Ника Черкашина

рассказ

Последние полгода Андрей Георгиевич Сомов все свои вечера любил проводить в раздумьях о жизни. Зачем она дается человеку, как она сплетается из стольких вроде случайных событий и поступков в единый жгут. И как же надо управлять ею, чтобы жить в мире с собой и с Миром.

Начитавшись и наслушавшись экстрасенсов и психотерапевта Марту Николаеву-Гарину, он осознал, что вся его прошедшая жизнь просто шла по течению. Куда несли волны случая, туда и плыла лодка его судьбы.

Проанализировав прожитые годы, он убедился, что не он, а его всю жизнь выбирали. Не он руководил обстоятельствами и людьми, а им управляли. Мама выбрала ему школу, в которой он отучился все десять лет. Девочка, которая ему нравилась, влюбилась не в него, а в старшеклассника. А потом и вовсе исчезла куда-то, не закончив десятый класс. Его же выбрала та, которую он панически боялся. Она вечно приносила в школу каких-то пауков, жуков, крыс, а однажды даже пришла с удавом на шее. Наверное, он ей нужен был потому, что побеждал на всех олимпиадах по физике, математике и астрономии, а у нее с этими науками роман не сложился.

В институте, который ему настоятельно посоветовал дед по материнской линии, известный в то время металлург, его приручила девушка, на которой пришлось и жениться. Она занималась всем в его жизни и в их доме.

Тему для диплома ему дал руководитель. На металлургический завод, где прославился его дед, он попал по распределению и, наверное, не без участия деда. Думал, отработает положенные три года, и уйдет, куда захочет, но так и доработал до пенсии. Как уходить, когда надо было хотя бы символически продолжать так называемую рабочую династию… Да и, будучи молодым специалистом, он получил от завода квартиру, а потом и орден за вклад в строительство нового стана и активную изобретательскую деятельность.

И вот он – вдовец 70 лет с хвостиком - на пенсии. Можно было бы еще поработать, но слегла жена, и ему пришлось стать ее сиделкой. Помочь было некому, детей не нажили. Семь месяцев назад жена отмучилась, царство ей небесное. И он теперь свободен, никто никуда его уже не выдвигает, никто им уже не помыкает и ни к чему не обязывает.

Теперь-то он может позволить себе делать только то, что жаждет его душа.

Он прислушался к себе. Чего же желает его душа в данный момент?.. Кажется, порядка и чистоты. После смерти жены, да и при ее жизни, он ни разу не вымыл ни одного окна. Но они всегда почему-то были чистыми, а тут за полгода в кухне от всего, что он готовил, стёкла покрылись рыжими брызгами и пятнами. И ему захотелось впустить мартовский свет не только в свою душу, но и в кухню.

И только он распахнул окно во всю его ширь и взялся за баллончик со спреем, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла соседка, недавно поселившаяся в квартире напротив. Она последнее время попадалась ему на глаза всюду, куда бы он ни шел – в магазин ли, в ЖЭК или в банк платить за квартиру.

- Здравствуйте! Я - ваша соседка! – представилась она. – Решила вот познакомиться, а то живем как бы визави, а до сих пор не знаем друг друга… Пройти, можно?

Но он как стоял на пороге, так и не отодвинулся, чтобы дать ей войти.

- Извините, я занят. Давайте как-нибудь в другой раз…

- Чем же вы так заняты, что и познакомиться с дамой вам некогда? – засмеялась она и, приподнявшись на цыпочки, глянула через его плечо вглубь. Поскольку прихожая через короткий коридорчик сразу же переходила в кухню, гостья мгновенно увидела распахнутое окно.

- Весну встречаете?

- Да вот, - показал он ей баллончик, - решил окно вымыть. Запустил все свое хозяйство после смерти жены.

- Так давайте я вам помогу, для нас женщин это - привычное дело.

- Нет, благодарю вас, я уже сам настроился и не хотел бы никого обременять своими проблемами.

- Да разве вымыть окно – проблема? – снова засмеялась гостья.

