души он даже подумывал о смерти. И, осознав свое положение, часто задавал себе один и тот же вопрос: боже, зачем я всё это сотворил? Но, видимо, так уж устроен человек - безотчетно губит то, что ему дороже всего.
                На печальном фоне бесконечных кризисов крах чьей-то отдельной семьи выглядит малой песчинкой, может быть, даже, не стоящей внимания. Куда страшней видеть, как гибнет вся страна! Везде теперь разруха: в умах, в быту, в самом воздухе! Никто никем не дорожит. За слова свои и вовсе не отвечает. Бесшабашность какая-то! Но трагичнее всего наблюдать, как, обезумев от жестокости, люди с остервенением пилят сук, на котором сидят! Обхохочешься падать.
                 А жизнь течет, меняются кварталы, проспекты. На каждом углу, глядишь, строится какой-нибудь развлекательный объект. То кафе с игровыми автоматами, то салон красоты... А чтоб серьезное предприятие - об этом что-то не слышно. Кричащими рекламами зазывают супермаркеты: "Все ли вы купили, граждане? Не забыли ли чего?" Всё мечемся, спешим, суетимся… Пытаемся жить красиво.

                                                      ***