Ямочки на еще упругих ее щеках заиграли. Фиалковые глаза засияли. На вид ей – лет тридцать пять-сорок, но раз тоже пенсионерка, то и, понятное дело, за пятьдесят… Ухоженная и свежая, как после сна или только что принятого душа, она неприлично сияла и была ужасно похожа на какую-то актрису. Но его душа тут же закрылась: «Да что же это такое, - возмутился он, - опять не я, а меня выбирают?.. Но я не позволю! Не позволю!.. Извините, мадам, но я не хочу сейчас думать о мирском…»

Она подняла руку, словно хотела отстранить его с дороги и войти, но он не пошевелился, дав себе твердое слово самому руководить своей жизнью и своим временем даже в мелочах. Тогда она поднятой рукой поправила свои белокурые локоны... И этим жестом тоже кого-то ему напомнила… Впрочем та, о ком он подумал была, кажется, брюнеткой…

- Что ж вы такой бука? Я же от чистого сердца, по-соседски!

- Благодарю, но мне тоже размяться надо. Так что, извините, не хочу менять свои планы.

В последующие дни, встречая соседку то на площадке, то во дворе, то в магазине, он только раскланивался и молча проходил мимо. Она улыбалась в ответ, играя своими ямочками. Несколько раз пыталась заговорить или что-то спросить, но он, не замедляя шага, бросал на ходу: «Извините, спешу!»

Однажды, выйдя из магазина, он столкнулся лоб-в-лоб с толстым неопрятным мужиком.

- Привет, Монпансье!- крикнул тот ему чуть ли не в самое ухо. И стал хлопать по плечу. - Я тебя сразу узнал по очкам, ты похожий на себя... А я сильно постарел после смерти жены…. Не узнаешь? Я – Арбуз! Узнал?! Ну, здравствуй! Не виделись со школы! Давай тут на парапете присядем, а то я долго стоять не могу. Совсем на ноги сел.

Это был его одноклассник, женившийся сразу после школы на той девочке, что так пугала его своими пауками и крысами. Слава богу, хоть тут он устоял и не пустил тогда в свою жизнь эту любительницу всякой экзотической живности. Значит, и ее уже нет… Спрашивать, почему она умерла, и сочувствовать однокласснику в его планы не входило. Он наметил сегодня сварить борщ. И менять свои планы не собирался. Но и просто так уйти, не сказав Арбузу ни слова, тоже, конечно, не мог.

- А что у тебя с ногами? – спросил из вежливости.

-Диабет, брат, - плохая штука.- Больше тридцати лет у станка отстоял!..- махнул тот рукой. - А ты как? Слышал, тоже овдовел? Может, как-то по свободе, а не на бегу, встретимся, повспоминаем всех наших?

- Хорошо, давай, - быстро согласился Андрей Георгиевич, - а то сейчас спешу. Поставил варить мясо для борща, а сам в магазин за томатной пастой… Боюсь, там уже все выкипело.

- Так что, на борщ приходить? Пиво пьешь?

- Не увлекаюсь.

- А я иногда балуюсь. Ну, ладно, это мы потом решим. Давай телефон, созвонимся. Я сегодня тоже спешу, надо купить жратву для своей живности, от жены кое-что осталось. И хлопотно, но не выбрасывать же на улицу живую тварь.

Недели через две Арбуз позвонил:

- Слушай, я после нашей встречи все думаю. У каждого из нас в школе была кличка. Я – Арбуз, это понятно. И тогда был при теле. Олег Гончаренко – Куцый. Понятно, что за его рост. Жена моя – Крыса. Тоже понятно – вечно таскала в школу крыс и всякую разную тварь. Светка Шешина – Клеопатра. Похожа была на Элизабет Тейлор. А вот, интересно, почему ты был Монпансье? Что-то не помню, почему тебя так прозвали?

«И слава богу, что не помнишь», - подумал Андрей Георгиевич. Потому что ему тоже не хотелось это помнить.

Но разве кто забывает свою первую любовь? Весь вечер Андрей Георгиевич отгонял мысли о Светке Шешиной, которой он без конца приносил леденцы в красивых коробочках. Она поначалу брать не хотела, считала плебейским угощением. Но когда он рассказал ей, что даже для французских королей эти крошечные разноцветные леденцы были любимым лакомством и назывались «монпансье», она поменяла гнев на милость и уже время от времени принимала леденцы, если ей нравилась коробочка. А коробочек от деда осталось немало…

Для Шешиной он был только «монпансье» и ничем больше… Он пошел в школу в пять лет, его приняли в порядке исключения из-за особой одаренности к математике, но долго оставался самым маленьким в классе. Светка же была рослой девочкой, а к девятому классу стала самой длинноногой красавицей школы. Ни леденцы, ни его самого она и в грош не ставила. Говорила: «Ради бога, отстань от меня. Ты такой же крошечный, как твои монпансье, а я люблю шоколад и высоких, взрослых парней». За ней увивались уже старшеклассники и задаривали шоколадом.

Однажды, еще при жизни мамы, он, освобождая кладовку от всякого скопившегося там хлама, вытащил на свет божий большую картонную коробку, дно которой не выдержало и из нее высыпалось множество жестяных круглых, четырехугольных и треугольных коробочек с яркими рисунками. В двух коробочках даже сохранились свалявшиеся в комок леденцы монпансье.

Мама рассказала, что его дед со стороны отца до революции и после нее делал рисунки для таких вот коробочек, в которых несколько разных фабрик выпускали всякую всячину, в том числе и эти разноцветные леденцы монпансье… Вот потому деда так и прозвали. Художники говорили о нем с издёвкой: «А вот и наш гений Монпансье!» Несколько раз он пытался поступить в союз художников, но его миниатюры не заслужили признания коллег. Их ценили только фабриканты, кустари да дети и женщины. Первым его рисунки приносили раскупаемость продукции. Вторые любили коробочки за красочность и разнообразие сюжетов. Не последнюю роль играли и вложения в виде крошечных книжечек по истории, географии, литературе, которые тогда многие собирали и просвещались. Женщины хранили в коробочках пуговицы, брошки, сережки и прочую чепуху, без которой ни одна из них не чувствует себя счастливой...

Кроме коробочек выпала и тетрадка с графическим портретом Сталина на выцветшей обложке... Тогда он отложил, не читая, эту тетрадку в нижний ящик стола. И вот теперь, наводя везде порядок, наткнулся и на эту тетрадь с портретом никому уже не нужного вождя всех народов…

С лицевой стороны тетради дед скрупулезно вел в столбик какие-то расчеты и короткие записи о заказах и их оплате. С противоположной стороны оказалось нечто вроде дневника, куда дед записывал самые важные в его жизни даты, перемежая их цитатами из сочинений В.И.Ленина, И.В,Сталина, произведений Ф.Достоевского и М.Горького.

Сомов, бегло просматривая эти записки, с удивлением обнаружил несколько страниц, посвященных И.В.Сталину. Выходило, что дед лично был несколько раз на приеме у вождя народов, и встречи эти фиксировал в своем дневнике. Сомов углубился в чтение и словно перенесся в другой мир.

23 апреля 1932 г. Постановление ЦК ВКП/б "О перестройке литературно-художественных организаций" рекомендовало всем художникам объединиться в единый творческий союз. Образована. Всероссийская Академия художеств.

25 июня 1932 г. Создан Московский областной союз советских художников (МОССХ). Ликвидированы все общества художников и совместные художественно-производственные артели, кооперативы и объединения. Всем предложили войти в единый союз художников...Известные фабрики по выпуску сладостей, где и я подрабатывал, расписывая коробки и фантики, стали теперь государственными и изменили свои названия. Торговый дом «С.Сиу и Ро» вдруг стал именоваться «Большевик». Ф-ку Абрикосовых назвали именем какого-то рабочего Петра Акимовича Бабаева. «Эйнем» теперь – «Красный Октябрь». Ф-ка купцов Леновых стала «Рот фронт». Ф-ка товарищества «Г.Ландрин» сначала переименованная в 3-ю гос. кондитерско-шоколадную фабрику, теперь просто 3-я конд.-шоколад. ф-ка. Частными остались только несколько мелких заведений кустарей, выпускающие разные сладости. Все заказы на роспись коробок и фактиков дают только известным художникам. Даже Георг Ландрин мне в заказах отказал. Пока был просто Федей с речки Ландры, не гнушался и моим искусством. Но раз пошла эпидемия всё переименовывать, и он решил не отставать от времени - стал Георгом. Выбился в большие дельцы. Был даже поставщиком сладостей для Царя. Теперь, видно, не хочет неприятностей с властью - я же никакой не ЧленЪ…

15 мая 1935 г. Наконец пустили давно уже строящийся метрополитен. Пока одна ветка, соединившая Сокольники с Парком Победы. Была в честь этого события грандиозная демонстрация народа . Шли бесчисленные колонны рабочих разных предприятий с флагами, плакатами и разными лозунгами. Несли и мой труд - мне повезло, «Рот Фронт» заказал несколько плакатов и лозунгов.

1 октября 1935 г.

Отменили с 1 января сначала хлебные карточки, а через несколько месяцев и карточки на сахар, мясо, мануфактуру и другие прод. и промыш.товары. И хотя все регламентировано, но дышать легче. Обмен денег ощутимо ударил только по нэпманам и разным недобитым буржуям. У нас в семье ни денег, ни драгоценностей и на развод не было. Все обменяли на продукты еще в 20-22 гг.

Июнь1939 г. На днях Вышло Постановление СНК СССР "Об образовании Союза художников СССР". Я подал заявление и заполнил анкету для вступления.

23 декабря 1939 г. Опять мне отказали. Мотив: чтобы быть принятым в Союз художников, надо иметь большие заслуги перед государством, быть активным в общественной жизни... Это уже третий отказ (1932, 1937), но с другой формулировкой - в обязательном порядке надо было участвовать хотя бы в двух-трех всероссийских выставках и иметь опубликованные рецензии на выставленные там работы. Но главная причина, я думаю, в том, что я работал на буржуйских фабриках, выпускавших конфеты, печенье и шоколад. А как иначе было выжить? Отец то на войне, то в разъездах разных, мама прикована к постели, работы нет…вот и рисовал, что заказывали в Ландрине, в Сиу и проч… Теперь практически все фабрики государственные. Для таких, как я, не членов союза, заказов нет. Перебиваемся тем, что мама продает вещи, оставшиеся от умершего ее отца. Мои таланты никому сейчас не нужны. Да и, будь они нужны, - краски купить я не в состоянии. Осваиваю профессию жестянщика, и буду делать коробочки….Как ни трудно жить, но скопилось много мыслей о вечности

15 сентября 1947. Решил рискнуть. Хоть и запрещено не членам Союза художников изображать вождей, написал на шкатулке миниатюру с портретом товарища Сталина.

15 ноября. Был у отца. Попросил его, воевавшего еще в гражданскую с товарищем Буденным, передать через него мою шкатулку товарищу Сталину.

Отец согласился, но посоветовал изобразить и Семена Михайловича на лихом коне. Товарищу Буденному это будет приятно, да и у отца будет повод пойти в апреле к товарищу Буденному и поздравить его с днем рождения.

5 декабря. Отец виделся с товарищем Б. на праздновании Дня Сталинской конституции. Я не стал откладывать до апреля и сразу же написал С.М.Б. Получилось очень удачно. Товарищ С.М.Б. якобы очень обрадовался. По словам отца сказал: «Какой молодец! И как догадался, что мне такая коробочка позарез нужна, а то конфеты в карманах держу». Будто пожалел, что отец не принес шкатулку для товарища Сталина, т.к. можно было бы вручить и Ему именно к этой дате, но теперь вручит только 18 декабря - на день рождения товарища И.В.С. …

15 декабря 1947 г. Уже второй раз за мою жизнь отменили хлебные карточки. Вся наша улица пропахла хлебом. Горячий и душистый он продается теперь свободно в каждой лавке… Бери, сколько хочешь. А машины привозят и привозят новые партии. Мама берет в каждой лавке, боится, что завтра уже не будет этого праздника.

26 декабря. 0 час.48 мин. Только что позвонили из приемной товарища Сталина:

- Товарищ Сомов? – Да, это я. – Вы еще не спите? – Нет. - С Вами хочет говорить товарищ Сталин. - Это что, вы так шутите? – возмутился я. - Соединяю!

Невероятно! В трубке, действительно, голос товарища Сталина:

- Товарищ Сомов?

– Да.

– Нэ разбудыл вас?

– Нет…но неужели это, правда, Вы, товарищ Сталин? – не удержался я.

– Нэ вэритэ собствэнным ушам?

– Да, извините, товарищ Сталин, очень уж неожиданно...

– Хачу паблагодарыть вас за подарок. Балшое спасыбо вам.

– Это Вам самое сердечное спасибо, товарищ Сталин!

– У меня к вам два вопроса. Кого вы еще запэчатлэли?

– Только Вас, товарищ Сталин, и …товарища Буденного.

– Пачэму выбралы Буденава?

– Мой отец воевал с товарищем Буденным в гражданскую и...

– Ясно. Сэмон очэн даволэн, что на конэ. А пачэму я стаю у вас на фонэ горы и какого-то храма? Все пишут на фонэ Крэмля… Пачему Вы нэ поддэржали таварыщей по союзу?

- Я, товарищ Сталин, не член союза… Простите, что осмелился… но я так Вас увидел.

- Хочу побэсэдовать с Вами на эту тэму. Вы нэ будэтэ протыв?

– Сочту за честь, товарищ Сталин.

.- Вам сообщат врэмя и пришлют машину. Спокойной ночи!

Товарищ Сталин повесил трубку. Я в таком в шоке, что не успел ни поблагодарить товарища Сталина, ни взаимно ему пожелать спокойной ночи … И радостно, и тревожно. Дед всегда говорил: «Подальше от царей – голова целей»

29декабря. 2 часа 15 минут. Пишу второпях…вдруг не вернусь…Только что звонили из приемной товарища Сталина:

– Товарищ Сомов? – Да, это я. – Вас беспокоят из приемной товарища Сталина. Вы еще не спите? – Нет… - Через десять-пятнадцать минут за вами заедет машина. Вас хочет видеть товарищ Сталин.

13 февраля 1950 г. 3 часа 25 минут. Только что от товарища Сталина. Вручал товарищу Сталину его заказ. На нашей предыдущей встрече он попросил написать на шкатулках портреты товарищей Ворошилова, Молотова, Берии, Кагановича, Хрущева… Товарищ Сталин велел и их написать так, чтобы обязательно рядом с каждым из них был храм … Пошутил: «Что я в вашэм Храмэ Вэчности буду бэз ных дэлать?»

Товарищу Сталину все понравилось, но особенно оказались ему по душе портрет товарища Берии, где гора и храм отражаются в очках товарища Берии, как в зеркале… И образ товарища Кагановича, портрет которого я написал на поезде, который мчится по спирали горы сквозь арку, на которой написано «Метрополитен имени тов.Кагановича»...

- Гэниально! - воскликнул .И.В.С. - Каганович любит славу!.. И Никита хорош! Харашо, что дэржит в руках кныгу с горой и Храмом на обложкэ… Пусть учытца!

Дальше не буду воспроизводить акцент товарища И.В.С., а то еще обвинят меня, что я критикую вождя за неправильное произношение им многих слов.

Образ товарища Ворошилова товарищу И.В.С. тоже понравился… Он как бы поит коня в реке времени и отражается в ней вместе с Храмом и конем.

Мы опять минут сорок, как и в предыдущий раз, беседовали о Вечности. Товарищ Сталин внимательно меня слушал. Я сильно волновался и говорил сбивчиво и путано. О том, что земные храмы перестали быть храмами духа, они просто камни обмана... А каждый из нас – капля вечности, а вместе мы - бессмертная Вечность. Потому мы все вместе идем по серпантину горы ввысь, где на вершине Храм Вечности... Вожди на земле выполняют волю Высших Сил и ведут народы к цели, предначертанной свыше … Они – Наркомы вечности. Они строят небесный Храм на горе Вечности...

17 февраля 1950 г.

Кто бы мог подумать? Я – член союза художников и даже стал членом совета Художественной академии! Товарищ Герасимов лично вручил мне сегодня два удостоверения и долго жал руку.

23 февраля.

Боже! И думать не думал! Я – лауреат Сталинской премии!.. Услышал по радио…

25 февраля. 2 часа 17 минут.

Только что звонили из приемной товарища Сталина. Тов. Сталин хочет меня видеть и лично поздравить. Какая невиданная честь!.. Радостно и очень тревожно… Кто я такой, чтобы Вождь всех народов занимался мной лично?!. Кто я такой, чтобы беседовать с земным Богом всех богов?!

26 февраля.

Вчера, то есть уже сегодня, был у товарища Сталина. Когда товарищ Сталин поздравил меня, я опустился на колени и в восторге поцеловал его руку. После щедрого ужина у нас состоялся странный разговор. Постараюсь для истории записать все, что запомнил.

- Товариш Сомов, а вы задумывалысь, как всего одын смелый шаг может измэныть судьбу чэловэка?

Я не знал, что ответить – вопрос был неожиданный - и вопросительно глядел в спину товарища Сталина, стараясь угадать ход его мыслей. Товарищ Сталин отошел к окну и, отражаясь в ночном стекле, курил свою трубку и, казалось, оттуда наблюдал за мной.

- Простите, товарищ Сталин…

- Нэ поняли вопрос?

- Да, товарищ Сталин…

- Вазмом вас для прымэра. Пачэму вы рэшылы написать Сэмона Будонава?

Мне стало весело. То ли от выпитого вина, которым товарищ Сталин настойчиво угощал мен, совершенно не пьющего, то ли от возникшей у меня перед глазами живой картинки… Я неожиданного для самого себя засмеялся. Товарищ Сталин повернулся и, как мне показалось, всего меня насквозь пронизал вопросительно-испытующим взглядом.

- Понимаете, товарищ Сталин, товарищ Буденный, когда едет в поезде, на всех остановках выглядывает в открытое окно, люди на перроне его узнают, приветствуют, и он от радости, что ему так все рады, угощает конфетами всех подошедших к окну. А конфеты у него всегда в кармане… Отец мне и говорит. «Сделай, сынок, для маршала небольшую коробочку с его портретом на лихом коне, и пусть маршал не позорится, а раздает людям нормальные конфеты из коробочки, а не из кармана, где они у него уже сильно растаяли и помялись»...

- Сильно растаяли и памялись? – переспросил товарищ Сталин и усмехнулся в усы. И тут же спросил: «А ваш отэц откуда это знаэт? Он сам это видэл?»

- Да ведь отец не только в гражданскую воевал с товарищем Буденным, но и после ранения и выписки из госпиталя в 1943 году потом несколько лет служил проводником в поезде товарища Буденного…

- Спасыба, товарыш Сомов. Развэсэлылы. Я этава факта пра канфэты нэ знал... А как Вам пришла в голову идэя меня запэчатлэт? Кто Вам пасавэтавал? Будоный?

…Опять все время сбиваюсь на акцент. Наверное потому, что голос товарища Сталина так и звучит у меня в сердце и в уме…Надо будет переписать все эти страницы….

- Нет, товарищ Сталин. Я Вас написал раньше, чем товарища Буденного. А, когда отец вручал шкатулку товарищу Буденному, маршал похвалил и сказал: «Да он у тебя талант! Он мог бы прежде всего товарищу Сталину, а не мне, такой подарок сделать. Пусть сделает такую шкатулку товарищу Сталину для табака, а я при случае передам».

А у меня уже шкатулка была готова, только я про табак не думал. Думал про Храм Вечности для Вас.

- А пра сэбя вы думалы?

- Когда писал, не думал, а потом думал и боялся, что меня арестуют.

- Пачэму арэстуют, за што?

- Да ведь не членам союза художников запрещено изображать Вас лично и членов правительства.

- А Вы рыскнулы?

- Да, товарищ Сталин. Простите, что осмелился.

- А тэпэр нэ жалээтэ, што осмэлылысь?

- Если Вам нравится, то я так счастлив, что словами и сказать не могу… Ваша похвала для меня важней всех наград и дороже жизни... Кто я такой, чтобы Вы оказывали мне такое внимание при Вашей напряженной работе на благо всего мира? Да я пыль у вас под ногами… Простите, что осмелился…

- Это нэ вы, таварыш Сомов, осмэлылысь, эта осмэлылся Ваш талант, а талант мы нэ судым… Патаму што Он, как вы любытэ выражатца, из Храма Высших Сыл… Рад был пазнакомытца с вамы …

Товарищ Сталин пожал мне руку и, когда я был уже у самой двери, вдруг спросил:

- Тавариш Сомов, чуть нэ забыл спросыть. Пачэму вы нэ пишэтэ балшых картын?

Я вернулся и неожиданно для самого себя спросил:

- А Вы, товарищ Сталин, никому не скажете?

Товарищ Сталин усмехнулся:

- Нэ скажу.

- Я с детства очень близорукий и мне по силам пока только миниатюры.

Товарищ Сталин снова пожал мне руку и сказал, чтобы я жил и работал спокойно. И даже добавил, помолчав: «Пока я жив, вас никто не обыдыт..».

Я уже был у самой двери, когда товарищ Сталин опять остановил меня неожиданным вопросом. Он спросил, почему у меня среди художников кличка «Монпансье», знаю ли я свою родословную, и нет ли у меня какого-то дальнего родства с фамилией знаменитых французских аристократов Монпансье?

- Я об этом, товарищ Сталин, ничего не знаю. Был уверен, что именитые художники так издеваются надо мной и дразнят потому, что я расписывал коробочки для монпансье.

Потом вдруг товарищ Сталин спросил, кто делает коробочки для моих миниатюр.

- Предпочитаю сам их делать, товарищ Сталин. Освоил профессию жестянщика в трудные для себя времена. Да и получается так гораздо быстрее и надежнее.

- Это хорошо, что сами! У меня для вас новый заказ. Мне интересно, как Вы изобразите президента Америки Трумэна и премьер-министра Великобритании господина Черчиля. Вам нужны их фотографии?

- Нет, товарищ Сталин. Мне достаточно тех, что публикуют в газетах.

- Это хорошо… Даю Вам две недели.Хватыт?

- Постараюсь, товарищ Сталин, но…

- Три недели!

- Спасибо! Постараюсь!

- Тры нэдэлы и одын ден!.. До свидания! Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, товарищ Сталин! Да хранит Вас Бог для всех нас!… простите, товарищ Сталин, - Высшие Силы!

Дальше в дневнике было вырвано несколько страниц. Следующая запись значилась

23 марта 1956 г.

Сегодня на закрытом заседании совета Художественной академии обсуждался Доклад товарища Хрущева о культе личности товарища Сталина, который он огласил на ХХ съезде КПСС. Вел заседание тов. Герасимов. Он предложил всеобщим собранием Академии судить товарища Сталина посмертно. Из 256 присутствующих только четыре проголосовали «за».

30 марта 1957 г.

Меня и еще десятерых художников вывели из совета Академии художеств и исключили из союза художников. Вот и сбылось предостережение деда: «Подальше от царей…». Товарищ Герасимов освобожден от должности президента Академии и председателя союза художников.

3 апреля1957 г. Отец умер от сердечного приступа. Сегодня состоялись похороны. На похоронах был товарищ Буденный. «Держись! – сказал он мне на ухо, пожимая руку, - и это надо всем нам пережить!».

Закрыв последнюю страницу дедова дневника, Андрей Георгиевич долго сидел бездумно, потом заново перечитал все о Сталине. И верилось и не верилось. Ни мама, ни отец ему никогда не говорили о встречах деда со Сталиным. Интересно, отец, состоявшийся как художник, верил в эти встречи? Правда ли это было или дед, как и писатель Михаил Булгаков, сочинял свои беседы со Сталиным и выдавал их за действительность?.. Допустим, даты и время звонков от Сталина, не погрешив против истины, дед мог легко придумать - все знали, что Сталин работал по ночам… Верится и в то, что он мог с восторгом поцеловать руку вождю… Допускаю, что на колени стал не творец, а человек, талант которого оценил сам Вождь... Но допустить, что дед осмелился говорить с вождем, который рушил храмы, о Храме Вечности?.. И обвить гору спиралью дороги с текущей по ней людской лавиной…И еще более странной была реакция Сталина. Если дед написал правду, то все же и Сталину не были чужды размышления и мысли о вечности и смысле жизни. Сейчас думать об этом стало очень востребовано, даже престижно. За деньги психологи и разные экстрасенсы учат этому. А тогда в век атеизма?.. Даже если дед все это и придумал, то все равно поражает, что в то время, когда жизнь и великих полководцев ничего не стоила, он думал о вечности.

Затем мысли Андрея Георгиевича обратились к самому себе. И он стал размышлять, как все непонятно переплелось в его судьбе. Дед и отец - художники. Дед и прадед по матери- металлурги, а он, прозванный, как и его дед по отцу «Монпансье», художником не стал, хотя по рисованию у него всегда было отлично, и все его институтские конспекты пестрят дружескими профилями однокурсников. Он, воспитанный дедом-металлургом, никогда и не помышлял стать художником. Отец-художник был не по нраву деду-металлургу, он практически и развел его с матерью. Художники не имели постоянного заработка и не могли, наверное, обеспечить семью в отличие от деда – металлурга, который и ему, своему внуку, навязал благополучную, по его мнению, судьбу и престижную тогда профессию инженера. А жил бы он с отцом… Вдруг у него был от рождения талант художника?! Правда, знатоки говорят, что талант, если он есть, не дает ни жить, ни есть, ни спать… «Так ведь и я,- подумал Андрей Георгиевич, - последние полгода маюсь, что жил всю жизнь как бы чужой жизнью, и почти не сплю…»

Он схватил чистый лист и один из карандашей, которые уже несколько дней неизвестно зачем затачивал... Рука, помимо его воли, словно сорвалась с цепи и стала стремительно набрасывать незабытые черты, почти совершенно забытой им девочки…